Николай Желунов - Закон о тюрьмах

— Может, пусть Бамбула с ним разбирается? — предложил Гай.

— Перебудит всю эту лохань с дерьмом. Не надо. Я сам его сниму.

— Уверен?

— Подойдем-ка поближе.

Дорога скатилась вниз, и Содом исчез из поля зрения, скрытый холмами. Зато за первым же поворотом у обочины притулилась крошечная хибарка, составленная из грязных, слепленных скотчем картонных коробок. Над ней на привязанной к столбу веревке покачивался голый, раздувшийся, обезображенный пытками труп женщины.

Вик кивнул Гаю и тот одним пинком развалил нелепое картонное сооружение. Он ожидал увидеть под ним спящего, оглушенного внезапным вторжением человека, и невольно отпрянул, когда из-под развалин с рыком вывалился косматый оборванный гоблин.

— Что за черт!? Ты ответишь за это! — взревело существо, с силой ухватив Гая за штанину, — я тебе сейчас…

От удара прикладом в лицо оно кубарем покатилось по дороге, изрыгая чудовищные ругательства. Из складок его лохмотьев выпало нечто, напоминающее маленький желтый свисток; гоблин проворно протянул к нему руку, но Вик оказался еще проворнее, и придавил предмет носком ботинка.

— А он не так прост, — констатировал Вик, доставая сигарету, — кому ты должен был свистнуть, придурок?

— Откуда такие наглые? — Существо яростно булькало. — Наглых у нас не любят.

— Ты будешь отвечать на вопрос?

— Глупый наглый новичок. Если станешь так вести себя… обижать официальных лиц!.. тебя пустят по кругу в первый же вечер, а потом распнут, и я лично прослежу, чтобы ты хорошо помучился, подлый бородатый х…

Существо осеклось. Оно загипнотизировано смотрело на сигарету в губах Вика.

— Дай, — шепнуло существо, протянуло черные, трясущиеся от возбуждения пальцы.

Вик глубоко затянулся, выпустил в лицо гоблину густую струю дыма. Тот со свистом втянул ноздрями воздух и вскочил.

— Дааай!

Вик отпихнул гоблина ногой.

— Сидеть. Ответишь на вопросы — дам сигарету. Договорились?

— У-у-у… какие еще вопросы? Может, лучше сэкс? — хихикнуло существо, — добрый утренний трах-трах? За каждого из вас я возьму по сигаретке.

Оно коряво ухмыльнулось, демонстрируя редкие зубы цвета тухлых яичных желтков.

Тут Гай понял — на самом деле это человек. Опустившийся ниже некуда, но человек. Гай всмотрелся в покрытое коркой грязи и струпьев лицо, пытаясь отыскать в нем хоть какие-то остатки интеллекта, но разглядел только гнойные язвы и ползающих в бороде насекомых.

— Вопрос первый, — начал Вик, — твое имя?

— Карл Йенс Маурицио Старший, — вздохнул человек.

Вик и Гай переглянулись.

— Кому ты должен был свистнуть?

Карл Йенс Маурицио неохотно мотнул косматой головой в сторону города.

— Это — Содом? — спросил Вик.

Гай удивленно посмотрел на друга, но промолчал. Карл по-обезьяньи подпрыгнул на корточках и всплеснул руками:

— Да, да, дурачье! Ну все, я ответил на ваши идиотские вопросы. Давайте сигарету!

— Сколько в Содоме людей? — спросил Гай.

— Сто. Триста. Тысяча. Не знаю.

— У них много оружия?

— Конечно, ну конечно, у нас там полно оружия, какой же ты тупица! — непонятно разгневался Карл, — дайте сигарету, или я заору!

— Последний вопрос, — остановил его Вик, — за что повесили эту женщину?

Косматая голова повернулась, и маленькие глазки мечтательно уставились на труп. Столб поскрипывал под тяжестью мертвого тела. Легкий ветерок задумчиво играл слипшимися черными волосами несчастной. Медленно-медленно развернулась женщина лицом к Карлу, и её белые выкаченные глаза встретились с его увлажнившимся взором.

— Это Мара, — хехекнул Карл.

— Некрасивое имя.

— Она пыталась убежать. Вчера ночью. — Карл прыснул. — Это я увидел, как она ползет за холмом и засвистел. В награду мне разрешили её…

— Почему она хотела сбежать? — оборвал Гай.

— Кто же их поймет, женщин, — хмыкнул Карл, — скучно стало, наверное. Покурим?

Гай и Вик снова переглянулись.

— Возьми пачку. Вон там, — Вик показал на Мясорубку.

— Где? Так не можешь дать?

— Вон в ту круглую штуковину сунь руку.

Оборванец на четвереньках подполз к платформе, заглянул в черный зев Мясорубки, недоверчиво поцокал:

— Что за хреновина…

— Пошарь там, слева! — Вик поморщился, всем видом как бы говоря: «давай быстрее, нам идти пора!»

Рука Карла Йенса Маурицио Старшего по локоть погрузилась в Мясорубку.

— Что же ты мне врал, — успел проворчать он, — здесь совсем не сигареты, здесь отличные…

В следующую секунду рванулась багровая карусель, Карл жалко и тоненько вскрикнул и как лист, сорванный с места ураганом, полетел в неизвестность. Мясорубка хлюпнула и погасла.

— Интересно, что он там нашел? — спросил Гай.

— Он сказал «отличные»… что-то отличное… Не хочешь сам проверить?

Вик, смеялся, конечно, однако Гай внезапно подумал — а что им делать, когда они всех оставшихся людей переловят? Самим туда прыгать?

Мясорубка подкатилась к их ногам, коротко взрыкнула, словно бойцовая псина перед дракой.

— Идем, идем. Уже идем, — успокоил Вик.

Укрывшись за камнями, друзья с брезгливым интересом наблюдали за просыпающимся Содомом. На площади, у вышки, чумазый длинноволосый юноша лет пятнадцати с любопытством трогал палкой голову подвешенного за ноги мертвеца. С головы трупа сыпались черные струпья. У одной из повозок сонная женщина в цветастом переднике, усевшись на корточки, жарила на костре завтрак — куски подозрительного на вид мяса на прутьях. Неподвижное тело, лежавшее в грязи посреди улицы (друзья поначалу тоже приняли его за труп), шевельнулось — совершенно голый лысый толстяк с усилием встал на четвереньки, несколько минут постоял, раскачиваясь, затем его стошнило, и он со стоном облегчения повалился обратно в грязь.

— Вовремя мы пришли, — бесцветно сказал Вик.

— Часовой, — напомнил Гай.

Друзья посмотрели вверх. Маленький гномик на вышке зевнул, потянулся, устало прислонил висок к холодному кожуху пулемета.

— Метров триста будет, — оценил расстояние Вик.

Он поднял парализатор, поймал часового на мушку.

Гай затаил дыхание.

Сквозь внезапно сгустившиеся комочки тишины в ушах он слышал только шорох пересыпаемых ветром песчинок да частые удары собственного сердца.

— Далеко, черт, — прошептал Вик.

Он отложил ружье, размял пальцы правой руки, снова взял ружье. Вороненый ствол парализатора медленно, как во сне, поднялся и указал на вершину деревянной башни.

Гномик встал, закурил сигарету и принялся ходить по площадке кругами. Он ходил прогулочным шагом, разминая затекшие ноги и похлопывая себя по ляжкам. Губы его двигались. Гаю показалось, что парень напевает что-то вроде «трам-парам-пам-пам, какое чудесное утро, Мадлен!». На нем были камуфляжные штаны, пропитанная потом майка цвета хаки без рукавов и белоснежная матросская шапочка.