Потаенная девушка - Кен Лю

Послание

Город инопланетян представлял собой идеальный круг диаметром примерно десять километров. С воздуха здания (на окраинах города – кубы, посередине города – конусы, пирамиды, тетраэдры) казались неприступными горными пиками. Кольца улиц разделяли город на концентрические секции.

Джеймс Белл заложил двухместный челнок «Артур Эванс»[103] в крутой вираж, пролетая над развалинами во второй раз. Худой, но крепкий мужчина лет сорока с небольшим, он только начинал терять волосы, и в его бороде появилась первая седина. Джеймс отклонил штурвал вперед, направляя челнок вниз, внимательно глядя сквозь стекло кабины голубыми глазами.

Рядом с ним сидела тринадцатилетняя Мэгги, худая и нескладная, словно новорожденный жеребенок. Когда корабль резко нырнул вниз, девушка ахнула и ухватилась рукой за поручень над головой.

– Извини, – сказал Джеймс. Лорен, мать Мэгги, также терпеть не могла то, как он летал, постоянно резко бросая челнок вверх и вниз и закладывая крутые виражи. Явственно представив себе, как Лорен судорожно хватала его за руки, когда он затащил ее прокатиться на «американских горках», Джеймс улыбнулся, но тотчас же это воспоминание сменилось смесью сожаления и негодования.

Стряхнув это чувство, Джеймс выровнял корабль.

– Джулия, – обратился он к искусственному интеллекту челнока, – возьми управление на себя. Лети медленно и плавно.

ИИ пискнул, подтверждая, что понял приказ.

– Меня так и тянет на безрассудства, когда я летаю над планетой с рабочей атмосферой и магнитным полем, – виноватым тоном начал объяснять Джеймс, в основном чтобы заполнить тишину. – Поскольку мы защищены от вредного космического излучения, я оставляю тяжелую наружную оболочку с радиационной защитой и мониторами на орбите и беру с собой только ядро. Так челнок получается гораздо более маневренным.

Смахнув с лица прядь длинных рыжих волос, Мэгги упорно не смотрела на него, сосредоточив взгляд на чуждых строениях, проплывающих под челноком.

Она вела себя так с тех самых пор, как два дня назад поднялась на борт, отвечая Джеймсу односложными предложениями или вообще ничего не говоря. У него не было с ней общего прошлого, на фоне которого можно было бы интерпретировать ее жесты, не было контекста, который позволил бы наполнить смыслом ее молчание. В ее присутствии он чувствовал себя неловко, не зная, как с ней общаться. Родная дочь представляла для него бо́льшую загадку, чем те многие погибшие цивилизации, которые он изучал.

Шесть месяцев назад, как раз когда Джеймс торопился завершить исследования Пи Баэо – до того как в процессе терраформирования поверхность планеты будет начисто стерта астероидами и кометами, – он получил послание от Лорен, впервые за десять лет. Она сообщала, что смертельно больна. Он был нужен Мэгги.

Мэгги родилась уже после того, как они с Лорен расстались. Больше того, Джеймс даже не подозревал о ее существовании до тех пор, пока Лорен через год после рождения дочери не прислала ему ее фотографию. Он долго смотрел на спеленатую розовую плоть, не зная, как к этому отнестись. Джеймс не был готов стать отцом, и Лорен, должно быть, понимала это: вот почему она ничего не сказала при расставании. Она приняла его предложение выделять ей средства на содержание ребенка, не требуя ничего больше, и он испытал облегчение.

Без торжественных фанфар и почти без разъяснений того, как ему быть, Джеймс получил опеку над угрюмым, сраженным горем подростком. «Ну как я должен был научиться быть отцом за те два дня, что потребовались для возвращения на Пи Баэо?»

Джеймс вздохнул. Он не любил усложнять свою жизнь. Теперь, когда они с Мэгги вернулись на Пи Баэо, у него оставалось меньше недели до прибытия комет и астероидов.

– Там какие-то надписи, – тихо промолвила Мэгги.

Письмена и рисунки покрывали стены инопланетных зданий, казалось, высеченных из цельного камня. Ни окон, ни дверей не было.

Джеймс удивился, но в то же время обрадовался тому, что Мэгги проявила какой-то интерес к развалинам. Он чувствовал себя в своей тарелке, читая лекции любознательным студентам.

– Это одна из причин, почему меня заинтересовало это место. Большинство культур, перешагнувших границу Куни-Маклина, погружаются в цифровые «темные века» и перестают выдавать аналоговую письменность. Вся их информация оказывается сосредоточена в хрупких цифровых артефактах, которые очень трудно сохранить и еще труднее расшифровать. Здесь также перешли на цифру, но эти образцы…

Челнок набрал скорость, накренился и провалился вниз. Мэгги вскрикнула.

– Джеймс! – послышался встревоженный голос Джулии. – Похоже, в процедуре стабилизации ошибка, которую я не могу исправить. Ты должен перейти на аналоговое управление.

Схватив штурвал, Джеймс резко потянул его на себя. Двигатели взревели. Но было слишком поздно. Корабль падал чересчур быстро.

– Приготовьтесь к столкновению, – произнес голос Джулии.

Джеймс непроизвольно обхватил Мэгги, прижимая ее к креслу, словно силы его руки было достаточно для того, чтобы защитить девушку от стремительно приближающейся земли.

Роботы, механические пауки размером с домашнюю кошку, ползали по корпусу «Артура Эванса», определяя характер повреждений. В воздух взлетали снопы искр электрической сварки.

– Ну пока что сойдет, – сказал Джеймс, перебинтовав порез у Мэгги на лбу. – При падении Джулия спасла нас, деформировав корпус корабля, принявший на себя всю силу удара. На то, чтобы починить корабль, роботам потребуется несколько дней, но у нас все равно останется полно времени на то, чтобы убраться отсюда до появления первых комет.

Сев, Мэгги ощупала повязку. Вытянув ноги, осмотрела свои руки.

– А что делать мне, пока ты работаешь? Просто сидеть здесь?

«По крайней мере, сейчас она разговаривает», – подумал Джеймс.

– Ты можешь пойти со мной. Но мне нужно будет работать, так что я не смогу постоянно следить за тобой.

– Я сама могу о себе позаботиться, – поджала губы Мэгги. – Мне не пять лет!

– Я вовсе не хотел…

– Лучше бы я осталась одна в нашем доме, вместо того чтобы едва не погибнуть здесь, с тобой! – Голубые глаза Мэгги наполнились слезами. – Этот глупый судья! Он понятия не имел…

– Хватит! – «Быть может, было лучше, когда она молчала». Единственным звуком в кабине челнока был периодический писк диагностической консоли, свидетельствовавший о том, что Джулия продолжала проводить тестирование. Мэгги с вызовом глянула на отца.

Сделав над собой усилие, Джеймс постарался говорить спокойнее.

– Суд отправил бы тебя в детский дом, если бы я не взял над тобой опеку, понятно? Я делаю это, потому что твоя мать написала…

Гнев и скорбь, которые девушка так долго сдерживала закупоренными в себе, вырвались на свободу. Начав говорить, Мэгги решила выложить все по полной.

– О, это так благородно – взять на себя бремя в виде собственного ребенка! Я тебя ненавижу!..

– Заткнись и выслушай меня! – рявкнул Джеймс. Дочь казалась ему неразумным сгустком чистой злобы и ненависти. – Да, я знаю, что все эти годы меня не было в