Юрий Брайдер - Гражданин преисподней

— Ты это оставь! — Тина заерзала так, словно на нее напала орава голодных клопов. — Ты дело свое делай. Я не идол, чтобы меня оглаживать, и не икона, чтобы куда ни попадя целовать.

— Дурочка, я ведь ласкаю тебя.

— Не нуждаемся мы в ваших ласках, — ответила Тина, однако ее сопротивление мало-помалу угасло.

Перевернув податливое и легкое тело на живот, Кузьма внезапно наткнулся на изъян — спину и ягодицы Тины покрывали шрамы, такие глубокие, что в них свободно помещался палец.

— Что это? — удивился Кузьма. — Тебя, похоже, плетью стегали!

— Если бы… Лучше сто плетей, чем одно такое приключение. Ты разве про это от Меланьи не слышал?

— Нет.

— Скрыла, значит… У нее такие рубцы тоже имелись. Особенно на левом боку. Да только, как видно, ты с ней руки не распускал. Не то что со мной…

— Кто же вас так изувечил?

— Химера проклятая. На свинарнике врасплох нас застала… Я тогда совсем еще несмышленая была. Помогала, чем могла, Меланье. Вдруг вижу, выплывает на нас из мрака что-то непотребное. Вроде как сеть, из стеклянных нитей сплетенная. Ни головы, ни ног. Наваждение бесовское… Хорошо хоть, что между нами кабаны оказались. Легла та сеть на них, но краем и нас с сестрой задела. Кабаны даже хрюкнуть не успели, а на нас словно столбняк напал. Не можем ни крикнуть, ни шевельнуться. Описались даже со страху… Сколько времени так прошло и не упомню, а только стали кабаны на глазах усыхать. Высосала химера из них все соки. Одни шкуры остались. Стало быть, и нам конец скоро… Жути натерпелись — не приведи Господь! Руки бы на себя, кажется, наложила, да отнялись руки. Спасибо мясникам, которые за кабаном явились. Спасли нас. Изрубили химеру топорами, а что осталось — сожгли. Сама-то она хлипкая оказалась, как студень. Нас водочными примочками да свиным жиром выходили. Только шрамы на всю жизнь остались.

— Эта тварь чертовым пухом называется, — сказал Кузьма. — Или крапивником. Подбирается всегда втихаря, не то что другие химеры. Пару раз и я с ней сталкивался.

— Страшно небось одному по темным норам шляться?

— Привык… А оравой при лампадах жить разве не страшно?

— Тоже страшно. Каждому твой кусок поперек горла стоит, каждый тебя подмять норовит.

— Вот видишь. Потому я и один… А сейчас помолчи. Не отвлекайся. Не до разговоров мне… Пора к делу приступать. — Печальный рассказ Тины почему-то еще больше раззадорил Кузьму.

— Не спеши… Так и быть, поласкай меня еще. Наши-то мужики на ласки скуповаты. Наваливаются, как медведи. Потом вся в синяках ходишь.

— Это от страсти… Тут уж ничего не поделаешь… Природа…

— Ладно уж… Удовлетворяй свою природу, пока я добрая…

Немного попозже Кузьма зажег плошку и без помех рассмотрел все ее шрамы — и ветвящиеся борозды, оставленные чертовым пухом, и глубокие оспины, проделанные клещом-скоморохом, и следы укусов, которые нанес Тине один ненормальный светляк, недавно изнасиловавший ее прямо в свином корыте (имя насильника она держала в тайне, поскольку за такое преступление мужчин здесь публично охолащивали).

— А у тебя ни единой царапинки, — с завистью сказала Тина, проведя пальцем по его впалому животу. — Везучий…

— У нашего брата шрамов не бывает, — объяснил Кузьма. — Первая же серьезная рана, которую я получу, будет и последней. Если химера не добьет, так мох удавит. В тех местах, где я бываю, помощи ждать неоткуда.

— А вот до меня другие вести доходили. Будто бы ты с нетопырями знаешься и они тебе как верные слуги служат. Верно это?

— Верно… — неохотно признался Кузьма (что же тут поделаешь, если посторонние знают о твоей жизни гораздо больше, чем хотелось бы).

— Бр-р-р, — передернула она плечами. — Они же такие противные!

— Это как посмотреть, — возразил Кузьма. — Просто люди их раньше недолюбливали. Дескать, ночные твари, кровососы, пособники темных сил. А если разобраться, ерунда все это, предрассудки. Нам летучие мыши никоим образом не пакостят. Наоборот, помогают. Навоз дают, всякую вредную мошкару уничтожают. Зверьки безвредные, да еще и смышленые. Ты про собак слышала?

— Рассказывали старухи что-то…

— Раньше собаки были людям самыми верными помощниками. Что в хозяйстве, что в охоте, что в дальних странствиях… Вот так примерно и нетопыри. Я на них почти в любом деле могу положиться. Они и дорогу безопасную найдут, и о появлении химер загодя предупредят. Есть такие, что ради меня жизни не пожалеют. Между прочим, они на нас очень многим похожи, хоть и крылья имеют. У самочки две груди вперед торчат. А у самцов здесь, — он сдвинул ладонь Тины пониже, — все точно такое же, как у мужчин. Только, конечно, размером поменьше.

— А перепихиваются они как? — хохотнула Тина, уже позабывшая свои недавние капризы. — В полете?

— Нет. Ради такого случая посадку делают. — Кузьма неизвестно почему смутился.

— Зря! Имей я крылья, так перепихивалась бы только в полете! Как это, наверное, интересно! — мечтательно произнесла она.

— Интересно, — подтвердил Кузьма, поудобнее пристраиваясь к девице. — Если, конечно, ветер не особо сильный…

Еще до того как целиком и полностью предаться всесильному бесу похоти, Кузьма задумал разузнать у Тины о причинах, так сильно изменивших жизнь обители Света. Однако этим планам сначала помешала усталость, ввергнувшая любовников в глубокий сон, а когда раздался удар колокола, призывавшего светляков на утреннюю молитву, выспрашивать что-либо у заспанной девчонки, поспешно натягивающей на себя многочисленные юбки и кофточки, было уже поздно.

Ладно, еще поговорим, будет время, подумал Кузьма, без всякой страсти чмокая Тину в губы.

Принадлежность к безбожникам была хороша тем, что спозаранку тебя никто не трогал. Пока светляки били земные поклоны и хором распевали псалмы, Кузьма успел все сны досмотреть.

Завтрак, поданный Венедимом, был, прямо скажем, не ахти. Одно из двух — либо светляки продолжали пост, истово усмиряя свою плоть, либо гость, по их разумению, не заслуживал более достойного угощения.

— Послушай, Венька, — вкрадчиво сказал Кузьма, наматывая на палец какое-то малосъедобное волоконце. — У вас же в хозяйстве всякой вкуснятины навалом. Вы и свиней разводите, и кур, и червей. Куда это все потом деется?

— Хворым да убогим скармливаем. — Венедим потупил взор.

— А если честно?

— Приторговываем…

— Дело нужное. А что взамен берете? Телефоны у связистов? Отбойные молотки у метростроевцев? Что-то я тут подобного добра не видел. Какой товар у вас в цене?

— Мне сие неведомо.

— Я к чему этот разговор завел… Угостили бы меня свининкой. А о цене сговоримся. В долг, конечно. Не обману. Все, что надо, в самое ближайшее время доставлю.