Ахэнне - Mortal Kombat: Icedpath

— Нет! — он врезался в толпу манекенов, и разноцветные парики, вместе с крысами, свившими в них гнезда, посыпались копошащейся густой массой. Фанера с хрупким хрустом проломилась под кулаком Джакса.

Манекены рассыпались на части, но части были живыми. Псевдо-живыми. Руки, постукивая нарисованными ногтями, по-крабьи поползли к Избранным Земли.

Куклы склонились над пришельцами. Безголовые, одноногие — они продолжали передвигаться, патологично и ненавидяще.

Они так же не служили Императору. Они разгневались, что нарушили их покой.

Саб-Зиро заморозил настигающих его манекенов, но их не сдерживал лед. Синеватые пласты налипли на фанеру, подобно сгусткам крови, но это не замедлило зомбированного перемещения.

Кулаки Джакса сминали, корежили и раздирали картон, но мельчайшие крупинки, поскребывая, крались к нему.

Нельзя убить то, что никогда не жило.

(но можно сжечь!)

Лю зашвырнул в манекенов залпом света-Огня. Его энергия — противостоит замогильному зареву, заставляющему картон атаковать.

— Сработало! — радостно заорал Джакс.

Огонь опрокинул злобно шипящих кукол, они грохнулись, лыбясь изгрызенными ртами и пустыми размалеванными глазницами. Они не кричали, они — горели… естественно, как обычнейшая куча старого барахла.

Привидение изгнано с чердака.

Но потом оно восстало.

(призраки-вечно-возвращаются…)

Теперь манекены были не пустышками. Словно огонь Лю счистил верхний слой, обнажая истекающую багрянцем плоть.

— Это… это мы! — отступил Лю, будто собственное пламя кусало его.

Наверняка, так и было. Сотни ксерокопированных Лю Кэнгов — искаженно-злобных, с вакуумом-аурой бесовской ненависти, тянули воняющие паленым картоном

(или кожей?)

лапы к его горлу.

Сотни неустойчивых и упорных зомби-Джаксов и Саб-Зиро мерно раскачивались, предвкушая смерть вторгшихся на их территорию.

— Не-ет! — заорал Джакс, разрушая толпу двойников.

Зазвенело стекло.

— Зеркало, — вымолвил Джакс. — Я разбил зеркало.

Осколки валялись у его ног, словно крохотные озера. Маленький ребенок внутри Джакса кричал: "О-о-о, разбить зеркало — это нехорошо, ох, нехорошо!"

Но атака манекенов завершилась.

— Мы на месте, — посылая к черту детей и запрятанный страх, проговорил майор.

О да.

Антураж заброшенного чердака-с-привидениями мутировал в египетскую пирамиду. Или в музей скульптур: в мягком, золотисто-песочном освещении, возвышались сотни людей. Они подрагивали, искажая ровное свечение.

Не манекенов. Людей.

— Дьявол, — ругнулся Джакс. Не поминай нечисть в аду. Происходящее — иллюстрация ада. Вот стоят — прикованные, и обветренные их губы молят о воде, и мускулы их распухли от стылых поз, и безумие распустилось горькими травами в разуме и склеившихся от гноя ресницах.

— Соня! — крикнул Джакс.

— Я… я здесь, — был ответ.

Достаточно, чтобы забыть о шевелящихся страдальцах. Их — много, но Джакс один, и только за единственной он явился на дно ада. Коцит клонирован, будто манекены, но достаточно разбить зеркала, чтобы треснули и наручники.

Избранные. У каждого ключик, только один. Все замки не отомкнуть. Извините.

Джакс бросился на разросшийся до размеров планеты призыв.

Лю Кэнг и Саб-Зиро ринулись было за ним, но вкрадчивое золото вросло неодолимой преградой. Не всякому — войти…

— Мы… мы тебя тут подождем, — неуверенно пробормотал Лю, но Джакс проигнорировал его. Саб-Зиро попытался изучить прикованных: нет ли где Синдел… он ведь обещал Реину, он помнит.

(нет… она — не тут. Иначе я бы сумел войти)

Джакс, спотыкаясь, несся к источнику заветного зова. Влажные от пота руки Канновских пленников тщилились задержать его, оцарапывая или гладя. Они стонали, точно бередя самые глубокие нарывы любой души. Они умоляли и грозили, они унижались и проклинали.

Джакс сдавил виски. Он едва не растянулся на шершавом плиточном полу, после того, как женщина, жутко похожая на его мать, вытолкала распухшими губами: "Спаси меня!"

Он отпихнул ее.

Он — за Соней, и только… Он убеждал себя, что все спасутся, когда уничтожат Канна, да, все будет отлично, все…

Но истина — ключ. Маленький, отлитый из червонного в красноту золота, и подходящий к любой — но одной скважине.

— Соня! — опять окликнул Джакс. Чтобы заглушить терзающие мольбы пленников.

Да. Она слышит, она откликается… она мучается, но жива. Он освободит ее, и потом они вместе прикончат ублюдка рогатого, и…

— Соня!..

Он остановился перед ней. Высокая светловолосая женщина, типичный образчик американской красоты, замерла в неестественной позе, с вывернутыми назад суставами. По уголкам рта ее стекала кровь, из глаз — слезы.

И она звала Джакса.

— Сей… сейчас, — он коснулся наручников. В голове гудело, пусто, тревожно — но и приятно.

Все плохое закончилось. Джакс обрел его приз. Смертельная Битва и мутанты, Лес и холод, шоканы и кентавры — перелистнутая страница, и шрифт ее стерся.

Боги не так и жестоки. В конце концов, он получил то, за чем явился.

Он успокаивающе улыбнулся Соне.

Ключик сработал, женщина повалилась на него — тяжело. Ноги не держали ее.

— Все будет хорошо, — Джакс обнял напарницу. — Все будет хорошо.

Он верил. В справедливость и Богов, в ключи и светлые небеса…

— А я так не думаю, — сказала Соня.

Не-Соня.

Джакс отпрянул. Его напарница — только что слабая, беспомощная, напрягла искаженно вздувшиеся мускулы. Она осклабилась.

— Я так не думаю, — повторила не-Соня.

И ее похожие на ветви деревьев пальцы обхватили шею Джакса. Зеркало, подумал он, слишком изумленный, чтобы реагировать адекватно. Ударить — невозможно… это ведь Соня… он ведь спас ее, правда?..

Правда?..

Медовые

(распущеные! Не в хвостике — распущеные… с ароматом сырой почвы!)

волосы женщины упали на темную кожу Джакса. Из вспоротых извращенно-длинными ногтями шейных вен хлынула густая темная кровь. Соня — вернее, существо, поселившееся в ее оболочке, припала к живительному ручейку.

Она звала его. Он пришел.

Круг замкнулся.

Зеркало, разметавшимися крупинками повторял Джакс. Я разбил зеркало. Плохая примета. Вероятно, не только для него.

— Спасайтесь! — успел выкрикнуть он, прежде чем темнота застлала его.

…Лю Кэнг и Саб-Зиро посмотрели друг на друга.

— Лю. Мне послышалось или…

— Нет, — Лю пригладил взъерошенный затылок нервным жестом. — Не послышалось… что-то случилось… Джакс!

Лю ударил в невидимую загородку. Бесполезно. Экранированно задрожало пространство, и в нем чудился хохот. Картонный. Зеркальный.