Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

– Два станковых бластера, крейсерской мощности, и, по-моему, еще две бомбочки остались.

– Это нам не понадобится, – отмахнулся я.

Гвинплей собрал перед собой на столе горку компактов и запустил программу уничтожения навигационной системы.

– Проводи нас в оружейные рубки, – потребовал я. – Марк, ты возьмешь одну пушку. Я вторую. Рената – находишься рядом с Плантом. Следишь.

Рената усмехнулась и плотоядно уставилась на Гвинплея.

– У тебя есть внутренняя связь? – осведомился я.

Плант подобрался к неказистому шкафчику в дальнем углу комнаты и вынул откуда-то из глубины четыре бусинки сотканы с ушными крепежами и микрофончиками дальнего уловления. Прикрепили по соткану. Гвинплей вышел в коридор. Мы последовали за ним. Первая оружейная рубка находилась в четвертом коридоре – ответвлении от основного ствола. Крысобой занял боевой пост. Моя рубка располагалась через два изгиба от Марка. Распрощавшись с Плантом и Музыкантской, я вошел в рубку, опустился в кокон кресла, расслабился и позволил креслу поглотить меня.

Я подключился к бластеру и экрану внешнего обзора. Передо мной раскинулся космос. Не черная пустота, а серая, словно подернутая молочным туманом. Я увидел, как собирается материя возле планеты-ежа, находящейся от нас в четверти парсека. Среди сгустков материи, похожей на сметану, попавшую в невесомость, наблюдались икринки-корабли.

«Жамуаши готовятся», – сообщил я и неожиданно почувствовал, что Крысобой находится во мне, а я в нем. Чтобы общаться с Марком, мне не нужен был соткан. Он пригодился для разговора с Ренатой и Плантом.

«Вижу их», – отозвался Марк внутри меня.

– Что они делают? – пропищал Гвинплей.

«Почему у него такой неприятный голос?» – подумал я, но мои мысли услышал Крысобой.

«У кастратов всегда голос писклявый», – заметил Марк.

Хорошо, что наши с Марком переговоры были не слышны Гвинплею.

– Как установка? – спросил я.

– Программа начала устанавливаться. Пошла загрузка систем привязок и определения. Расчетное время – сорок пять минут, – доложил Гвинплей. – Как дела у жамуаши?

– Развертывают какую-то материю, как дым, – доложил Крысобой.

– Это сеть, – определил Плант. – Далеко?

«Приблизительно, как от Солнца до Плутона», – прикинул я, пока оружейная система делала расчет расстояния, а потом, когда расчет был закончен, вслух доложил:

– Шестьдесят астрономических единиц.

«Дотянуться пока не можем», – отреагировал Крысобой.

– Может, успеем перелить, – бормотнул Плант и затих.

Разлитое в невесомости молоко с песчинками-икринками стало приближаться. Оно медленно двигалось к нам, сокращая убойное расстояние. В разные стороны расплывались щупальца, обволакивая планеты и оставляя их позади.

– Сеть движется к нам, – озвучил увиденное Марк.

– Я не успеваю!.. – с паникой в голосе завопил Плант.

– Сеть можно уничтожить? – флегматично поинтересовался я, заранее предугадывая ответ.

– Откуда я знаю! Я что, спец по паукам?! – завопил Гвинплей.

– Рената, если этот сморчок начнет паниковать, пристрели его и закончи установку самостоятельно. И без него вернемся, – распорядился я.

– Будет сделано, Ларс! – радостно отрапортовала Рената.

Я представил, как она вытащила «Аргумент» и положила перед собой, и улыбнулся.

«Зададим им? А, Русс?» – вопросил Марк.

Мне бы его оптимизм.

«Попробуем», – осторожно отозвался я.

Сгустки тянулись, надвигались издалека. Тысячи отростков, которые распушивались в разные стороны, разрастались, превращаясь в молочную пелену, усеянную икринками.

«До точки попадания десять астрономических единиц», – сообщил Крысобой.

Я видел это и сам. Вызвал сетку прицела, и в пустоте космоса появилась паутинка, которая двигалась вслед моему, зрению.

Я ждал.

Выжидал и Крысобой.

Я ощущал его напряжение, похожее на натянутые органные струны.

Сеть приближалась. Неумолимо наплывала, выстреливая вокруг себя сгустки материи, которые образовывали самостоятельные сети, затем вплетающиеся в общее полотно. Все пространство, куда дотягивался глаз, объяла белесая, колышущаяся, живая пелена.

Лоб покрылся испариной. Пот заливал веки и налипал на ресницы, но глаза были закрыты. Глаза человеческие. В то время как глаза корабля обозревали окружающее пространство.

Сеть пересекла точку поражения.

«С Богом, Русс», – обратился ко мне Крысобой.

«Удачи нам, Марк!»

Мы дали залп одновременно. Полыхнули жерла бластеров. Лазер спалил отростки сети, которые пересекли черту, но сеть, лишившаяся своей части, протянула новые отростки одновременно со всех сторон. Работы прибавилось. Жерла раскалились. Бластер выплевывал потоки лазера, сжигая сеть, но на место сгоревшего куска вставал новый, более массивный. Сеть сопротивлялась нам и, несмотря на все наши усилия, выигрывала. Клочок за клочком, километр за километром мы уступали пространство, заполняющееся сетью Жамуаши. Бой продолжался. Я посчитал время и обнаружил, что уже утекло полчаса. Полчаса мы сдерживали напор сети, уничтожая как ее ткань, так и ядра-икринки, которые на деле оказывались индивидуальными коконами-кораблями особей Жамуаши.

Сопротивление бесполезно. Сеть все равно поглотит нас. Я знал это. Сопротивление давало лишь возможность выиграть время, которое требовалось для переустановки программы. Я не соединялся с Плантом. Я отключился от связи. Не знаю уж, как это получилось. Я чувствовал только Крысобоя, который сражался подле меня.

Текли минуты. Сеть приближалась, поглощая миллионы километров. Мы методично уничтожали ее, но ничего не помогало. На место выбывшего из рядов врага вставали десять новых коконов-кораблей.

Жерла наших бластеров лопнули, не выдержав бесперебойной часовой пальбы. Сначала мое. А через три минуты и Крысобоя.

«Ну что, Русс, похоже, все. Больше мы ничем помочь не можем», – мрачно изрек Крысобой.

Не сдерживаемая ничем, сеть ползла и ползла в нашу сторону, наращивая темп. Секунды, и она уже сократила расстояние с миллионов километров до нескольких тысяч. А через пару минут сеть окружила наш корабль со всех сторон и стала обволакивать, как куколку.

Я различал точки-икринки, которые выросли до размеров восьмиметровых шаров-ежей. Я чувствовал, что нам остались минуты до поглощения, и понимал, что ничего уже не сделать. Если бы жерла не взорвались, у нас остался бы шанс.

Сеть напряглась, готовясь к последнему шагу слияния.

И в этот миг корабль ушел в гиперпрыжок.

Меня ослепил невыносимо яркий свет, и я выпал из кресла, теряя сознание.

Я очнулся на полу. Голова трещала, словно ее пытались расколоть как полено колуном. Слезились и болели глаза, точно пытались закипеть. Я поднялся на ноги и осторожно, держась за стенки, выбрался в коридор, оставив позади бесполезную оружейную рубку. Строго по коридору, ориентируясь по памяти, я выбрался к комнате, где должен был находиться Марк, и заглянул внутрь. Перевернутый кокон управления и какой-то разваленный прибор на полу с растертыми в крошку чипами. Крысобоя в комнате не наблюдалось. Ушел раньше, чем я очнулся. Испытав легкое сожаление, я двинулся к покоям Гвинплея Планта.