Бен Бова - Орион

Однако когда мы достигли поляны, Ариман уже сидел на почетном месте среди старейшин. В центре полыхал огромный костер, бросая красные отблески пламени на лица людей.

Подсознательно я подготовился к грохоту барабанов, варварской музыке и танцам у костра. Ничего этого не было и в помине. Неандертальцы сидели вокруг костра, поглощая пищу. Гигантские стволы секвойи, словно колонны храма поднимавшиеся к ночному небу, придавали обстановке торжественный и даже мрачноватый характер.

Разумеется, так только казалось. Даже без особого напряжения я мог принимать обрывки разговоров, песен и веселых шуток молодежи.

Но когда я повернулся в сторону Аримана, то не уловил ничего, кроме тяжелого, угрюмого молчания. Его бесстрастное лицо было словно высечено из камня. Однако старейшины, сидевшие по обе стороны от него, не показались мне особенно обеспокоенными. Очевидно, наш недавний разговор все еще оставался для них тайной. Просто, с присущим им тактом, они уважали его право на уединение. Несомненно, они рассчитывали и на ответную благодарность с его стороны, но предпочитали не торопить события.

Костер имел чисто обрядовое значение. Вся пища уже была приготовлена женщинами на домашних кухнях. Неандертальцы ели преимущественно овощи, яйца, ягоды, орехи и запивали их фруктовым соком или холодной водой из ближайшего источника. Небольшие кусочки жареного мяса рассматривались как деликатес, приготовленный специально в честь почетного гостя.

Ариман несколько раз в течение вечера бросал взгляды в мою сторону, но ни разу мне не удавалось уловить даже самого короткого послания. Лицо его было мрачным. Я не сомневался, что он уже принял решение на мой счет. Ариман знал, что я не сумасшедший, и рассказал ему всю правду. Вопрос сводился к тому, что он собирался делать.

Когда с едой было покончено, лица всех присутствовавших обратились в сторону гостя. У меня в мозгу зазвучали многочисленные просьбы о новой песне. Долгое время он оставался глух к их призыву, но жители деревни не унимались. Им не хотелось отпускать поэта, не услышав его очередной саги.

Наконец он поднял голову, и хор просьб мгновенно стих. Ариман бросил на меня угрюмый взгляд и медленно поднялся со своего места. Жители деревни дружно вздохнули в предвкушении нового удовольствия. Для многих из них этот глоток воздуха оказался последним в их жизни.

Тонкий красный всполох лазерного ружья вырвался из темноты и пронзил воздух в нескольких дюймах от головы Аримана. Закрыв лицо руками, он бросился в сторону. Еще несколько выстрелов из лазерных ружей разорвали тишину поляны, и я услышал крики солдат, поднявшихся в атаку. Среди деревьев замаячили белые формы легионеров Ормузда.

Вспышки выстрелов из лазерных ружей следовали одна за другой, поражая без разбору мужчин, женщин и детей. Мирный праздник в одно мгновение превратился в кровавую бойню.

Оказалось, неандертальцы тоже умеют кричать. Дикие вопли ужаса и боли разорвали привычную тишину.

Солдат было не более дюжины, но действовали они решительно и беспощадно. Неандертальцы пытались спастись бегством, но лучи настигали их, прожигая насквозь или разрезая на куски. Тахон, сидевший рядом со мной, рванулся к своей дочери в тот момент, когда один из солдат повернул голову в нашу сторону. Заметив меня, он на мгновение заколебался.

Я продолжал оцепенело сидеть на земле, потрясенный хладнокровным истреблением мирных, добрых созданий, свершавшимся у меня на глазах.

Подхватив Йоки на руки, Тахон сделал попытку спастись. Это движение решило его судьбу. Отбросив колебания, солдат поднял ружье. Еще две жертвы упали на землю.

– Нет! – крикнул я, сбрасывая оцепенение. – Прекратите стрелять!

Размахивая руками как безумный, я бросился к убийце. Он сделал попытку отступить в сторону, продолжая целиться в Хайяну, стоявшую над телами дочери и мужа. Я схватился за ствол ружья и сделал попытку вырвать его из рук моего противника. Между нами завязалась борьба. Подоспевший мне на помощь Туну решил ее исход, сбив негодяя с ног.

Я поднял ружье в ту секунду, когда подросток, с пылавшими от гнева глазами, размозжил шлем солдата обломком скалы. Он продолжал наносить удары и тогда, когда безжизненное тело врага замерло у его ног.

Повернувшись, я бросил взгляд в сторону поляны, где продолжалась бойня. Несколько десятков мертвых неандертальцев лежали в лужах крови по всей поляне. Солдаты, снова отошедшие под прикрытие деревьев, продолжали хладнокровно расстреливать свои жертвы.

Машинально я поднял ружье к плечу, уже готовый стрелять. Но у меня не хватило духу нажать на курок. Там, за непрозрачными щитками шлемов, могли быть Марек, Лиза или сама Адена. Я не мог стрелять по ним даже ради спасения беззащитных неандертальцев.

Да и были ли они столь беззащитными? Еще один солдат уже лежал на земле, и две собаки рвали его тело. Выскочивший из темноты Ариман сзади напал на третьего и заломил ему руки за спину, тогда как его соплеменник сорвал с солдата шлем и одним ударом размозжил ему голову. Ариман поднял с земли ружье и начал стрелять по отступавшим людям.

Скоро на поляне остались только ее хозяева. Несколько минут мы просто стояли, приходя в себя и испытывая страх и гнев. Я насчитал тридцать восемь трупов неандертальцев и три человеческих тела. Отбросив ружье в сторону, я склонился над телом солдата, лежавшего у моих ног. Это была женщина. Ее белокурые волосы пропитались кровью.

Я долго не мог отыскать тело Хайяны, но в конце концов нашел и его, вернее, то, что от него осталось.

Ариман пересек поляну смерти, держа в руке лазерное ружье. Его глаза пылали от гнева и боли.

– Это были ваши люди, Орион, – произнес он, остановившись напротив меня. – Объясни мне, зачем они это сделали.

Что я мог ему ответить?

Я круто повернулся и, оставив за собой деревню неандертальцев, скрылся в темноте леса.

Я скрылся в лесу, и меня окутала тьма ночи. Я дрожал не столько от холода, сколько от переполнявшего меня ужаса. Тишина стояла такая, что от нее ломило в ушах.

Не знаю, долго ли я так шел один куда глаза глядят. Я не мог вернуться в деревню и ощутить на себе обвиняющие взгляды ее жителей, наблюдая растушую ненависть и жажду убийства в глазах Аримана.

Наконец я заметил свет, мерцавший прямо впереди меня. Деревья вокруг внезапно расступились и исчезли неизвестно куда, и я снова оказался в уже знакомой мне заоблачной стране без конца и края.

В отдалении я заметил одинокую фигуру женщины, поджидавшей меня. Я знал, что это – Аня. Но у меня не было ни сил, ни желания ускорять свой шаг.

Когда я подошел ближе, я увидел еще одну фигуру, темную и угрожающую. Фигуру Аримана, все еще томившегося в своем энергетическом коконе. Его пылавшие ненавистью огненно-красные глаза были направлены прямо на меня. Сейчас он выглядел много старше, чем тот человек, которого я покинул всего несколько часов тому назад. Ненависть и боль состарили его куда больше, чем годы.