Кирилл Алейников - История оборотня

Решительность переполняла меня и избыток её выплескивался зелеными облачками тумана каждый раз, как вспоминалась Настя. Нет права у светлых отбирать мою... девочку, которая стала мне дочерью. Я сделаю всё, чтобы вызволить её. Надеюсь, в случае неудачи Диерс выполнит обещание и позаботится о Насте.

Хоть я и считал Диерса своим врагом, тем не менее желал, чтобы в случае моей смерти именно он взял на себя ответственность за ребенка. Потому что Джонатан Диерс казался мне самым порядочным вампиром из всех светлых, хоть это не мешало ему быть и самой порядочной сволочью из всех виденных мною.

Впрочем, неизвестно ещё, что для Насти лучше: жизнь с оборотнем или жизнь со светлыми охотниками...

Экипировка сложилась стандартная. Две наплечные кобуры обняли смертельно холодный композит «Глоков», ремень на поясе принял четыре запасных обоймы. В спортивную сумку легли два красавца-"Спектра", поверх них я бросил запасную одежду. В отличие от Диерса, я не мог позволить себе носить пистолеты-пулеметы за пазухой: вампир был широкий как танк, у него без труда и пара базук под плащом уместится...

Автопарк оборотней ютился в отдельно построенном общем гараже. Получив разрешение Еригора «позаимствовать» одну из машин, я бросил на заднее сиденье внедорожника «Шевроле» сумку. Машина правительственных номеров больше не имела.

Я курил рядом с джипом, пока прогревался мотор. Подошел давешний напарник Вася Игнатов, попросил сигарету.

— Фигню ты затеял, браток, — сообщил он мне, поджигая кончик сигареты бензиновой зажигалкой. — Охотники позвали тебя в свое логово не для того, чтобы чаем попотчевать. Зачем ты собираешься к ним?

— Надо мне, — был короткий ответ.

— На-адо, — протянул Игнатов. — Коли нет артефакта, нужного им, так шибко ли надо? Тебя ж убьют, браток!

— Они... А, чёрт с ним, все равно живу последний день, — я бросил недокуренную сигарету на бетонный пол и затушил ботинком. — Они похитили мою дочь, Врото. И я обязан сделать всё, чтобы её вернуть...

— Дочь?! — Василий-Врото был натурально поражен. — У тебя разве дочь есть??

— Есть, — кивнул я, открывая водительскую дверь.

— Но как!?.. Как ты умудрился всё это время скрывать её от Ирикона и прочих??

Подходящего ответа я подобрать не смог. Поэтому сказал то, что подозревал уже давно, год минимум.

— Ирикон знал о ней.

Водитель милицейского экипажа оборотней смотрел округлившимися глазами на меня. Потом, хлопнув меня по плечу и сказав: «Обожди пару сек», куда-то убежал. Пока я выезжал на улицу, Врото вернулся, таща на плече спортивную сумку, такую же, как та, что уже лежала на заднем сиденье.

— Я с тобой поеду.

— Не надо, — покачал я головой, пораженный внезапным желанием мне помочь. — Ты сам понимаешь, что в Заброшенной Ветке п...дец придёт обоим.

— Да мне пофигу, — отмахнулся Вася Игнатов, уже разместившийся рядом со мной. — Просто неправильно как-то получается: ты на светлых собрался, а помощи нет. Волки боятся вылазить из норы, но я не привык как-то на дно залегать. Если уж объявили нам духи сраные войну, так надо воевать. Вызовом отвечать на вызов, ударом на удар. А то вымрем все как вампиры...

Вася, недавно вернувшийся из Чечни, мыслил категориями бойца. Именно бойца, а не командира. Война есть война, нечего зарывать голову в песок и ждать пока она пройдет. Надо самому прогнать её, прогнать, победив врага. А те, кто зарывает голову в песок, будут грязно изнасилованы врагом в отверстия, оставшиеся на поверхности, ибо достойный противник заслуживает уважения, а недостойный трус — только позора.

— Ну ладно, Вася. Если горишь желанием поскорее распрощаться с грешным миром, поехали.

И мы поехали. Достигли окраин, по Северной объездной дороге обогнули половину города, свернули на Коммунальный мост, затем через несколько сложных развязок добрались до проспекта Металлургов, из конца в конец проехали по нему и уперлись в площадь Победы. Я остановился у станции метро «Киевская», конечному пункту подземных электропоездов. Дальше на северо-восток шла недостроенная, заброшенная до рождения Христа ветка метрополитена, в которой Орден устроил себе базу. Ей-богу, как крысы канализационные.

Светлые, мля...

Мы взяли свои сумки, спустились в подземелье метро, прокатились на паре эскалаторов, прошлись вдоль билетных касс, затем свернули в коридор с предостерегающей табличкой «ПРОХОД ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖАЩИХ МЕТРОПОЛИТЕНА». Никто не обратил на нас внимания, даже лениво прохаживающийся в толпе граждан милиционер. Руководствуясь инструкциями Еригора, я толкнул самую обычную дверь в конце коридора, прошел в некий тамбур и оказался в туннеле. Высокие своды, холодный сквозняк, запах смолы и электричества. Узкий парапет уходил влево, к посадочной платформе станции, и вправо, к базе Ордена Света. Вдвоем с Врото мы отстукивали ботинками шаги, пока не добрались до «отстойника». Десяток поездов мертвыми змеями прятался в полумраке подземелья, несколько служащих сновали между ними, и никто по-прежнему не обращал на нас внимание. Мне никогда прежде не приходилось бывать на территории светлых. Возможно, в Заброшенную Ветку были и другие входы, но я воспользовался только тем, о котором рассказал Еригор. Парапет обогнул поезда, уперся в стену и сделал крутой поворот влево, в туннель, который, собственно, и был не достроен и заброшен.

— Ну и мрачно же у них тут, — заметил Врото.

Я мысленно согласился с оборотнем. Мы уверенно, хоть и не без напряжения шагали под темными сводами. Темноту кое-где разгонял хлипкий свет маленьких лампочек. Наверное, прошли мы метров пятьсот прежде чем впереди появился тупик. Парапет, превратившийся теперь просто в высокий и узкий бордюр, заканчивался коричневой от ржавчины дверью.

— Притопали, — резюмировал я.

Мы поставили сумки на землю, достали автоматы, проверили магазины и дружно передернули затворы. Спрятав сумки с одеждой в куче строительного мусора, мы отворили дверь. Внутри помещение выглядело подобием контрольно-пропускного пункта таможенной зоны в каком-нибудь аэропорту, но людей не наблюдалось. Запыленный коридор КПП заканчивался ещё одной дверью, за которой полумрак и грязь кончались: мы оказались под навесным потолком в ухоженном зале. Стены зала были вымощены кафелем, пол выложен мраморными плитами. Яркий свет лился сверху, заставивший с непривычки поморщиться. Вдоль стен с голубыми и коричневыми плитками стояли большие кадки с высокими растениями, кое-где — мягкие кожаные кресла.