Джеймс Роллинс - Ястребы войны

– Поздоровайтесь с «Рексом», – произнес Мэйсон.

И внезапно каждый сотовый телефон в помещении начал трезвонить, включая даже переключенные на тихий режим. Спутниковый телефон Такера исключения не составил. Достав его, Уэйн увидел, что кто-то – или что-то – подчинил его. На экране прокручивался видеоролик, показывающий танки, стреляющие по деревне на склоне горы. Темные мониторы в другом конце зала вспыхнули, показывая другие изображения: тело ребенка посреди улицы, дымящиеся тлеющие руины дома, вираж «Боевого ястреба».

Келлерман вскочил на ноги.

Стоявшая сбоку роботизированная телекамера тоже включилась, поднимая свой темный объектив и мигая зелеными индикаторами.

«Молодец, “Рекс”».

– Он в этом заметно поднаторел, – шепнул Такер.

– А ведь он только приступил, – ухмыльнулась Нора.

По окончании пограничного инцидента Фрэнк и команда «Сигмы» забрали «Рекса» с поля. Беспилотник сломал один или два пропеллера, когда наконец израсходовал батарею и спорхнул с неба, как осенний лист. И очень удачно. Лишенный питания «Рекс» не смог принять код, переданный Норой из пункта 3К. И в отличие от остальных беспилотников не подвергся лоботомии.

Как только питание маленького трудолюбивого беспилотника было восстановлено, Фрэнк и Нора обнаружили, что он работал куда усерднее, чем кто-либо подозревал, снова проводя операции, входившие в его полетное задание раньше. «Рекс» был разработан и изготовлен в качестве добытчика данных. И, летая над Сербией, занимался именно этим, прослушивая радиообмен командного центра и высасывая данные из цифровых банков пункта 3К.

На экране на левой стене зала появилось мельтешащее лицо призрака, потом картинка стабилизировалась, и он заговорил. Рафаэль Лион чуть ли не уткнулся носом в видеокамеру ради этого разговора.

– Мы только что получили весточку, что в Белграде на шестерых лидеров сербского парламента совершены успешные покушения. Информагентства прямо как с цепи посрывались.

На противоположной стене осветился другой экран, показавший Келлермана, стоящего в своем кабинете в рубашке с закатанными рукавами. Повернувшись к камере, он нахмурился.

– Но разве мы не наметили восьмерых политиков? Не таков ли был план?

– Из-за сдвижек графика мы упустили возможность с двоими, – ответил ему Лион с противоположной стены.

Так они и перебрасывались репликами, планируя график и уничтожение горстки сербских деревень.

Наконец сенатор Мэйсон поднял ладонь.

– Этого довольно. Спасибо, мастер-сержант Балленджер.

Экраны погасли, и в зале воцарилось ошеломленное молчание, но зеленые огоньки телекамеры горели по-прежнему; она продолжала транслировать происходящее на весь белый свет.

– Это далеко не все, что имеется в нашем распоряжении, – поведал Мэйсон, не кривя душой. Две ночи назад Фрэнк и Нора послали «Рекса» в небольшую разведывательную экспедицию через Чесапикский залив к штаб-квартире «Горизонта» на Смит-Айленде. «Рекс» справился лучше некуда, добыв еще уйму изобличающих улик.

– Что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил Мэйсон, когда телевизионная камера нацелилась на Келлермана.

Судя по выражению его лица, генеральный директор «Горизонт медиа» хотел попросить свежий подгузник для взрослых.

Но, прежде чем Келлерман успел открыть рот, мониторы снова вспыхнули, показав лицо другого призрака. Сэнди улыбалась с экранов всех мониторов – да, наверное, и с телеэкранов по всей стране. Это был последний мимолетный фрагмент из ролика на ее флешке.

«Браво, Сэнди… браво».

Нора стиснула руку Такера. Эмоции душили ее:

– Мы… мы вовсе не приказывали «Рексу» показывать это.

Уэйн поглядел на нее, поглядел на слезы, сбегающие по ее щекам.

«Рекс» продолжает учиться.

– Алан Тьюринг гордился бы, – шепнул Такер, привлекая Нору к себе. – Вами обеими.

17 часов 14 минут по восточному поясному времени

Смит-Айленд, штат Мэриленд

Келлерман стоял перед стеклянной стеной с видом на залив. Над водой стелилась дымка, превращая далекий силуэт зданий Вашингтона в призрачный мираж. Свет заходящего солнца мало-помалу мерк, и Прюитт буквально физически ощущал, как этот город выскальзывает у него из рук.

Адвокаты – и здесь, и по ту сторону залива – лихорадочно пахали в авральном режиме, разбираясь с последствиями, изобличениями и обвинениями, продолжавшими поступать нескончаемым потоком. Его паспорт аннулировали, а весь остров находился под наблюдением на случай, если он попытается бежать.

«Куда уж тут убежишь…»

Не только с острова, а от всего этого.

Ему хватило ума, чтобы понять, что дело проиграно, оставив по себе лишь пагубные последствия.

Дверь кабинета у него за спиной открылась. На миг это озадачило Прюитта, ведь он ее запирал. Электронный ключ, открывающий доступ, был только у одного человека.

Он обернулся к дочери.

Лаура сделала два осторожных шага в кабинет, даже занесла ногу для третьего, но остановилась, словно воздух был слишком отравлен. Обогнув стол, Прюитт сократил дистанцию.

– Лаура…

Она полуотвернулась, словно откровенно стыдясь его. Но это оказалось не так. Лаура отвернулась для замаха, чтобы изо всех сил влепить ему пощечину. Прюитт даже не пытался заслониться, лишь попятился на шаг.

– Как ты мог?! – неистовствовала она. – Так много детей…

Он не пытался отпираться. Она его дочь. Она знает правду ничуть не хуже, чем он сам.

Лаура отвернулась – на сей раз на самом деле.

– Больше я с тобой не разговариваю! – и бросилась прочь, грохнув за собой дверью.

Прюитт стоял там еще долго, чувствуя саднящий отпечаток ладони на щеке. И не был ни капельки сердит, уязвлен или огорчен. На самом деле он испытывал облегчение.

«Славная девочка».

Ну, хотя бы воспитал он ее правильно.

«Пусть это и станет моим наследием».

Но он понимал, что эта молитва не будет услышана. По обе стороны двери включенные без звука мониторы показывали его лицо. А в нижней части бегущая строка провозглашала прописными буквами: «МЯСНИК КАМЕНОЙ ГОРЫ».

И ведь это трансляция одной из собственных станций «Горизонта».

Это бесповоротный конец.

Пройдя через кабинет к стенному сейфу, Прюитт открыл его, приложив ладонь к считывателю. Засовы отодвинулись; открыв толстую дверцу, он извлек потрепанную папку и провел пальцем по поблекшей надписи.

Теперь папка была пуста – все содержавшиеся в ней бумаги были пропущены через шреддер и сожжены три недели назад, когда он заметал следы.