Владимир Поселягин - Двойной удар

Тут нам пришлось задержаться чуть ли не на час, пока не проверили животину, не уплатили и организовались для дальнейшего движения.

Большую часть коз банально привязали к телегам сзади, по одной или две. Мешки с курами на мешки с зерном, а стадо погнали сзади. Как сказал Игорь, вполне здоровые буренки и бычки. Думаю, Митрофан Авдеевич будет рад, проблема с продовольствием для дружины на ближайший полугод решена, а то уже и так голодающих крестьян приходится обирать. Правда, платя за продовольствие.

Кстати, семеро из возниц, что были из Алексеевки, в складчину купили шесть мешков с мукой, те, что с жучками. Эти возницы успели подзаработать на вырубке кустов, так что деньги у них были.

Шли мы весело. Даже с песнями. Пироги, которые нам оставил корчмарь, за время пути исчезли в наших бездонных желудках. Мне достался кусок со сладкой репой в виде начинки.

Честно говоря, я, избалованный картошкой, был довольно в сложных отношениях с этим овощем. Здесь он был повсеместно, его ДАЖЕ ИСПОЛЬЗОВАЛИ В ЩАХ! Репу я не любил, и это еще было слабо сказано, поэтому, откусив пару раз, сморщился и отдал Семену, этот как пылесос все ел без каких-либо последствий.

К вечеру, за час до того как стемнело, мы въехали в распахнутые ворота имения. Дальше уже командовал Митрофан Авдеевич. Коровники в усадьбе уже были готовы, отремонтированы, так что коров сразу погнали туда, пока воины разгружали телеги в амбары и хлебные закрома. В коровнике уместилось всего тридцать коров, остальных я велел отдать самым бедным семьям, у которых много детей, на прокорм безвозмездно. Митрофан Авдеевич благодарно кивнул, он знал, кому их распределить.

Как и коров, коз мы тоже взяли не всех, штук двадцать, остальные также на распределение, только несколько потрепанные в мешках куры все уместились в курятнике. Когда амбары забили мешками, выяснилось, что нужно разгрузить еще четыре телеги. Те, что с оружием, уже освободились, там суетились Ветров, Корнилов и Синицын, прикидывая, кто из сотни получит оружие. Я, еще когда ехал, составил план кому что. Из сотни ружья в полной мере получают с первого по седьмой десяток, у остальных пока по три-четыре ствола. Все кавалерийские ружья, как старое, так и вновь закупленное возвращаются на ушкуи, они уже считались судовым оружием. Пистолеты для пушкарей, опыт подсказал, что они им нужны. По пушкам, две картечницы из шести идут на ушкуи, остальные используются для обороны усадьбы. Из трех шестифунтовых одна в трюм «Беды», как НЗ, остальные остаются в усадьбе. Синицын успел не только принять оружие и боеприпасы, но и распределил расчеты, закрепив за каждым определенное орудие.

Тюки с материей отправились в дом, скоро все швеи Алексеевки и ближайших деревень сядут за иголку и будут шить униформу моим бойцам, зарабатывая себе этим на хлеб.

Пришлые возницы, получив плату, не оставаясь в усадьбе, сразу сформировав обоз, вышли со двора и отправились обратно. Как мне сообщили дозорные, они дошли до леса и встали там на ночевку, образовав из тридцати двух телег неправильный круг. Опытные, все сделали для обороны. Наши же крестьяне заночевали в усадьбе.

Так этот нелегкий день наконец закончился. Перед тем как идти спать, я пристроил Семена под командование Синицына, у него основной контингент расчетов чуть старше мальчишки, так что обучит как надо, опыт уже наработали. Его уже даже поставили на довольствие и включили в один из расчетов. Ничего, освоится.

— Ну что там? — спросил я Немцова. «Беда» уткнувшись в заросли ивы, стояла на выходе из протоки, малое судно за нами. Густо растущие тут ивы не давали со стороны реки рассмотреть наши суда, включая мачты. Такое впечатление, будто их тут специально посадили. Хотя кто знает, может, и специально.

— Две ладьи на Ильмень идут, к Новгороду, стало быть, — передал он мне слова наблюдателя.

— Тогда ждем, когда пройдут, выходим и следуем за ними.

— Хорошо, боярин.

Как только ладьи скрылись за поворотом реки, мы вышли из протоки и последовали за ними. Через два часа, когда мы почти догнали купеческие ладьи, нам в борт ударила высокая волна, нас вынесло течением на Ильмень-озеро.

— Красиво тут, — пробормотал я, отходя от борта.

Берега действительно были живописные, красивая девственная природа, только цвет воды был немного желтоватый, а так красота.

— Долго нам еще? — спросил я Федора, он стоял у кормового весла и в трубу наблюдал за одной из ладей, шли мы почти параллельно, практически обогнав их.

— Сорок верст, потом спускаемся по Волхову, он из озера вытекает, и в пяти верстах будет Новгород.

— От усадьбы было ближе, — вздохнул я.

— Нам возвращаться пришлось, так что крюк получился.

— Да это и так понятно… Что ты там на ладьях интересного нашел, больно уж пристально рассматриваешь?

— Вторая идет. Та, что побольше, видишь?

— Ну, если это та, которая с парусом в красную полоску, то вижу. Ладья как ладья, не новгородская, постройка не та, — осмотрев ладью в подзорную трубу, я опустил ее и с недоумением посмотрел на Немцова. За время пути нам попадалось множество судов, Немцов, зная мою любознательность и интерес ко всему новому, описывал каждую. Так что я, если не эксперт, то знающий точно.

— Это моя бывшая ладья. Ремонт провели, надстройки, парус поменяли, палубу перешили, но точно она. Вон на мачте видишь черное пятно, Рядом с верхушкой?

— Ага, вижу.

— Это нас Перун молнией поразил. Больше таких меток ни у кого не было. Еще доска одна по борту светлее, это мы меняли, попали под скользящий удар топляка.

— Понятно. Хозяина не видать?

— Нет, я там никого не узнаю.

— В Новгороде сможешь пообщаться, я даже воинов десяток выделю, сейчас к ним подходить опасно. Вон две лодки с рыбаками на виду. Да и на берегу что-то дымит.

— Хорошо, боярин, спасибо.

— Угу.

— Боярин! — подскочил ко мне Семен с кормы. Он, как и все, был в воинской справе, даже сабля на боку одиннадцатилетнего мальчишки смотрелась вполне органично. Новенькая, еще, можно сказать, не обмявшаяся униформа, точно такая, как и у воинов, боевой пояс с ножами и самой легкой саблей, которую мы смогли найти среди крымских трофеев. Железо, конечно, дрянное, но тут скорее нужно для статуса и тренировок по обращению с оружием. Еще у паренька был пистолет за поясом, вместе с мешочками с боеприпасами. Пользоваться он им умел, отстрелялся раз двадцать по мишени. Даже попадать умудрился, один раз в край чучела, другой раз в курицу, клюющую что-то в сорока метрах за мишенью.

За четыре последних дня большая часть новеньких обзавелись униформой, это сразу сказалось на дисциплине, все-таки начинаешь чувствовать себя одним организмом, воинами, дружиной. Мальчишки-пушкари делали заметные успехи, они уже не вздрагивали от каждого выстрела и споро перезаряжались. Среди них даже появились свои снайперы, двое из них могли попадать учебным деревянным снарядом, обмотанным веревками, со ста тридцати метров в метровую мишень. Я тогда удивился, подумал — просто удача. Но нет, они продемонстрировали боевыми снарядами, что это не удача. В общем, оба эти расчета, где теперь были наводчиками пареньки, шли на ушкуях. Потренироваться на качающемся судне они не могли, это, конечно, не на земле, но пока такой возможности не было. Слишком много глаз появилось на воде и на берегу.