Леонид Кудрявцев - Центурион. Стойкий оловянный солдатик

— Что будем делать? Мы обязаны защитить моего пассажира.

— Остались сутки. Вычислить преступника, может, и не получится. С другой стороны, раз ты теперь свободен от контроля, его возможности сильно уменьшились. На всякий случай я бы пока не пускал в эту комнату никого. Вдруг у врага еще есть одна коробочка?

— Станем следить за всеми многомерами?

— За теми, у кого не хватает четверти. А еще за всеми пассажирами в радиусе ста метров от них. Хватит у тебя на это мощности?

— Да. А зачем?

— Есть у меня теория о том, что у одного из калек тел все-таки полный комплект. Он спрятал свою четверть среди пассажиров, выдал за представителя другой расы.

— Резонно. Может, имеет смысл взглянуть на их запястья?

— Мои помощники это сделали и ничего подозрительного не обнаружили. А я вот думаю, что одну точку можно замазать каким-нибудь кремом или с помощью хирургической операции закрыть кусочком собственной кожи. Понимаешь?

— Еще бы.

— Если нападение произойдет, ты знаешь, как действовать. Вероятно, нам сейчас остается лишь следить и охранять. А мне следует до следующей остановки переселиться в каюту Бродигана. На случай, если убийца все-таки рискнет напасть и покончит с делом, даже раскрывшись.

— Верная мысль, — сказал корабль.

— Сейчас и пойду, — сообщил я, вставая.

Воды в бассейне не было. Видимо, ее спустили, а вновь налить забыли. На барной стойке виднелась лужица какой-то жидкости, поблескивали осколки, и лежало бутылочное горлышко.

Бродиган сидел в креслах в шубе и меховой шапке. Вид у него был бледный, но оба тела говорили одновременно, хотя и слабым голосом.

— Пока жива хоть одна моя четверть, — сообщил он, — я не умер. Меня еще можно восстановить, клонировать. Обычным гражданам это недоступно, но у меня есть статус и деньги. Мне это по плечу.

— Осталось совсем немного, и все испытания окажутся позади, — обнадежил я.

— Хотя некоторые неудобства мое теперешнее положение мне все-таки доставляет. Честно говоря, я настолько ослабел, что совсем не могу держать в четвертом измерении свои погибшие четверти. Они теперь постоянно лежат в холодильнике, и меня время от времени знобит. Что-то не совсем хорошее происходит и с мозгом. Я помню, раньше мне думалось лучше и свободнее. Как именно — вспомнить не могу, но знаю, что это было.

Покачав головой, я напомнил:

— Осталось не так много времени.

Один из Бродиганов встал и медленно пошел к стойке, явно с намерением налить себе стаканчик.

— Это много, очень много, — сказал оставшийся сидеть в кресле напротив меня. — Но я продержусь, знаю точно. Очередное испытание моей стойкости? Что ж, мне не впервой.

— Уверяю вас, — начал было я, — мы с кораблем…

Как раз в этот момент рядом с сидевшим напротив меня политиком и возник убийца. Произошло это почти мгновенно. На нем был сделанный у плукан комбинезон, и поэтому его лицо закрывало черное непроницаемое облако.

Скверно! Опознать негодяя не получится. Выдираясь из кресла, которое, на мое несчастье, оказалось слишком глубоким, я подумал, что подобная скорость, очевидно, достигается лишь очень долгой тренировкой. А может, убийца воспользовался какими-то препаратами? Или у него тоже есть симбионт? Почему бы и нет, кстати? Он же — профи.

При этом время, благодаря моему симбионту, уже замедлялось, растягивалось, словно старинная конфета-тянучка.

Поздно он включился, думал я. Надо было на мгновение раньше. Да и кресло, проклятое кресло, оказавшееся таким несподручным для того, чтобы отреагировать на появление убийцы, стояло не слишком далеко.

И это было плохо, поскольку противник действовал очень быстро, а инстинкт человека, не раз оказывавшегося в серьезных переделках, подсказывал мне, что я не успеваю. Совсем немного; может быть, мне не хватало доли секунды в реальном времени.

Я увидел, как убийца взмахнул правой рукой, и в ней блеснул клинок. А нас еще разделяло два шага, и я проклял себя за то, что позволил Бродигану устроиться на таком большом расстоянии. Делая следующий шаг, я успел заметить, как последняя четверть политика прячется за стойку.

Не успеваю!

Рука с ножом дернулась вниз, а потом убийца вдруг исчез, и случилось это в тот момент, когда я был от него в полушаге. Мне ничего не оставалось, как подхватить на руки падающую четверть Бродигана. Из его рассеченной груди толчками выливалась кровь.

— Не может быть, — сказал я. — Как это, никто ни на мгновение не пропадал из поля твоего зрения?

— А вот так, — ответил корабль. — Никто из многомеров, ни одна четверть их тел.

Я попробовал ухватиться за соломинку.

— А обычные пассажиры вокруг тех, у кого тела неполные?

— Ни один из них не исчезал.

Я невольно глянул в сторону единственного оставшегося Бродигана. Тот сидел прямо на полу, сгорбившись, обхватив руками колени. Глаза у него были какие-то совсем бессмысленные. Или мне это только кажется?

С другой стороны, он пока еще жив. Вот если убийца сделает еще один заход, и ему удастся поставить точку, это будет катастрофа. А он появится, тут и к гадалке не ходи. Удастся ли мне ему помешать? Надо прямо сейчас разобраться, сообразить, кто может быть преступником. И начать следует с самого простого.

Вот почему убийца до сих пор не вернулся? Ждет удобного момента? Или вообще работает с интервалами? Чем не вариант? Допустим, первые два раза он просто хотел продлить удовольствие. В третий раз убил только одну четверть, поскольку рядом оказался я. Но ведь прошло уже минут двадцать. Неужели ему за это время не подвернулась возможность? И ли он ждет, когда отдохнет его симбионт?

Стоп, что-то я упустил, нечто мелкое… А мелочей в расследовании не бывает. И не додумал я одну простую вещь. О том, что убийца мог и в первый раз убить сразу двух Бродиганов. Или — всех. Тогда ему никто помешать не мог, и даже не надо было ждать, пока отдохнет симбионт. С помощью бионтов он с ними мог справиться легко, однако предпочел убивать по одному. Ради удовольствия все-таки? А профи ли он на самом деле? Может, против меня действует очень умный, все просчитавший и спланировавший, но все же — любитель? Любитель с недешевым комбезом и очень дорогим симбионтом.

— Что дальше? — спросил корабль.

Ему случившееся явно нравится еще меньше, чем мне.

— Прежде чем действовать, надо сообразить, где мы ошиблись.

— Разумно. И где? Есть какие-нибудь идеи?

— Идей много, — ответил я. — Как тебе мысль о том, что у убийцы было еще одно устройство? Он его недавно к тебе подключил, и ты его исчезновения не заметил?