Александр Мазин - Мастер Исхода

Зато я узнал, что железные чешуйки, которые служили местным деньгами, были каким-то побочным продуктом ритуалов Маххаим. Меня это, надо признать, очень озаботило. Трансмутация, то бишь превращение элементов, — это очень серьезно. Не исключено, что в загашниках Маххаим имеется оружие погрознее когтей и клыков.

Мне следует быть осторожнее.

По моей команде Мишка сдвинул обломок, освободив искалеченное тело оборотня, половина которого превратилась в кровавую грязь.

Я «выпустил» его на свободу, отделив от плеч клыкастую голову.

Эх, как мне было хорошо! Сила кипела во мне. Тревога, терзавшая меня с того мига, как я «заглянул» внутрь распятого Маххаим, ушла. Твари не могли угрожать моему миру. На землях, где правят Одаренные, злопоклонников просто не может быть.

Оставался открытым вопрос: чем отличается эта планета от других Земель?

Но об этом можно подумать позже. Например, сегодня ночью.

Важнее другое: я понял, как могу уничтожить Маххаим. Всех Маххаим. Технически всё просто. Дождаться, пока они соберутся вместе и сольются в единое сознание, а затем прихлопнуть парочку. Дальше — совсем легко. Лишь бы рука не устала.

Что ж, принципиально вопрос решен. Дело за малым — решить его практически.

Весь вечер мы с Говорковым говорили о философии. Умный он все-таки человек, Михал Михалыч Говорков. Пожалуй, поумнее меня. Во всяком случае, думать он умел намного лучше. Мы-то, после Школы, предпочитаем не столько мыслить, сколько промысливать. Получить готовый правильный ответ, минуя цепочку логических операций, — быстрее и удобнее. Но порассуждать полезнее. Очень хорошо раскрепощает подсознание.

Укладываясь спать, я продолжал думать о нашем разговоре. И получил именно тот сон, который хотелось получить.

Мне приснился Пророк Шу Дам.

Выглядел он неважно. От Пророка осталась лишь бесплотная тень. Этакий невнятный мыслеобраз.

— Ты должен спасти мою паству, — возник в моем мозгу бесплотный голос. — Ты должен увести их отсюда, с Границы.

Даже сейчас, во сне, мертвый, Пророк оставался Пророком. Голос, которому хотелось повиноваться.

— Граница? Разве она — здесь? — Во сне я удивился только этому, потому что знал, какую Границу он имеет в виду.

— Здесь, — уверенно прошелестел голос мертвого Пророка. — Спаси их. Уведи их домой. Им не должно стать мясом Падших.

— Как я могу? Я — Мастер, но не Пророк. (Огорчение мое было безгранично. Мне очень хотелось выполнить приказ). Моя харизма мала. Они не пойдут со мной.

— Ты — не Пророк, — согласился Шу Дам. — Но ты — Мастер. Ты собираешь вокруг себя Дарованные Земли. Почему ты не можешь увлечь людей? Это же так просто!

— Расскажи мне об этом, — попросил я. — О том, как я собираю Миры. Я знаю, что видел Сущее. Но ничего не помню! — Я огорчился еще больше, настолько, что даже заплакал.

Я знал, что я — во сне, но мои чувства были обострены так, словно я пребывал в медитации.

— Земель много, — изрек истину Шу Дам. — Любая из них — наша. Возьми частицу любой из них — и собери Мир для людей.

— Расскажи еще, — попросил я, чувствуя, что вот-вот тоже коснусь Истины.

— Множество Земель, — сказал Пророк. — Во всех временах, в бесконечности пространства. Любая из них — твоя.

— Любая? — усомнился я. — Но — как?

— Твоя первая женщина подарит тебе ее.

— Ты говоришь о Лоре, — я ничуть не удивился. Кто еще может сделать мне такой подарок!

— Искатель, — ответил на мою мысль Пророк. — Искатель может промыслить, но не может собрать. Мастер — может. Ты — можешь. Возьми частицу души Мира, вникни в нее…

Голос умолк. Бесплотный контур затрепетал.

— Не здесь, не здесь… — уловил я едва слышный голос. — Здесь — невозможно. Я не смог. Ты не уйдешь, ты умрешь. Все напрасно. Силы нет.

— У меня есть Сила! — запротестовал я. — А будет еще больше. Много Силы. Я знаю!

— Бессмысленно, — прошелестел голос. — Чужая Сила.

— Но она может увести в Исход? Говори! — потребовал я.

— Нет, — прошептала тень Пророка, вздрогнула в последний раз — и пропала.

Мне стало очень больно, и я проснулся.

Я лежал между Мишкой и Лакомкой, живыми, теплыми, родными. Настоящими. Боль сразу ушла. Зато я помнил каждое слово Пророка.

Вопрос: можно ли верить сну?

Ответ: сначала надо знать, откуда этот сон пришел. Так учили меня в Школе.

Из прошлого? Из будущего? От Высшего или от низменной части, «зерна Лилит», как называл это мой последний инструктор медитации на Земле-Исходной, иудей, лишенный врожденного Дара, но вымоливший его у Высшего.

Значит, я во время Исхода собираю мир новой Земли? Возможно. Когда-то я слышал нечто подобное. Правда это или нет? Не знаю. После Исхода я мог бы вникнуть в это. Но после Исхода я напрочь теряю способность вникать в Сущее.

«Не дай им стать пищей Падших!»

Очень хотелось бы… Но — как?

Вопреки тому, что сказал во сне Шу Дам, я по-прежнему верил, что когда-нибудь смогу уйти.

Еще я подумал о Лоре. Не зря Пророк упомянул о ней. Где-то там, на моей родной планете, живет человек, которого я когда-то любил. Тонкая ниточка, протянувшаяся через Вселенную…

Расположившийся по другую сторону Лакомки Говорков привстал на локте, посмотрел на меня. Вернее, в мою сторону: в темноте Говорков видел как все обычные люди. То есть — никак.

— Кошмар? — спросил он шепотом, видимо опасаясь разбудить Лакомку.

— Скорее, наоборот, — ответил я обычным голосом.

Разбудить Лакомку может только то, что ее неспящее «я» сочтет угрозой: неважно, шепот это будет или вопль. Хлопни я сейчас над ее головой в ладоши, она только ухом дернет, продолжая видеть свои хищные пантерьи сны.

Я аккуратно вылез из меховой щели и поднялся на ноги.

— Слушай, Михал Михалыч, — сказал я. — Скажи мне как педагог: есть ли способ заставить человека искренне полюбить другого человека? Или искренне в него уверовать?

— Примеряешь на себя штанишки Пророка? — проявил прозорливость Говорков.

— Угу.

— Думаю, никак. Хотя…

— Ну?

— Если человека очень-очень сильно напугать — он вцепится в первого, кто окажется поблизости и может его защитить.

— Твои женщины меня на части разорвут, — мрачно произнес я.

Говорков пожал плечами: