Анна Орлова - Любовь до гроба

Шайдирр понимающе наблюдал за смятением племянника.

– Вижу, для тебя это письмо стало неприятным сюрпризом? – спросил он.

– Ты читал? – обернулся к нему молодой дракон.

– Конечно нет – письмо адресовано тебе и запечатано. Но несложно догадаться, что там было! – отмахнулся старший.

– Но я не сделал ей ничего плохого! – Шеранн принялся бродить по пещере в неприкрытом волнении. – Нам было хорошо вместе, что тут дурного? Почему она меня ненавидит?

На последнем слове его голос невольно дрогнул, словно у обиженного ребенка.

– Ты много знаешь о людях, но совершенно не знаешь самих людей, – покачал головой Шайдирр. – По их представлениям, ты обесчестил эту женщину и отверг ее чувства. Ты полагаешь, она должна испытывать к тебе благодарность?

Сарказм в тоне дяди заставил молодого дракона вскинуть на него глаза, и тот кивнул, видя волнение Шеранна.

– И что мне делать теперь?! – как-то растерянно спросил молодой дракон.

Защитник чуть печально улыбнулся, вспомнив, как племянник, рано лишившийся родителей, в детстве приходил к нему, чтобы пожаловаться на свои беды и попросить совета.

– А что тут поделаешь? Пожелай им счастья.

– Нет! – вспыхнул Шеранн.

– Не делай глупостей! – встревожился Шайдирр и сильно сжал плечо племянника. – Оставь их в покое, вспомни о Шайрине и детях!

– Я был слеп, дядя, – прикусив губу, глухо признал молодой дракон. – Поверь, я не обижу Шайрину и стану часто навещать детей, но я должен вернуться к Софии.

– Это только ревность! – В голосе защитника звучало искреннее беспокойство. – Пойми, тебе нужно немного отдохнуть, развеяться и…

– Ты говоришь, я ее обидел. И она меня ненавидит. Но за что? Я не мог остаться! – ломая пальцы, воскликнул Шеранн, не слушая. – Она ведь всего лишь человек… И Шайрина…

– Что же изменилось теперь? – сухо спросил Шайдирр. – Она по-прежнему человек, а ты все так же женат. – Он помолчал и добавил как бы через силу: – И еще ты должен понимать, что если вознамеришься окончательно разрушить добрые отношения с господином Рельским, то ты поступишь против интересов драконов. К тому же Шайрина не простит обиды, а она из влиятельной семьи… Даже недавние заслуги тут не помогут и тебе придется уехать как минимум на полвека.

– Значит, я уеду, – вздернул подбородок Шеранн.

– Мальчик мой, не делай глупостей, – обеспокоенно увещевал его дядя. – Ты всегда был вспыльчивым и порывистым больше остальных, не зря тебе дано такое имя. Но не спеши принимать решение, о котором потом пожалеешь!

– Пожалею? – молодой дракон не смотрел на защитника, но в голосе его слышалась страстная уверенность в своей правоте. – Ты не знаешь, дядя, но после возвращения я не нахожу себе места. Мне казалось, что я буду счастлив вернуться домой, к жене и детям, но обнаружил, что теперь их общество меня раздражает. Мне здесь скучно! Я стал несдержан и мрачен, меня постоянно донимают мысли о мире людей. И она… Она моя и не смеет быть чьей-то еще!

Шайдирру так и не удалось ни в чем убедить Шеранна. Он всегда был таким и забывал обо всем в едином рывке к цели… Теперь его целью была человеческая женщина, и ничто не могло убедить его отступиться.

Будто ребенок, поднимающий дикий ор, стоит покуситься на его игрушку…

Разговор с Шайриной вышел тяжелым. Окончательно ссориться с супругой он не намеревался, ведь у драконов не существовало разводов. И спустя некоторое время он непременно должен был к ней вернуться… Надо думать, эти соображения нисколько не успокоили рыдающую драконицу. Она гордо предложила неверному мужу катиться на все четыре стороны, однако пообещала, что не будет мешать ему видеться с детьми.

Впрочем, со временем она наверняка успокоится и, взвесив все, примет обратно блудного супруга. В конце концов, у них дети!

Кстати, с означенными детьми проблем оказалось намного больше. Если малышка Шейна еще толком ничего не понимала и только тихонько плакала, протягивая ручки к папе, то сын был настроен куда решительнее.

Шеранн, навьючивая пожитки на одолженную у дяди смирную лошадку, поморщился, вспоминая прощание с дочерью.

– Значит, это правда? – прозвенел вопрос за его спиной.

Дракон медленно повернулся к сыну. Тот – еще подросток – последнее время сильно вытянулся и сделался странно похож на кузнечика: длинные руки и ноги, неловкие дерганые движения…

– Что именно? – попытался вывернуться старший.

– Не надо делать вид, что не понимаешь! – По-юношески ломкий басок младшего срывался от негодования. – Ты бросил маму ради какой-то человеческой женщины!

Шеранн шагнул вперед, попытался погладить сына по упрямым вихрам, но тот строптиво мотнул головой, отстраняясь, и неприступно посмотрел на отца.

В отчаянии Шеранн запустил руку в собственные волосы, растрепав и без того взлохмаченную прическу. Разговор этот был самым тяжелым испытанием из выпавших на его долю за последнее время.

Что бы ни думала Шайрина о неверном муже, что бы ни высказывал дядя безрассудному племяннику, – они хотя бы могли понять причины его действий, но как объяснить их неуравновешенному подростку, твердо уверенному, что мир делится лишь на черное и белое, а поступки бывают только правильные и ошибочные?

– Я понимаю, ты оскорблен, – заговорил Шеранн, – но это не имеет к тебе никакого отношения. Что бы ни происходило между мной и твоей мамой, я все равно буду любить тебя и твою маленькую сестренку…

– Но ты нас бросил! – вскричал мальчишка, и в глазах его заблестели слезы.

Яростно вытерев их рукавом, он с вызовом взглянул на отца и выпалил:

– Никогда тебе этого не прощу!

Шеранн вскипел, – недоставало еще оправдываться перед собственным малолетним ребенком! – но усилием воли сдержался.

– Ты еще мал, Шемитт, – сказал он наконец. – Просто запомни: я люблю Софию и хочу быть с ней. Уверен, когда ты немного подрастешь – поймешь мои чувства.

– К человеческой женщине?! Никогда! – запальчиво выкрикнул юнец. – И ты мне больше не отец!

Он бросился прочь, не разбирая дороги.

Шеранн с тоской посмотрел ему вслед. Мальчик как раз был в том опасном возрасте, когда дети уже перестают безоговорочно верить родителям и отчаянно отрицают ранее незыблемые авторитеты, оттого ему тяжелей всех принять такой поворот.

Но он все решил и теперь стремился в мир людей так же истово, как еще недавно торопился его покинуть…

Привыкнув ложиться спать в один и тот же час, госпожа Чернова не изменила привычкам и сейчас, хотя в последнее время ей редко доводилось отдохнуть хоть несколько коротких часов. Безжалостная бессонница мучила ее долгие недели, с того самого дня, когда…