Glen Manitu - Падение ангела воскресения

Все они или почти все - безухие кверлинги на этой страшной войне…

-Встаньте в общий строй лейтенант, - Мележик недовольно заскрипел на Коди.

Тот топтался сзади, всем своим видом показывая свою готовность к командованию.

-Я, сэр, я офицер…Я не могу встать в строй с солдатами. По уставу Уренгоя…

-К дьяволу ваш Устав, мы на Туле, в строй. - Вацлав демонстративно помассировал шею, словно разминаясь. - Шевелите ляжками, лейтенант.

Коди понял этот маневр, комиссар был скор на руку, еще при переброске, он быстро завоевал себе авторитет, надавав по харям особо зарвавшимся гвардейцам.

Тем самым вчерашним бандитам, что высадились на Туле…

Лейтенант, больше не споря, нелепо вприпрыжку понесся почему-то к левому флангу.

Взгляд Вацлава упал на его пресловутые сапоги… напомаженные, коричневые, мягкие они служили объектом насмешек и домыслов.

Мележику было с чем сравнивать, у его правого сапога было порвано голенище, комиссар скрывал это, заворачивая оба голенища, избегая смешков.

Вся эта дурь лезла в голову, не от хорошей жизни. Впрочем, она помогала уйти от реальности.

Вацлав облегченно вздохнул, тронул верный цепной меч, ногтем большого пальца, еле-еле потрогал кривые белесые зубья на стальном полотне.

Удовлетворенный заточкой он погладил богато украшенную рукоять.

Меч был подарком на выпуск, подарком Школы Прогениум, лучшим из лучших. Выгравированный девиз на оружии логичное продолжение девиза его мечты, 1-ого Полка словно подтверждал тезис, что Вацлав был не из последних в том выпуске…

-У вас все, Зверев? - перекличка завершилась, комиссар напряженно осмотрел строй, выделил пару скучающих физиономий и мрачно добавил- Я так надеюсь на вас…

-Да, сэр - ответил невозмутимо сержант и отошел в сторону, уступая дорогу офицеру.

-Товарищи гвардейцы! - Вацлав долго думал как начать свой монолог, и отдать свои первые толковые приказы, долго прокручивал, вспоминал то, что ему вдалбливали в Школе Прогениум, начал ни с “братьев”, ни с пресловутого “солдаты”, а с торжественного “гвардейцы”, хотя в реальности никто кроме штурмовиков, не был молотом Императора на самом деле, это сборище можно и солдатами было назвать с большой натяжкой, хотя первый бой многие из них выдержали. - Сейчас назовут ваши имена и номер подразделения. Короткое “я”, и выход из строя, бегом… я повторяю бегом. Времени нет. Команды выполняются непрекословно. Конфликты, поползновения к ним и нечто подобное будет пресекаться на месте! Все ясно?

Строй оживился. Откликнулся…

Мележик кивнул Звереву, чтобы тот начинал.

-Сначала командиры, сержант - напомнил Вацлав.

-Да, сэр, командир 1-ого взвода О'Кеннал, - рявкнул гвардеец. - 2-ого - Гугуц. 3-его - Финч. 4-ого - Дафф. Зверев - 5-ый взвод. Все это первая рота.

Коди, 2 рота! Названные, выйти из строя, - закончил резко Зверев и потом проревел. - Командиры подразделений встать по правую руку от меня на расстояние пяти...

Заключительный выкрик Зверева заглушил рев маневровых двигателей.

“Валькирии” вынырнули словно из ниоткуда, ровно семь боевых машин, ровно семь эмблем с изображением ордиара, стоящего на задних лапах и готового к атаке.

Ровным, красивым клином они поднялись из-за основания холма, давая восторженным новобранцем восхищаться и восторгаться то ли машинами, то ли пилотами. А может теми и другими в равной степени.

Левая крайняя “Валькирия” с громадным Имперским орлом на брюхе, явно командирская машина, сделала замысловатый вираж и начала приближаться к земле. Остальные, подвывая и медленно перестраиваясь, последовали за ней.

Мележик наконец-то нашел на цифру на борту “Валькирии”, нашел серебристый родовой герб слева от кабины пилота…и вздрогнул.

-Строй! Смирно! - взревел Вацлав, сержант увидел, как изменилось, обычно угрюмое лицо комиссара и эхом повторил команду.

-Смирно!

В лицо летела всякая дрянь, трава, грязь, встречный поток, своеобразный маленький ураган, поднятый стальными птицами мешал рассмотреть прибывших.

Ветром чуть не сорвало фуражку, комиссар, придержав ее рукой, бросился к командирской Валькирии.

Человек в серебристой силовой броне хмуро кивнул комиссару. Он не стал дожидаться велеречивых од в свой адрес, просто сошел на землю, крепко пожал руку опешившему офицеру.

-Милорд?!

Рассматривая бледное с глубокими морщинами лицо Красса, комиссар никак не мог поверить, что этому человеку лет не более чем ему, двадцати двухлетнему комиссару.

Принцепс и правда стал как будто старше, сильнее всего это касалось его глаз. Помнит ли принцепс его, молодого сопляка, сражавшегося в первой линии на Этлано?

Помнит ли как спас его и остальных там?

-Сэр, батальон…я… - начал было Вацлав, но по знаку Сергея замолчал.

-Повторяю, вы получили приказ? - командующий 4-ой армией напряженно вглядывался в глаза комиссара. - Вы меня слышите?

В глазах принцепса витала какая-то грусть, страшная нескончаемая тоска. Комиссар содрогнулся.

-Да сэр, - наконец ответил Мележик, он чуть со стыда сквозь землю не провалился…идиот кретин, витаю где-то в облаках, мелькнуло в мыслях, секунду спустя он взял в себя в руки. - Ровно двадцать две минуты назад по внутренней связи. Кодировка 24-три ноля.

Принцепс замолчал и шагнул по направлению к строю гвардейцев. Вацлав поспешил за ним.

-Хорошо, - продолжил Красс. - У меня для вас дурные вести. Вам предстоит поступить под мое командование.

-Это большая честь для меня, сэр, - поспешил с ответом Мележик.

-Не обольщайтесь, комиссар, вы еще не знаете, что ждет вас. Принесите оперативную карту. Жду вас в командном блиндаже. И еще…отдайте приказ накормить людей.

-Кайл… сержант Кайл Таггерт, ты слышишь меня? Копыта что ли откинул? - голос сухой и скрипучий, ощущение такое, что говорящий жует песок. И от этого становиться еще противнее, еще сильнее болит голова.

Кайл не чувствует своих ног и рук, боль в затылке, тело ноет, ломит.

-Тагг, твою мать! - очумевший полуслепой, он слышит этот голос, пытается ответить.

Как полярный новокурский сыч, который сыт после удачной охоты, ему кажется, что он размахивает крыльями, на самом деле делает, какие-то бесполезные телодвижения руками. Вертится. Зовет и захлебывается грязью, она забилась в горло.

А в уже лицо шмякается какая-то дрянь, она залезает в глаза, стремиться затечь в ноздри, дышать становиться еще труднее. Он понимает, что это только одно.

Проклятая настойка гнифада…

Отчаянный мат все же вырывается из его глотки.