Анатолий Дроздов - Капеллан

- Ты же знаешь! - сказал король. - Сорок.

- А Гро, если верить Слаю, - шестьдесят. Ты бы смог провернуть то же, что и он, за тот же срок?

- Я не маг! - открестился король.

- Маги - люди, такие же, как и мы с тобой. Они болеют, стареют и умирают. В шестьдесят лет человек - развалина. Ему не нужны женщины, он не любит много ходить, избегает лестниц. Башня в Ремсе высотою в сорок локтей, я узнавал. Наверх ведет лестница с высокими ступенями. Гро взобрался по ней, не запыхавшись.

- Откуда знаешь? - удивился король.

- Спрашивал, - усмехнулся шут. - Ни Слай, ни его воины не обратили на это внимания. А стоило.

- Ты думаешь?..

- Личина! - подтвердил шут. - Это и наши могут. Гро выдавал себя за старика.

- Зачем?

- Первое, что думаешь, для солидности. Пожилому лекарю верят больше. Но в Ремсе не было других магов. Значит, скрывается.

- Знать бы от кого! - сказал король.

- Он не местный. Язык Мерсии ему чужой. Но он не из Рении - выговор другой.

- Из Хайрии? - задумался король и ответил себе сам: - Вряд ли. Хороших магов там нет. Когда заболеют, едут к нам. Тиррана? Далеко. Даже морем плыть более луны.

- Жить захочешь - поплывешь, - сказал шут. - Не о том говорим. Как наградишь Гро, если вернется?

- Дам тысячу золотых!

- Всего?

- Патент мага.

- И только? Человеку, который обратил вспять армию врагов? Ты скуп, братец!

Этон нахмурился:

- Что предлагаешь?

- Личный лен в наследственное владение. Звание придворного мага. Должность главы Корпорации с правом пересмотреть выданные патенты и отобрать их у шарлатанов.

- Его сожрут!

- Мы защитим.

- Как?

- Женим на дочери могущественного человека.

- Чьей?

- Твоей.

- У меня нет дочери!

- Разве? - сощурился шут.

- Ну... - смутился король. - Она внебрачная. Я не видел ее много лет и даже не знаю, жива ли.

- Жива! - успокоил шут. - Хотя могла и умереть. Девочке пришлось не сладко. Ее растила бабушка, поскольку муж матери не взлюбил падчерицу. Хорошо, что у девочки есть дядя, который помнил о ней и помогал деньгами.

- Брат!

- Не надо благодарить! - сказал шут. - Сам знаю, что я хороший.

- Она красива?

- Похожа на отца.

- Бедная девочка! - покачал головой король.

Шут засмеялся.

- От тебя у нее только одна черта. Правда, приметная. Опознаешь сходу. Мы договорились?

- Я подумаю, - сказал Этон. - Она все же моя дочь.

- Ты неисправим! - покачал головой шут.

- Надо сначала взглянуть на дочку, - смутился король.

- Тогда пошлю в Муг гонца, - сказал шут. - Пусть едут с матерью.

- Это обязательно? - сморщился король.

- Боишься? - сощурился шут.

- Королева ревнива, - вздохнул король. - Сам знаешь.

- Остановятся у меня. Места хватит.

- Ах, брат! - сказал Этон. - Не тому боги дали корону. Хотел бы я поменяться с тобой местами!

- Не получится! - хмыкнул шут. - Во-первых, я бастард. Во-вторых, - вот! - он повернулся к брату спиной. - Горб королю не к лицу. В-третьих, я не хочу править. Поэтому ты и держишь меня возле себя. Я не прав?

- Прав, как всегда! - кивнул Этон. - Но я бы на твоем месте подумал...

Ноэль поет. Ее голос, звонкий, сильный, рассыпается серебряными колокольчиками, и эти колокольчики бренькают в моей голове, толкаясь в виски болью. Вот ведь, зараза! Никакого уважения к почтенной старости.

- Угомонись!

Голос стихает, чтобы тут же смениться обиженным:

- Тебе не нравится, как поет Ноэль?

- У меня болит голова.

- А вот не надо было пить столько оука!

Не надо было, конечно, только что теперь? Ноэль сдержала слово. Когда мы долетели до этого заброшенного оазиса посреди степи, она первым делом стряхнула с какого-то дерева с десяток плодов. Плоды походили на кокосы, а само дерево - на пальму, но Ноэль сказала, что это 'оук'. Она вскрыла плоды кинжалом и слила болтавшуюся внутри молочную жидкость в казан. Выставленный на солнце, сок почти сразу забродил, и к вечеру стал прозрачным. Вкус у него оказался кисловатый, но приятный. Оук щипал язык и шибал в голову. К ночи я впал в нирвану. Кто же знал, что у этой штуки такой откат?

Я охнул и открыл глаза. Блин! На Ноэль было невозможно смотреть. Пока оук бродил, она потребовала заняться ее носом, что я и сделал. Нос покраснел и распух. Это при сращивании переломов опухоль опадает. Организм сам пытается залечить повреждение, и влитый импет только мобилизует этот процесс. Трансформация - дело другое. Тело привыкло к своему органу, а тут его заставляют менять форму и рассосать лишнее. Организм бунтует. Поэтому процесс занимает не один день, и протекает бурно. Ноэль, разглядев в озерце свой распухший нос, немедленно замотала лицо. Спрашивается, зачем? Кому на нее смотреть? Здесь нет никого, кроме нас двоих и летающего крокодила.

Повязка и сейчас укрывало лицо Ноэль. А вот другой одежды на ней не наблюдалось. Совсем. И она стояла надо мной, уткнув кулаки бока, так что я мог беспрепятственно разглядеть все ее прелести. Начиная от стройных ног, треугольного островка лобка, поросшего черным волосом, до тяжелых полушарий грудей с дулами-сосками. Они смотрели мне в лицо. Кровь прилила мне в голову - и не только в нее. Капелланов учат смирять плоть. Есть духовные и физические практики. Жизненная необходимость. За священниками на целибате присматривают строго. Попадешься на блуде раз - поедешь на покаяние в монастырь сроком на год. Можешь и на два - это как митрополиту на сердце ляжет. Рецидив влечет извержение из сана. А это жопа. Нет, выпускник академии - человек образованный и может хорошо устроиться. Теоретически. Только государственная служба для расстриг закрыта, а о выборной должности можешь и не мечтать - ни одна партия возьмет под крыло за изгнанного за блуд священника. Учителем не мечтай - кому нужен растлитель учениц? Так что иди в бизнес, если есть к этому способности. А если нет? Значит, дорога в грузчики или санитары - туда всех берут...

Однако сейчас мои духовные и физические практики не работали. Трудно их применить, когда над тобой нависают такие прелести.

- Ты почему голая?

- Одежду постирала, - Ноэль указала на шаровары и рубаху, развешенные на кустах.

- У тебя есть другая.

- Она кожаная. В ней жарко.

Это действительно так. Солнце здесь начинает немилосердно палить чуть ли не с рассветом. Хорошо, что в оазисе есть деревья и маленькое озерцо, образованное бьющим из-под песков ключом.

- У вас принято ходить голой перед мужчиной?

- Ты - лекарь! - тоненький пальчик обличающее указал на меня. - А лекарю доверяют больше, чем мужу. К тому же ты старый, - она хихикнула.