В аду любят погорячее - Мэри Блум

Не особо вслушиваясь, я перевел взгляд на только что остановившуюся карусель. Девчонки сходили, покачиваясь, устало опираясь друг на друга. Возможно, и мои сейчас где-то бродят так же. С того момента, как обе оказались в моей квартире, я был уверен, что происходящее выгоднее мне, чем им — и в качестве компенсации был готов даже прогнуться, лишь бы ни одну из них не потерять. Но если подумать, стоило ли?..

Люди в любом случае будут пытаться тебя прогибать — так устроен мир, он на этом строится. Но это не значит, что нужно прогибаться в ответ — в ответ можно и нужно показывать зубы и иногда кусать. Порой даже тех, кто дороги. Главное, делать это с ними нежнее, чем со всеми остальными. А моим девчонкам, как я понял, даже нравится, когда я наглею. Вот и отлично — мне тоже это нравится.

— Все она! — вдруг выдохнула рядом Джи. — Все твоя чертова демоница виновата!..

Набирая скорость, карусель раскручивалась вновь. Как в тумане наблюдая за ней, Джи экстатически размахивала руками, то ли повторяя за аттракционом, то ли пытаясь удержать равновесие, когда все вокруг уже вращалось. Со стороны она наверняка напоминала пьяную — да и вблизи казалась такой.

— Дала людям мою силу! Чем она вообще думала?.. Чертовы грибы!.. Я думала, конец света настал! Я — я единственная, кто может начать конец света!..

Мимо, пошатываясь от недавнего оргазма, прошли девчонки и настороженно покосились на нас. И почему когда кто-то кого-то в чем-то обвиняет, крайней всегда оказывается Би? Что у нее за талант такой?

— А потом снова грибы! Грибы! Грибы! Один больше другого! — Джи взмахнула руками, обрисовывая огромную шляпку.

Такое ощущение, что она и сама была под какими-то грибами.

— Чертовы грибы! — с жаром выдохнула она. — А потом это чертово перемирие! И мне с тех пор не дают ни одной нормальной работы!

Карие глаза, в которых секунду назад отражался мухомор карусели, замерли на мне.

— Даже тебя не могу убить просто так!

Тон был такой, будто это вызывало у нее самые большие сожаления.

— Мне не очень нравится, — заметил я, — что ты постоянно твердишь, что хочешь меня убить.

— Тебя надо наказать! — без раздумий буркнула эта бестия.

— И за что? — поинтересовался я.

Над головой раздалась очередная порция визгов, стонов и чмоков. Карусель достигла максимума высоты и скорости и теперь вращалась вовсю, показывая, что такое настоящий засос.

— За то, что хотел меня соблазнить, — возмущенно выдала Джи, — и облапал!

После такого заявления я невольно пробежался глазами по строгой офисной блузке, которая еще не высохла от недавнего “всплеска”, из-за чего контуры белья заманчиво просвечивались, очерчивая упругую грудь. Следом взгляд скользнул по сочным плотно обтянутым тканью бедрам, которые так и подмывало хорошенько пощупать.

— Я бы и сейчас не отказался…

И соблазнить, и облапать. Даже бы трахнуть тебя не отказался, чтобы ты еще раз получила свою награду.

В тот же миг она резко шагнула ко мне. Пальцы с силой вцепились в мой воротник — ткань затрещала, до боли впиваясь в шею.

— И что, — пьяное, пропитанное вином дыхание ударило мне прямо в лицо, — даже бы так не отказался, зная, что после сдохнешь?

Опаляя жаром, медальон вдруг загрел на груди — агрессивно и вместе с тем жалобно — как отталкивают в надежде, что вместо этого ты обнимешь. Ее глаза пронзали мои, губы, слегка открывшись, застыли всего в паре сантиметров от моих. Хватка на моей шее из мучительной стала отчаянной. Она хочет, но никогда в этом не признается — не то что мне, самой себе. Она никогда не ослушается рай, а мне он не указ.

Только тот, кто не боится потерять все, может получить все…

С каких это пор моим духовным наставником стал хозяин ада? Да и плевать… По крайней мере, я точно знал, что могу себе позволить все, что хочу — даже то, чего она не может. И если после захочет убить, пусть хоть будет, за что меня убивать. Потянувшись, я сам перехватил ее губы — и она ответила.

По ощущениям это не был самый сладкий поцелуй в моей жизни, но уж самый крышесносный точно — я будто засосал атомный реактор за мгновение до взрыва. Секунд пять она впивалась в меня на рефлексах, жадно и самозабвенно, словно впервые за последние пару тысяч лет глотнула воздух и теперь хотела надышаться вволю. А дальше сработал мозг. К несчастью, мой сработал немного раньше, и я понял, чем все закончится еще до того, как оно закончилось.

Яростно оттолкнув меня, она распахнула глаза, которые стремительно затягивала грязно-оранжевая ржавчина. И точно такого же цвета становилось небо над нами — из ниоткуда на парк надвигалась огромная мутная туча, способная растопить кислотой весь мир.

Надеюсь, я не начал апокалипсис…

Всего за долю секунды небо заволокла бескрайняя ржавая туча — казалось, вот-вот пойдет сильнейший ливень, расплавляя грязными каплями все вокруг. Только в этот миг я сообразил, что в парке больше не раздавалось ни звука: ни визгов, ни стонов, ни железного скрежета карусели над головой. Люди, аттракционы — все замерло. Взмытые в воздух юбки так и застыли против всех законов физики. Мгновение будто заморозили, и я не знал, что случится, когда его разморозят обратно: будет ли мир таким же, как и прежде, и останусь ли в этом мире я. Потому что самый мощный ураган бушевал в грязно-оранжевых глазах напротив меня. Плотно сжимая губы, Джи сделала шаг ко мне — я словно услышал, как задрожала земля под ее ногами.

— Успокойся! — выдохнул я, быстро отступая назад. — Все нормально!

Сейчас ты умрешь… Жуткий скрипучий голос пронесся в моей голове, напоминающий скрежет крышки гроба. И это — ангел? Вгрызаясь в меня глазами, будто разрывая ими на части, она сделала еще один шаг ко мне, как палач, приближаясь к жертве, чей приговор уже не отменить. Все вокруг стало еще темнее, словно краски мира стирались — словно я сам стирался.

— Да это же просто поцелуй! — я отскочил назад.

Умрешь… Снова проскрипел в голове ее голос, как заевшая пластинка. Губы, которые миг назад впивались в мои, Джи теперь даже не размыкала, будто я их осквернил. Ее широко распахнутые, не мигающие глаза казались безумными, абсолютно не связанными с мозгом. Едва ли сейчас она была