Денис Бурмистров - Принуждение к контакту

Спасатель рассуждал лишь мгновение. Потом решительно залез обратно, захлопнул дверцу и кивнул Громову:

– Пристегнись! Я поведу, ты все равно пароля не знаешь!

Уже подбежавшие к вертолету безопасники прыснули в разные стороны, когда лопасти машины пришли в движение, и она затанцевала на колесах, будто на цыпочках.

– Спасатель-пять! Спасатель-пять! – раздался из вытащенного и висящего на проводах динамика голос с немецким акцентом. – Что происходит? Кто разрешил взлет?

Вертолет оторвался от земли и устремился в темнеющее небо.

Громов схватил тангетку и счастливо проговорил:

– Все будет хорошо, Шнайдер, родной ты мой! Мы скоро вернемся!

– Громов? – ужаснулась рация и в шуме помех выключилась.

– Не дочинил, – пояснил Гончаров. – Так куда летим?

– Бери курс на Маяк, – ответил Руслан, застегивая ремень безопасности и надевая шлем второго пилота. – Наконец попробуем нас спасти.

Новосибирская аномальная Зона

27 июля 2016 года

Над Зоной гуляла гроза, накатывая черными валами туч и разрезая небо ветвистыми молниями. Она грохочущим айсбергом дрейфовала над всей территорией Посещения, сгущая тугими ливневыми струями и без того темную ночь.

Вертолет спасательной службы института по дуге обходил грозовые валуны, нависающие над лесом, боролся с порывами ветра. Михаил вел машину уверенно, лишь капли пота на лбу выдавали его напряжение. Казалось, что он так до конца и не понял, зачем нарушил прямой приказ вернуться, поступивший из диспетчерской. Он просто поверил старому товарищу, сидевшему сейчас рядом и борющемуся с собственным разбитым организмом. А для веры понимание необязательно.

Именно из-за таких людей, как Гончаров, Руслан любил свою работу.

– Ты как? – спросил Михаил, скашивая взгляд на Громова. Тот выглядел ужасно, но держался молодцом.

– Терпимо, – прохрипел Громов. – Лебедевку прошли?

– Только что. Я по приборам лечу, не видно ни черта.

– Ты осторожнее, не приближайся к вешкам. Нас там как раз и накрыло.

– Чем?

– Не знаю. С земли достало.

– Принято, – согласился Михаил и принял правее, меняя курс.

Громов прислонился лбом к холодному стеклу и посмотрел вниз, где в свете прожектора проносились верхушки деревьев. Смотрел и представлял, что вот здесь, по сути, он мог бы идти и выйти к населенным пунктам еще в первый же день. Ведь Зона не такая уж и большая, от Искитима до Бердска всего двадцать один километр. Поселок Маяк как раз посередине, чуть в стороне от основной дороги. Примерно в двенадцати километрах от института, в двух с половиной часах ходьбы.

Но привычное для людей расстояние, которое они преодолевали не задумываясь, в Зоне складывалось, а то и умножалось, вырастало в прогрессиях и стремилось к бесконечности. Территория внутри периметров мерила расстояния не метрами и километрами, она мерила расстояния жизнями. Совсем чужой мир, маскирующийся под обыденность. Но прав Ткачев, ой как прав – это действительно похоже на колонизацию. А артефакты… Захватчики иной раз тоже приходят с дарами, коварно раздавая аборигенам чумные одеяла. И те берут, благодарные и наивные. Разносят по своим домам. А там дети. Да, дети, которые заражаются… которые умирают… которые перестают быть людьми…

Веки Громова смежились, и он уронил голову на грудь, съезжая в кресле вниз.

– Эй! Не спи! – толкнул его в плечо Гончаров. – Куда теперь!

Руслан нехотя вырвался из плена черного забытья, с трудом открыл глаза и сел ровно, ощущая во рту привкус металла.

– Мы Лебедевку прошли?

– Да давно уже, Рус! Ты спрашивал уже! Очнись! – прикрикнул на Громова Михаил. – Мы над лесом около Маяка.

Руслан с силой ударил себя по щекам, потряс головой, отгоняя сонливость. Выпрямился, собрался с мыслями.

– Нам нужно болото. Небольшое, в лесном массиве. Оно между пригорками, как в чаше.

– Вон то? – Гончаров указал на блестящие в свете прожектора лужицы воды.

– Нет. Там дерево поваленное посередине.

– Рус, в такой темноте мы его будем долго искать. А ниже мне не опуститься, может с земли хватануть.

– Найдем, найдем, – уверил Гончарова Руслан, во все глаза всматриваюсь в черно-серую землю внизу.

Михаил лишь кивнул, заходя на круг.

Гроза приближалась, бурча и сверкая. На стекло садились принесенные ветром капли, мелкие и легкие, но скоро за ними придет настоящий, жесткий ливень. Нужно успеть найти Илью до того, как это произойдет.

Похожий на серп участок низины выплыл из-за деревьев, на мутной воде, скрытой высокой травой, заиграли блики. Посередине – невысокий холм, поперек которого лежит ствол поваленного дерева, а рядом покрытый мхом валун.

Точнее, не валун, а останки разбитого вертолета.

– Вон там! – возбужденно заорал Громов, тыкая пальцем в стекло. – Там наша стоянка.

Михаил завис, вглядываясь вниз. Покачал головой, спросил:

– Безопасно? Сесть сможем?

– Да, вон на том пятачке. Или просто зависни пониже, я спрыгну. Потом шлейф опустишь, я подцеплюсь.

– Сядем, – напряженно ответил Гончаров, сбрасывая обороты.

Вертолет тяжелым шмелем завис и начал опускаться, балансируя на потоках воздуха. Руслан нетерпеливо елозил в кресле, всматриваясь в темный лес, туда, где между похожими на призраков елями виднелся проход к лагерю. Вихрь от лопастей прибил траву к земле, во все стороны полетел мелкий мусор.

– Я быстро, не выходи, – бросил спасателю Громов, отстегиваясь. Как только шасси коснулись земли, мягко качнувшись на амортизаторах, он распахнул дверцу и выскочил наружу. Нога поехала по мокрой траве, и он чуть не упал, но устоял, размахивая руками. Пригнувшись от свистящего над головой винта, побежал вперед, к лесу.

Все казалось таким странным, чуждым, но по-своему родным и знакомым. За то короткое время, что Руслан побывал по ту сторону периметра, он, оказывается, успел отвыкнуть от того состояния, в котором пребывал здесь почти две недели. Успел отвыкнуть от манеры ходить по Зоне, от тех малозаметных маячков, которые указывали на безопасный путь. И теперь осаживал себя, стремившегося как можно скорее добраться до лагеря. Заставлял смотреть и видеть.

Настораживало то, что он не видел костра. И ощущение какое-то пустое, холодное.

Руслан с нарастающей тревогой преодолел последние метры, перешагнул обломки упавшей вышки и вышел к потухшему кострищу. Бросился к черному зеву развалившегося шалаша, который он накануне собрал кое-как, упал на колени и заполз внутрь.

– Илья! Ильюха!

Зашарил руками в темноте, пытаясь нащупать тело друга.

Пусто.