Андрей Быстров - Рыцари Атлантиды

— Говорит адмирал Холлиуэлл. Предлагаю вам немедленно сдаться. Лодка под прицелом наших орудий. У вас нет ни единого шанса.

Брюс переключил радиостанцию в режим передачи и поднес к губам микрофон.

— У меня на борту двадцать килограммов плутония. Стреляйте, если хотите.

Но выстрел раздался на центральном посту «Барса». Пуля попала в затылок Грега Брюса.

Профессор Филлингем стрелял из пистолета впервые в жизни, но он не имел права промахнуться… И он не промахнулся. Еще двумя выстрелами из полутьмы коридора он сразил двух находившихся в центральной рубке безоружных наемников… Потом он бросился задраивать дверь, и это помешало ему увидеть смерть Амма. В дверь колотили с другой стороны, но добраться до профессора не мог уже никто. Сбросив на пол дымящуюся одежду Брюса (ничто не удивляло профессора Филлингема, он был в таком состоянии, что допускал возникновение галлюцинаторных комплексов), он сел и поднял болтавшийся на шнуре микрофон.

— Говорит профессор Филлингем… Плутония нет на борту, я спрятал его на острове…

В эти секунды он вдруг невероятно остро ощутил все запахи и звуки мира, которых здесь не было. Там тянуло дымком горящих листьев, нежаркое солнце светило сквозь ветви оголенных осенью деревьев в чистом-чистом холодноватом воздухе. Вдали слышался едва различимый лай собаки, уютно потрескивал костер, и пожухлая, но еще не умершая трава ластилась к ногам…

А здесь пахло нагретым металлом и монотонно тикали хронометры.

— Айрин, — прошептал профессор имя внучки.

… Двухместный самолетик «БД-5» выруливал на взлетную полосу. Зимин посмотрел вверх из-под пластмассового фонаря кабины. Никаких вертолетов или истребителей он не увидел. Перегруженный «БД» тяжело пошел на взлет, набрал небольшую высоту, заложил вираж и устремился к мексиканскому побережью. Зимину и До-лану уже казалось, что они успешно используют свой шанс, когда из-за конуса погасшего вулкана вынырнули два истребителя. Их преимущество в скорости было неоспоримым. Долан готовился драться — в кабине был компактный пулемет «ингрэм М-10».

Зимин бросил машину вниз, убавил газ, откинул фонарь — ветер ледяным шквалом ударил в лицо. Американские пилоты по-своему истолковали маневр и условными сигналами показали: возвращайся и приземляйся. Едва ли ползущий над самой водой «БД» вооружен, а летчик явно испугался — таково было мнение преследователей, но они заблуждались. Когда первый истребитель низко пронесся над кабиной «БД», Долан поднял ствол «ингрэма» и всадил в брюхо американского самолета длинную очередь. Ветер трепал его короткие волосы, солнечный отблеск сверкал на стволе пулемета.

Пилот второго самолета уяснил, что дело серьезно и простым выводом противника на посадку не обойтись. Без долгих размышлений он нажал на гашетку. Из-под крыльев сорвались две ракеты в блистающем ореоле, элегантные воздушные акулы, несущие смерть.

Пылающие обломки «БД-5» низверглись в океан… Вместе с делоргом, «Черным Принцем».

Доктор Фортнер укладывал чемодан. Ему не суждено было узнать, что именно произошло, потому что вся его информация ограничивалась одним ночным телефонным звонком.

— Шевцов бежал. Скрывайтесь, — произнес хорошо знакомый голос, и прерывистой лентой потянулись гудки отбоя.

Тот, кто предупредил его, был человеком… Нодоктор Фортнер НЕ БЫЛ. Когда ему не удалось связаться с Мистом по линии Дамеона, он понял, что может только исчезнуть.

Московская ночь встретила его жарким валом разогретого воздуха и редкими огнями фонарей. Фортнер сел в машину, включил двигатель.

Проблемы с отъездом заняли больше времени, чем он рассчитывал. Только следующим вечером он прибыл в международный аэропорт. Таможня отнеслась к нему так же, как и к другим пассажирам, повышенного внимания он не привлек.

Доктор Фортнер беспрепятственно прошел в самолет, который по расписанию вылетел в Лондон.

Шевцов не сразу заметил Тернера, устроившегося в уголке рекреационного холла клиники, принадлежавшей профессору Конти. Первое время, когда жизнь Шерон балансировала на грани небытия, Игорь дневал и ночевал у дверей палаты — в саму палату врачи пускали его редко и неохотно. Но все же он чувствовал, что его присутствие, прикосновение его рук, его дыхание на лице девушки, пусть и не осознаваемые ею, помогли вытянуть ее из безвозвратной пропасти не меньше, чем искусство врачей.

Сейчас жизнь Шерон Джексон была вне опасности. Она уже ненадолго приходила в себя, открывала глаза и могла произнести несколько связных фраз. Шевцов спешил к ней из цветочного магазина, прижимая к груди скромный букет алых роз. Он завалил бы ее палату цветами, но выданные ему карманные деньги не позволяли роскошествовать.

Тернер шагнул навстречу Шевцову, тряхнул его руку.

— Добрый день, мистер Тернер, — поздоровался тот.

— Здравствуйте, — отозвался Тернер. — Я ждал вас… Хотел с вами поговорить.

Шевцов огляделся и указал на кресла рекреационного холла.

— По-моему, вполне подходящее место.

Тернер не стал спорить. Они уселись в кресла под раскидистой пальмой в кадке возле аквариума с золотыми рыбками.

— Курить здесь, наверное, нельзя, — сказал Тернер.

— Нет, почему же? Именно здесь и можно. Вот пепельница. Этот коридор изолирован от операционных и палат тяжелых больных.

Тернер с любопытством взглянул на космонавта:

— Я вижу, вы неплохо тут освоились. — Он достал пачку «Питера Стивесанта» и щелкнул зажигалкой. Голубоватая ленточка дыма потянулась к потолку. — Как здоровье мисс Джексон?

— Спасибо. Но ведь вы пришли не для того, чтобы расспрашивать меня о ее здоровье? Ваше ведомство и так не спускает с нее глаз.

Тернер усмехнулся:

— Вы правы, я пришел не за тем. Я пришел, чтобы поговорить о вашем будущем.

— О моем будущем? — удивился Шевцов.

— Вашем и мисс Джексон. Вы ведь не собираетесь с ней расставаться?

— Нет! — спокойно, но твердо сказал Шевцов.

— Буду говорить без обиняков. — Тернер стряхнул пепел в разинутый клюв серебряного пингвина, служившего пепельницей. — Я прямо спрашиваю вас: каковы ваши планы?

— Не знаю, — ответил Шевцов. — Я должен посоветоваться с Шерон. Если она захочет, мы могли бы уехать в Россию…

— А если она не захочет?

— В этом-то вся и штука, — вздохнул Шевцов.

— А что вас тянет назад в Россию?

— Как что? — Шевцов понял его прямолинейно. — Все… Там моя родина, моя работа…

— Ну, работу можно и поменять, — заметил Тернер. — Уверяю вас, на свете много не менее увлекательных занятий, чем полеты в космос.