Йен Уотсон - Чужой зверь внутри

– Вы так мудры, - прошипела МеЛинди.

– О да, я лично изучал отчеты и слухи о других мирах, которые мы могли бы сделать своими. Но, дорогая скиталица, ты устала и проголодалась. Я говорил о молочке? Ха. Следуй сюда...

МеЛинди и впрямь была очень голодна. Вскоре она с наслаждением поедала кусок, привезенный с другой планеты мяса и нездешние трюфели, и засахаренные фрукты, приобретенные на пожертвованные шекели. Она и члены стаи рвали лакомства клыками. Она насытилась, но не получила никакого удовольствия от приема дорогих блюд.

А горбатый владелец караван-сарая? Он, должно быть, сотрудничает с кланом генокрадов. Или, по меньшей мере, знает об их присутствии, и соблюдает благожелательный нейтралитет. В противном случае сказал бы он злонамеренно одинокой девушке-путешественнице об этом тоннеле?

Если МеЛинди надолго задержится в стае, и горбун заметит ее отсутствие - и решит похозяйничать в ее комнате, найдет ее принадлежности - доложит ли он храмовой страже о своих загадочных находках?

Волнует ли ее то, что она может тут погибнуть? Если ее нечестивую оболочку разорвут на части взбешенные члены клана, будет ли это иметь значение? Могут ли генокрады, уничтожая свое подобие, символически уничтожить то, что запятнало ее, и то, чего не может исправить другая смерть, таким образом, принося ей благословенное облегчение перед долгим пустым сном несуществования?

Да, это имело значение для Каллидус.

И для Него, что на Терре.

Но разве Каллидус... не предал ее?

Как долго она осмелится тут оставаться? Или в противном случае, осмелится ли она уйти?

В задумчивости, МеЛинди чистила клыки когтями. Она легла в ту ночь в пещере залитой светом факелов среди чудовищ и получудовищ, будучи чудовищем.

Она проснулась рано.

Она очнулась от кошмара - и готова была закричать от ужаса. Судорожный спазм охватил ее. Ее передернуло от отвращения... к самой себе.

Ибо она была кошмаром. Она сама. И никто другой.

О, она пробуждалась в измененных телах и ранее. В привлекательных телах. В уродливых телах. Даже в чужацком теле эльдар - потусторонне прекрасном, которое лучилось красотой...

Но она никогда не просыпалась чудовищем.

Ассасина учили всегда быть начеку, и если потребуется атаковать сразу же после пробуждения, мгновенно сбросив сон. Но в краткий миг после пробуждения кошмарная действительность едва не заставила ее атаковать свое измененное тело. Она перекатилась и встала на четвереньки, и мимоходом потянулась... пытаясь на языке чужого тела - вдруг кто-то наблюдал за ней - выразить свое облегчение от того, что она находится среди племени чудовищ. Ее спазм был всего лишь рефлексом беглеца, который раньше скрывался среди враждебного людского племени. Или не был?

Гибрид с рылом, несущий стражу глазел на нее. Парочка юных отпрысков стаи тоже. Еще один гибрид поднял голову, и бросил взгляд в ее направлении. Это была семья, сверхчувствительная к неестественной, прочной паутине отношений, к связывающим их гормональным узам прочным как рессорная сталь.

Теперь она была мухой в паутине, которой разрешили вести себя как пауку-гостю. Это была паутина, которая должна протянуться отсюда, и из других укрытий генокрадов - таковы были мечты магуса - чтобы захватить всех мыслящих существ в галактике в свои подавляющие, сковывающие объятия.

Как любое разумное существо - приспособленное к выживанию - она начала рыскать, исследуя окрестности. Молодняк и стража неторопливо следовали за ней, пока она, сгорбившись, двигалась, клацая когтями по плитам пола, через крипту и склеп, освещенный горящим в золотых лампах ароматическим маслом, завешенный гобеленами, изображающими пустыни Сабулорба, его песчаные моря. Тут располагалась библиотека, полная фолиантов о мирах, мирах, мирах.

Как должно быть жаждут миров генокрады. Какой слепой, тщетный голод – до тех пор, пока порабощенные виды не дадут, наконец, возможности утолить его. Насколько символичным было то, что за библиотекой располагалась огромная кухня и кладовые, забитые продуктами с иных миров.

Здесь, за решетчатой дверью, располагалась сокровищница, Вдоль ее стен стояли сундуки, доверху наполненные шекелями. За другой решеткой была оружейная, хранившая сокровища иного рода: шоковое оружие, огнестрельное оружие, болт-пистолеты, лазерные винтовки.

В родильной палате, рядом с хорошо оборудованной хирургической, на шелковых простынях постеленных на мягчайшие перьевые кровати, лежали несколько беременных женщин на поздних сроках - они походили на людей, чудовищные самки, лежащие бок о бок.

МеЛинди увидела каменные лестницы, ведущие наверх; сводчатые тоннели, уходящие в темноту. Она запомнила план подземелья, совместив его со своими воспоминаниями о храме наверху.

Так, здесь длинный каменный спуск ведет к большой опускной двери, подвешенной на цепях. За ней стоит длинный фиолетовый лимузин, с бронированными зеркальными занавешенными стеклами, решетка радиатора скалится медными зубами, на броневых панелях шипами торчат заклепки. Персональный автомобиль магуса, без сомнений. Возможно ли, что сам патриарх когда-нибудь передвигался на нем невидимый по пыльным улицам Шандабара, плотоядно глядя на... людское стадо, на этот выгул скота?

Закончив осмотр, она грациозной рысью вернулась в главную семейную залу. Все эти туннели и комнаты под храмом были коллектором чужацкого зла - зла, которое было обречено на свою злобность благодаря жестокой, хитроумной, неодолимой шутке природы; зла которое даже носило маску полноценного общества. Также в Шандабаре была и просто канализация. Ранее, МеЛинди испражнилась своим переваренным ужином, который съела вчера ночью и прежде чем смыть экскременты, когтем ковырнула их, проверяя, изменились ли они вместе с телом, если еда превратилась в навоз, превратилась ли она в навоз генокрада?

Возможно, ее кишки остались неизменными. Тогда ее отходы были ее идентификационным медальоном.

Если так - и принимая во внимания острые чувства генокрадов - хвала канализации. Часть ее остававшаяся Каллидус, сделала мысленную пометку насчет этого аспекта ее задания. Могут ли разоблачить ассасина, который превратился в чужого, из-за абсолютно человеческого стула?

Стая пробудилась. Стая поела - и она тоже - и затем разошлась по служебным делам, хотя тронная комната всегда была полна существами, которые были рады возможности ощутить присутствие своего патриарха.

Это нечестивое преосвященство, продремавшее всю ночь, наконец, пробудилось.

Его слезящиеся после сна фиолетовые глаза немедленно отыскали МеЛинди. Он поманил ее когтем.