Игорь Федорцов - Сталкер-югенд

Беда приключилась, когда до цели оставалось рукой подать. Как Паха не осторожничал и не проявлял предусмотрительность, пасечники выследили. Поди догадайся, где след заприметили. Человек не муха. Это в воздухе следов не остается. И то не всегда. Не исключено случайно наткнулись, но разве от этого легче?

Паха успел только насторожиться. Выстрел. Видимо торопились, руки от счастья затряслись. Пуля впилась в ствол березы. Второй. Картечью посекло кусты, но не зацепило.

− Туда! — указал Паха, прикрывая собой Чили.

Кинулись бежать. Бах! Бах! Неслось им вдогонку. Последним выстрелом Паху и зацепило. Пуля попала в бедренную мышцу и скользом задела кость. Ходок из Пахи стал посредственный. Огляделись, заняли оборону. Паха ответил из стечкина. Попал. Минут пять он и Чили слушали, как верещит пасечник.

− Свежуют, − таков пахин ответ на вопрошающий взлет бровей девушки. − Деликатес готовят. Если живого разделать, мясо особый вкус имеет.

Не будь Паха ранен отправился бы счеты сводить. Плевать ему сколько их там. Трое или десятеро. Но он ранен и отвечает не только за себя, но и за Чили.

Последующие двое суток вымотали обеих. На привале Паха осмотрел пистолет. Пересчитал патроны. Весь боезапас шесть штук. Плюс граната.

− Вот как поступим, − Паха посмотрел на пропитанную кровью повязку и распухшую ногу. — Я их придержу…

− Нет! Нет! Нет! — затараторила Чили. — Я останусь с тобой.

− Послушай! Послушай! Я их придержу, а ты сгоняешь за подмогой. Тут не далеко осталось. Мы почти пришли. Поднимешься вверх, вон до того камня. За камнем труба − проход. Он выведет на площадку. Дальше через каньон мост лежит. А на другой стороне пост. Его фермеры держат.

− А может, услышат выстрелы? И придут?

− Не придут. Даже если услышат. Такие правила. Заведено так. Надо обязательно показаться, − сочинял Паха. — Иначе посчитают ловушкой. Зря, что ли пасечники здесь ошиваются.

Выглядело правдоподобно, но Чили не проведешь — обман!

Паха прервался, выстрелил. Вскрик. Готов. Эх, кабы калаш! На все дела пять минут!

− Одним меньше…. Иди… не тяни время….

Чили вцепилась в пахино плечо. Ей страшно оставлять его одного. Страшно бежать вверх под пулями, страшно оторваться от Пахи. Она привыкла быть с ним рядом.

− Перейдешь по мосту. Только вверх, на скалы посмотри. Увидишь грифа, не суйся. Покричи или руками помаши. Тебя с поста увидят. Но даже если никого нет, в сторожке сирена. Ручку крутанешь и они в пять минут примчаться. Поняла? А я уж десять минут продержусь.

− А если вдвоем? Наверх?

− Не получится. Кто-то должен их задержать. Иначе…. Тропа до самого верха простреливается. Не успеем вдвоем добраться. Отличная мишень получимся.

− Я лучше с тобой…

− Время…. Уходит.

Паха обнял девушку, сильно притиснул, поцеловал. Так целуют на прощанье. Это нельзя понять, можно только почувствовать.

− Ты… Вы все, что у меня есть, − прошептал Паха на ухо Чили. — Я не отдам. Не могу отдать…. Иди…

Мгебо утверждал, самое главное чувство мужчины к женщине доверие. А доверие нельзя обмануть.

Чили выдохнула и стремительно, как только могла, побежала по тропе вверх. От её быстроты зависит многое. Зависит все. Жизнь Пахи. И её.

Следующего Паха снял прямо в «тыкву». Пасечник потерял терпение, поторопился за девушкой и попер в наглую. Ну и схлопотал. Пуля сочно чвакнула, угодив рядом с виском. В третьего Паха промахнулся. С досады сплюнул. По движению и перемещению врага он понял, патронов у него на всех не хватит.

− Жалко вас сук на белом свете оставлять.

Чили бежала вслушиваясь в выстрелы. Ей совсем не трудно определить когда стрелял Паха. Раз…. два…. Значит у него еще три патрона. Целых три….

Потом долго не было стрельбы. Чили замедлила бег в беспокойстве и….

− Пафффф, − подал голос стечкин.

…опять припустила что есть духу.

Всех битв не выиграть, всех лавров не получить. Даже загадывать про то не стоит. Не так обидно проигрывать. Пахе не обидно, мужчины не обижаются, ему огорчительно.

Он осмотрел место. Скальный срез нависал над началом тропы. Крупный песок под ним в легких косых штрихах следов. В самом низу лаз. Зимовник трещеточника. Их там сейчас кишмя кишит.

«Так и поступим», − одобрил Паха собственную затею.

Хер пасечники его получат! А к тому времени Чили доберется до поста. Будет он жив или нет, не важно. Фермеры её приютят. С ними она выживет. Еще пожалел, что не увидит своего ребенка.

− Лучше бы пацан, − загадал Паха. Но сам же усомнился. Из вредности девку родит. Она такая!

Пятый выстрел Чили услышала, уже вбегая в тоннель.

− Я сейчас! Сейчас! — умоляла она мысленно Паху.

Бежать оставалось не далеко.

Шестой выстрел Чили не расслышала, не расслышала и взрыв гранаты. Звук поглотила тоща камня.

Щурясь на яркий свет, выскочила на мост. Упавшая метеомачта покрыта старыми досками и листами железа. По ней шагать страшно, а тут бежать! Но есть ли выбор? И есть ли время для выбора? Не вспомнив пахино предупреждения, Чили побежала. Черный хищник тут же спикировал с высоты. Жесткий удар смахнул девушку в каньон, в реку.

В пустые окна поста торчат метелки бурьяна. Тихо и светло. Яркое солнце приманивало с запада заряженные ливнем тучи. Огромные черные пузыри ползли медленно и неохотно. От Западных болот до Байдахи путь не близкий. Ветер качал верхушки деревьев, шумел листвой. Грустно посвистывала пичуга. Что изменилось за протекшую минуту? Пять минут? Десять? Почти ничего. А если изменилось? Что с того? И кому до того есть дело?

Когда волосатые мальчики пели слащавыми голосами Give peace a chance!? шанс у Мира уже был. И что стало с тем шансом? На что потратили? Как распорядятся, если представится второй? Запросят третий? А что произойдет, когда человеки не получат требуемого транша? Мир отбросит копыта? «…Пеплом осыплются звезды, а небеса полиняют из голубых в свинцовые. Воды морские выйдут из берегов, а твердь земная изрыгнет огонь. И не узрят праведные путь к спасению, ибо не будет ни праведных, ни спасения…».

Первыми уйдут подпевавшие и хлопавшие волосатикам, потому как пением да хлопаньем и ограничились. За эстетствующими бунтарями отчалят непобедимые герои. Сочтут их время пришло. Ошибаться свойственно всем. За героями канут здравомыслящие прагматики, поскольку запоздают со своим здравомыслием и прагматизмом. Под марши, стрельбу и канонаду истают группки, группы, взводы, роты и полки уполномоченных Мир сохранять и охранять. За кавалерами орденов и носителями шевронов исчезнут те, кто хотел просто выжить, ибо нельзя выжить там, где выжить нельзя. Последними пропадут отчаявшиеся. У них не будет ни надежды, ни веры, только остатки любви и крохи памяти, когда-то было иначе. Возможно другая очередность, но итог… итог плачевен. Отдуваться придется все.