Николай Буянов - Клятва на мече

– Вам чего? – глупо спросила она.

– Да ничего. Ехали мимо, увидели девочку, решили малость покатать. Ну и еще кое-что. Как, не против?

– Против. Я домой иду.

Боже, пронеслось в голове, как глупо. Наверно, она выглядит полной идиоткой – в греческих босоножках, майке с надписью, короткой юбочке (папка именует ее широким ремнем). Закричать? Аленка оглянулась. Улица была пуста, только в самом ее конце медленно шел – руки в карманы – какой-то хлипкий мужичок в клетчатой рубашке. Даже тетка в окне исчезла и шторку за собой задвинула, чтобы ни щелочки: не дай бог попадешь в свидетели…

– Ну, дом может и подождать, – улыбнулся тот, в «мерее». – А вот я уже истосковался. Ты сколько в час берешь?

– Я не проститутка.

– Да что ты? – удивился он. – А выглядишь точно профессионалкой.

– Отвяжитесь.

– Еще и грубит. Мишка, как она на твой вкус?

– Худа больно. На диете, что ли?

– А по мне – в самый раз. Давай-ка ее в машину.

«Тут тебе и иномарка, – запоздало подумала она, – и кофе, и какао с чаем». Голова сразу сделалась пустой и звонкой, как колокол, ноги предательски обмякли. Сил хватило, только чтобы отскочить, когда «качок» протянул руку. Вроде бы она отскочила далеко, но рука с наколкой вдруг волшебным образом вытянулась и схватила за плечо.

– Отпусти! – истерично взвизгнула она.

– В самом деле, ребятки, – вдруг послышался сзади спокойный голос. – Молодые, здоровые… Мускулы вон какие, а связались с девчонкой.

За спиной у Мишки стоял тот дядя в клетчатой рубашке и, судя по всему, нисколечко не боялся. «Это он зря, – отрешенно подумала Аленка. – И мне не поможет, и сам… Мышц никаких, росточек ниже среднего. Куда полез?»

– Топай, педик, – сверкнул «качок» золотым зубом. – И здоровье береги, а то могу испортить.

И насмешливо отвернулся, вновь сосредоточившись на Аленке.

«Клетчатый» дядя меж тем почему-то и не собирался «топать». Он постоял, будто размышляя о чем-то, и укоризненно повторил:

– И все же девочку-то придется отпустить.

Золотозубый досадливо развернулся и взмахнул кулаком, метя незнакомцу в лицо. Кулак был знатный: попади он в цель – и дело закончилось бы плохо. Однако не попал. Незнакомец сделал что-то… Или не сделал вовсе ничего – по крайней мере, Аленка не заметила ни малейшего движения. Он не шагнул вперед, не шевельнул рукой, но очутился почему-то за спиной «качка», словно под ногами «клетчатого» услужливо повернулся земной шарик.

«Качок» вдруг без звука рухнул на колени, уткнувшись лицом в багажник «мерса». Хозяйчик в малиновом пиджаке дернулся было из машины, но «клетчатый» вдруг сделал в воздухе красивый шпагат, припечатав ногой серебристую дверцу.

– Сидеть! – коротко приказал он, а «новорусс» вдруг скривил губы и заплакал, сморщив лицо.

– Ми-ишка, – провыл он в полный голос. – Мишка, гад! Слышишь? Убивают меня!

Правая рука его была в крови (прищемил дверцей), а левой он судорожно пытался вытащить из «бардачка» плоский маленький пистолет. Подождав, пока он справится с этой хитрой задачей и как следует прицелится (Аленка в ужасе зажмурилась), «клетчатый» неуловимым движением, не глядя, отобрал оружие и присел рядом с ней.

– Ты в порядке?

– В порядке, – всхлипнула она, косясь на машину. – А они… Они больше не полезут?

Вопрос был глупый. Хозяйчик, поскуливая, нянчил придавленную руку, телохранитель Миша сонно мотнул бритой головой и снова уткнулся в багажник. С первого взгляда было ясно, что оба на некоторое время выпали из окружающей действительности, целиком сосредоточившись на внутренних ощущениях.

«Клетчатый» мельком посмотрел на поверженных врагов:

– Думаю, не полезут.

Аленка неуверенно улыбнулась и увидела на лице спасителя ответную улыбку.

– Вы кто? – спросила она. – Спецназ какой-нибудь?

– Как вас зовут?

– Гм, я оказался не слишком галантным. Зови меня Артур.

– Дядя Артур?

Он рассмеялся:

– Так уж и дядя? Я вроде не старый.

– Тогда просто Артур. А я просто Алена. Кто вы по профессии? Хотя, наверно, это что-то жутко секретное.

– Почему?

– Ну, вы так деретесь. Это каратэ или кунг-фу?

– Всего понемножку. Чуть-чуть каратэ, чуть-чуть айкидо.

– Здорово, – оценила она. Оценила даже не растяжку и не реакцию незнакомца (растяжка у нее самой была не хуже), а некую ауру уверенности. Ауру, рождающую у нее чувство, будто она не идет пешком по улице, а едет в танке, свысока поглядывая из люка. В крошечном кафе у речного вокзала Артур угостил Аленку традиционными сосисками на палочке и громадной чашкой кофе. Она набросилась на еду, точно голодный зверек, виновато поглядывая на спутника (извини, мол, вообще-то я дама воспитанная, но жрать охота, сил нет!). Ничего, отвечал его взгляд, мне нравится, когда девушка ест с аппетитом.

– У тебя дома неприятности, – вдруг сказал он утвердительно.

У Аленки защипало в глазах.

– Да ну, – буркнула она. – Одно и то же. Папка с мамой – давно уже чужие… Совсем чужие, а живут вместе и мучают друг друга.

Она помолчала.

– Ни за что не буду так жить. Если полюблю кого-нибудь, сильно-сильно, чтобы в огонь и в воду, выйду замуж. А разлюблю – уйду. «Стерпится – слюбится» – это не для меня.

– Родители сильно скандалят?

– Не то чтобы скандалят… Папка-то больше молчит. Мама говорит, он чудак, не от мира сего.

– А кто он по профессии?

– Ученый-историк.

– А «не от мира сего» – это очень плохо?

– Да нет, не в этом дело, – замялась она. – Просто иногда не поймешь, любит он меня или так… Не подумайте чего, он добрый. Заступается за меня иногда. Только как-то очень робко… А хочется, чтобы по-другому. – Аленка подняла глаза и встретилась взглядом со спутником. – Вот как вы: жестко и смело! Не рассуждая.

Он рассмеялся:

– Ну, это ты хватила. А знаешь, твой отец мне кажется симпатичным, хоть мы и незнакомы.

– Он очень умный, – серьезно произнесла Аленка. – О древнем Тибете знает больше, чем о собственной квартире.

– А где он работает?

– В музее. Научным сотрудником.

– Что, не доктор, не профессор?

– Профессор! – усмехнулась она. – К нему профессора табунами ходят, когда им чего-нибудь непонятно… Знаете, кто такой Лангдарма?

Он нахмурил брови.

– Боюсь показаться тебе невеждой… Кажется, это был правитель на Востоке.

– Он правил Тибетом в девятом веке. У него очень грустная история. Во время праздника Нового года его убили из лука отравленной стрелой. Я писала про Лангдарму сочинение. «Мой любимый герой».

– И тебе разрешили?

– Ха! Вы бы знали, что писали остальные! У нас в классе, я имею в виду. Большинство – так про Ван Дамма или Майкла Джексона.