Александр Пономарёв - Проект "Вервольф"

— Жена подсказала. Она потратила вечность, чтобы найти тебя. Жаль, ты убил её.

Я замер с зажатой в зубах костью с куском окорока.

— Как убил? Когда? Почему?

В памяти замелькали картинки, словно я смотрел фильм на перемотке. Вот я в лесу — причём вижу себя со стороны — рядом женщина в обтягивающих брюках, короткой чёрной курточке, рыжие волосы рассыпались по плечам. Около неё какой-то эсэсовец со странным клеймом на лбу. Я втыкаю себе что-то в ногу и превращаюсь в оборотня.

Ррраз! Когтистая лапа сносит голову немцу. Женщина в страхе отступает назад, разворачивается, бежит прочь. Я настигаю её в два прыжка, режу, как волк овцу, и вою, закинув окровавленную морду к небу.

— Вспомнил? — Бальтазар снова улыбнулся. — Ещё вина? — Он потянулся к кувшину, но я помотал головой:

— Не надо.

Кость звонко брякнулась на блюдо. Я посмотрел на лоснящиеся перчатки, поискал, чем можно вытереть жир, не найдя ничего подходящего, воспользовался скатертью как салфеткой.

— Да ты не переживай, она сделала своё дело, довела его до конца. Признаюсь, — Бальтазар отщипнул ещё виноградину, подбросил верх и поймал её ртом, — я давно искал способ избавиться от неё. Постоянство не мой конёк, ну… ты меня понимаешь. Он подмигнул мне так, словно мы с ним были завзятые друзья.

Подо мной загромыхал стул. Я вскочил из-за стола, подхватил с пола меч и занял стойку: эспадон лезвием вниз, одна рука на эфесе, вторая на оплётке рикассо.

— Я тебе не друг, не надо мне подмигивать, — сказал я, делая несколько шагов назад. Расстояние между мной и столом увеличилось до трёх метров, можно спокойно крутить «бабочку» или изображать вертолёт, как барон Пампа из «Трудно быть богом» Стругацких.

— Жаль. Я был бы не прочь с тобой подружиться, — Бальтазар тоже встал из-за стола, пошёл в сторону, со скрежетом таща за собой топор, — хоть это и невозможно. Ведь ты останешься здесь вместо меня, а я получу долгожданную свободу.

— Интересно, как ты это себе представляешь?

Я отступил назад, хотел сделать это тихо, по-кошачьи, но грубые подошвы ботинок сопровождали каждый шаг громким стуком.

— Я заберу её, как награду в честном поединке, — продолжал он, словно не слышал меня. — Мой топор против твоего меча.

— А если выиграю я?

Украшенные затейливыми узорами лезвия топора со свистом рассекли пространство перед Бальтазаром.

— Не выйдет!

Он бросился на меня, крича что-то на странном языке.

Зал исчез. Растворился, как будто и не было его. Я оказался на поляне в дремучем лесу. Лето. Под ногами зелёная трава. В косых лучах солнца роятся мотыльки, жужжат пчёлы, птицы щебечут в кронах. Сладко пахнет мёдом.

Бальтазара нет.

Где-то с треском ломается ветка, я поворачиваюсь на звук.

— Баррра! Хой! Хой! Хой! Десять Бальтазаров с топорами в руках выбежали из леса.

Честный бой, говоришь? Хорошо. Будет тебе честный бой!

Меч ожил в моих руках, запел боевую песню, задрожал в предвкушении драки. Шелестит сталь, гудит воздух, руки наливаются силой, это клинок передаёт мне её, веками накопленную от владевших им воинов.

Первый враг выскочил на поляну в пределах досягаемости моего клинка. Перехват рукой, поворот. Н-на!

Острие меча полоснуло по голой шее. Бальтазар забулькал горлом, ноги подкосились, миг — и он превратился в красно-жёлто-зелёный шар, разлетевшийся на тысячи искр. Фантом!

Слева подбежал другой Бальтазар. Сзади ещё два, трое насели справа. Остальные атакуют с фронта.

Топоры сверкают вспышками на солнце. Топот, пыхтение, лязг. Держать дистанцию. Держать!

Меч сам прыгнул под лезвие топора. Дзиииннь! И вместо топора секира. Прекрасно, теперь ты — Гимли. Тебя я убью вторым.

— Хха!

Левой рукой за оплётку, правой за «яблоко», клинок снизу-вверх. Н-на!

«Гимли» лопнул, как и первый фантом.

Шаг назад, поворот, ещё один шаг. Эспадон со свистом описал полукруг. Два Бальтазара подвернулись под удар. Правому голову долой. Н-на! Левому тело наискось от плеча и до пояса с хрустом, брызгами. Опять фейерверк.

Снова переход, ноги чертят землю, с корнем рвут траву. Там, где я стою, уже вытоптанное чёрное пятно. Руки липкие от чужой крови или от моей? Ноет плечо. Неужели зацепили?

Ещё один Бальтазар внезапно выскочил передо мной. Замахнуться некогда. Блок. Древко топора с треском переломилось о длинный эфес, возле уха просвистело лезвие, сверкнуло молнией, отразив случайный луч, и со звоном вонзилось в меднокорый ствол.

Удар чуть не отсушил обе руки. В левом локте вроде как что-то хрустнуло. Плевать! Добить гада!

Клинком взмах над головой, хват левой за эфес повыше «яблока» и со всего маха в висок. Тяжёлый набалдашник с хрустом пробил кость, взрыв тысяч маленьких звёзд. Опять фантом!

Бальтазары внезапно отступили. Топоры в руках задрожали, меняя форму. Что за чёрт! Палаши, бастарды, у этого, кажется, рапира с дагой. Целый арсенал.

А у меня эспадон! Против лома нет приёма!

Взмах! Двуручник сверху-вниз наискось. Взмах! И снова сталь с гудением рубит воздух. Взмах!

Сверкающая защита не даёт пробиться врагам, звенит, высекая искры из железа.

Их всего пять. Сущие пустяки, было в два раза больше.

— Аааа!

Краем глаза заметил движение. Разворот вместе с мечом, пустить его по инерции. Н-на!

Правая половина от плеча до бедра лопнула переспелой тыквой, кровь брызнула зёрнами граната. Лицо Бальтазара исказила гримаса боли, крик не успел вырваться из перекошенного рта, как очередной фантом превратился в сияющий разноцветными искрами шар.

— Не надоело прятаться, трус? — крикнул я, уворачиваясь от выпада. Клинок палаша змеёй проскользнул вдоль изрубленного лезвия, застрял в изгибах контргарда. Рывок — сталь с хрустом переломилась. Левую руку в кулак — зубы с треском влетели в глотку врага, намертво запечатав победный клич.

Сзади с грохотом врезал по плечу чей-то бастард. Наплечник бригантины развалился напополам, поглотив почти всю энергию удара, но и оставшейся хватило, чтобы рассечь куртку и добраться до тела.

Рука сразу онемела, скользкие от крови пальцы разжались, меч упал под ноги. Ещё один трусливый удар подрезал подколенное сухожилие.

Я повалился на бок. Два Бальтазара, те, что атаковали с фронта, полопались, как мыльные пузыри, только белые облачка, медленно таявшие в воздухе, напоминали об их присутствии.

— Я же говорил, — раздался сзади насмешливый голос. — У тебя не было шансов.

В горячке боя я не заметил, как получил порезы, а теперь, лёжа на земле, я чувствовал, как вместе с кровью силы покидают меня. Волосы слиплись на висках и на лбу. По лицу, щекоча и пощипывая кожу, катились тонкие струйки, глаза застила розовая пелена, так что, думаю, грива намокла не только от пота.