Галина Гончарова - Дорога домой

– Павлуша! Зайчик мой, открой глаза!

Я подавилась хрюканьем. Искомое тело отличалось от остальных только большим ростом. А в остальном – кошмар! Тощее, грязное, вонючее, одетое черт разберет во что… изначально-то это была одежда, но ты в ней походи неделю, не раздеваясь, а потом еще и поспи, да пролей что-нибудь спиртное… раз сорок, да еще если на нее кого-нибудь стошнит… А я посмотрю, на что это будет похоже.

– Это – то, что тебе нужно?

– Да, – всхлипнула Таня. – Да…

Я закатила глаза.

– Тёрн….

– Я все понял. Керрон, помоги мне вытащить это на улицу. Таня, отойди и не путайся под ногами.

Элвары дружно подхватили «зайчика» за руки и за ноги и, особо не церемонясь, подтащили к Лергу.

– Вот.

– Что – вот, что – вот… Ёлка, когда ты уже восстановишься, – привычно заворчал приятель. Но принялся за обследование. А через пять минут возмущенно засопел. – Ну не эвхаар?!

– Что? – не поняла я. – С чего бы вдруг ругаться?

– Ты представляешь, сколько нам придется исправлять? Его даже в больнице не откачают! У него почти все вены работают на пятую часть от необходимого. Эта дрянь осела по всему организму, по-моему, даже в костном мозге; у него тромбы где можно и где нельзя, сердце откажет через пару кругов…

– А вылечить его можно?

Таня уловила самое главное. И вцепилась в рукав Лерга, с мольбой заглядывая ему в глаза.

Приятель застонал.

– Девушка, вылечить можно кого угодно и от чего угодно. Вопрос в другом. А нужно ли это ему? Отойдите-ка. Сначала мы проверим, хочет он быть здоровым или нет, а если да, то мне интересно, стоит ли он вашей любви. Вот тогда и лечить начнем. Не раньше.

– Но…

– Я обещал посмотреть, вот и буду смотреть. Ёлка, займись дамой!

Я подмигнула супругу, мол, посмотри там, что этот друг думать будет, а сама цапнула Татьяну за руку и отвела в сторонку уговаривать. И все-то будет хорошо, и сейчас мы его посмотрим, и сама понимаешь, желание вылечиться должно быть добровольным… иначе никак…

А в следующий миг в мой разум ввинтилась мысль:

– Ёлка, это аут. Он ее не любит. Только был увлечен, ну как игрушкой. И лечиться он не хочет. Уверен, что все равно сдохнет.

– И не жалко бы. Ее жалко.

– Это точно. Она-то этого дурака любит до самых корней волос.

Я на миг задумалась. Уж что-что, а пакости мне всегда хорошо удавались.

– А если…

Тёрн поймал мою идею с полумысли. И улыбнулся – я была в этом уверена.

– Почему бы нет?

– Я отвлеку эту героиню?

– А мы сейчас займемся парнем. Я буду тебе транслировать, только не мешайте…

Я и не собиралась.

Когда разум человека открыт и уязвим?

В бреду, в бессознательном состоянии… Вот сейчас этому Павлуше можно внушить что угодно. Но внушать мы не будем. А вместо этого дадим ему и девочке шанс на счастье.

Вылечим парня и прокрутим ему своего рода фильм. То есть сначала прокрутим, а потом вылечим.

В мире магии такое не сошло бы с рук. Любое воздействие на сознание там карается весьма жестоко. Не говоря уже о куче амулетов и природной способности защищать себя, которой там обладает каждый человек. Но здесь, где магия отошла в область преданий и легенд, где чародеем казался даже Кашпировский…

Разум людей совсем не защищен. И на него вполне можно подействовать. Мы не будем гипнотизировать Павлика. Или давать ему установки. Это чревато. Мы просто покажем ему сон. Лерг покажет. Лютик поможет, а Тёрн подстрахует. И все будет шито-крыто.

За спиной послышались неприятные звуки. Кого-то сильно тошнило. А потом и тусклый голос, спрашивающий на русском матерном, какого лешего нам от него надо. Таня было дернулась туда, но я не пустила.

– Стой и слушай. Если хочешь добра – не мешай и молчи. И подтверждай все, что мы скажем. Ничего страшного не будет, обещаю. Это просто гипноз плюс голограмма.

Таня стиснула мою руку, но остановилась. И прислушалась.

– Какого… и… вы мне не даете сдохнуть к…?!

– А что – очень хочется? – послышался насмешливый голос мужа.

В ответ его покрыли матом. Но элвар даже и не подумал останавливаться.

– Ага. Значит, сдохнуть мы хотим. Понимаем, что идем прямиком в могилу, но останавливаться и не собираемся. Из любопытства, что ли? Как оно там? Да нет. Хочешь, чтобы все скорее кончилось. А самоубиться духу не хватает. А о чем ты, сопляк, думал, когда начинал эту гадость жрать?!

В этот раз мат был более яростным.

– Понятненько. Хотелось новых ощущений. Сначала травка для обострения, потом кокс для работоспособности, а потом и герыч. И такое наивное убеждение, что можешь бросить в любой момент. А вот когда понял, что дороги назад нет, что ж ты сделал? А ничего! Предпочел скорее загнать себя в гроб. И даже не подумал о девчонке, которую стащил за собой в этот кошмар! Ничтожество!

Судя по яростному воплю, на мужа попытались броситься. И набить морду. Ага, щас! Во-первых, там ребята, а во-вторых, даже и не будь у супруга телохранителей, с ним драться – это такая разновидность самоубийства. С его реакцией, скоростью движения, силой… элвар – живая машина смерти, да такая, что взвод спецназа отдыхает. Окажись мой супруг на ринге – он бы любого борца узелками завязал, элваров ведь и выводили как идеальную машину смерти.

– Что, правда глаза цепляет? Валяешься?! И даже не вспоминаешь о ней?! А она за тебя душу отдала!

Я покосилась краем глаза. Сцена была что надо. Элвар на миг снял амулет маскировки. И предстал во всей красе. В древней короне, с распахнутыми черными крыльями за спиной, с оскаленными клыками – одновременно то же самое проделали Керрон и Винер. Парень сдавленно пискнул, выпучил глаза – и ушел в обморок. Таня едва не последовала за ним, но я удержала парой пощечин.

– Кому говорят – голограмма! Такая большая, а в чертей веришь!

Девушка кое-как опустилась на траву.

– А как тут не поверишь?!

– Молча. Не смотри в ту сторону. Подумай о простом – будь они чертями, они бы хоть спортивные костюмы поменяли на что-то приличное.

Действительно, черти в спортивных костюмах смотрелись экзотично. Но не для разума наркомана, которому Тёрн еще послал такую эманацию страха, что взводу солдат хватило бы описаться. А Лерг еще и корректировал восприятие. В результате наркоша сейчас видел вовсе не элваров, а нечто намного более экзотичное. Как бы не всадников Апокалипсиса.

– Д-действительно.

– И еще. Тебя не спрашивали про душу. Тебя спрашивали про добровольность лечения. Чуешь разницу?

Таня успокоилась. И посмотрела мне в глаза.

– Ему точно ничего не будет?

– Сложный вопрос. Но ты же хочешь, чтобы его вылечили?

– Да!

– Тогда молчи и терпи. Клизма – и то дело болезненное.

Таня согласилась. И опять отвернулась в ночь. А за нашими спинами ребята продолжили обработку. Тёрн транслировал мне внушаемое – и я почти видела, как это выглядит и звучит.

Керрон нависает над наркоманом, расправив крылья в боевой форме…

– Значит, так, урод. Татьяна – знаешь, о ком я говорю?

– Знаю…

– Она продала душу, чтобы дать тебе здоровье и шанс на новую жизнь. Но это все с оговоркой. Если примешь добровольно – сделаю. Нет – подохнешь. Ты согласен лечиться?

– С-согласен…

И в дело вступает Лерг:

– Отвечай мне, если сейчас тебе вернут здоровье – ты опять станешь принимать наркотики?!

Ответом ему был трехэтажный матерный загиб.

– Значит, не станешь. Ты добровольно хочешь от них отказаться? Ты никогда больше не испытаешь подобного удовольствия. Вообще никогда. Ни от алкоголя, ни от наркотиков.

Матерное указание места следования наркотикам и алкоголю было лучшим ответом. Я ухмыльнулась. Так-то! Жить и глистам хочется, и данный представитель вида Глист Сапиенс не исключение. К хомо, увы, отнести его никак не могу.

– Солжешь – узнаю. Умрешь при лечении. Понял? И прекращай материться. А то наш песик тебе язык оторвет! Будешь здоровым, но немым. Усек?

– Всосал…

– Цербер!

– Молчу!

– Так-то…

И правильно. А то Эвин давно порыкивал при матерных пассажах. Не кусался только из врожденной брезгливости. Кому ж охота это в рот брать?

– Тогда приступим. Спи.

Дальше все было достаточно просто, но требовало затрат силы. Так что Лерг пользовался накопителем. Губка, несколько флаконов с эликсирами, воздействие на организм человека… в доме было и еще несколько наркоманов, но их мы лечить не собирались.

Жестоко?

Но жизнь вообще жестокая штука. За них нас не просили, да и вообще… да, они тоже чьи-то дети, сестры, братья, но они ведь сами с собой это сделали. Так зачем препятствовать? Вряд ли они стали бы лечить нас…

Татьяне повезло, что мы встретились с ее сестрой. А в остальном… мы самоубийцы, а не лекари. И за эту-то инициативу нагорит так, что дальше некуда.