Джаспер Ффорде - Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра

— Возможно, не сию минуту, — сказала бабушка, кашляя в платочек. — Пусть посмотрит на реальный мир. Может, поймет, что пяти актов более чем достаточно, чтобы принять решение.

Она снова закашлялась, я вызвала сиделку, и та посоветовала мне уйти. Я поцеловала бабушку на прощание и вернулась домой в глубокой задумчивости, пытаясь выработать план действий на ближайшие дни. О том, насколько у меня превышен кредит в банке, даже думать не хотелось. Но если я собираюсь ловить Гана, то как мне удобнее это делать: в качестве сотрудника ТИПА или в частном порядке? Особого выбора не было: мне требовалась моя старая работа. Завтра попытаюсь восстановиться. С Ганом явно необходимо разобраться, и решение я приму по ходу дела в телестудии нынче вечером. Наверное, придется искать логопеда для Пятницы, чтобы отучил малыша от «лорем ипсум», и, конечно, еще оставался Лондэн. Как я могу вернуть человека в «здесь и сейчас», если он уничтожен в «там и тогда» хронумпированным офицером якобы неподкупной Хроностражи?

От размышлений я оторвалась на подходе к маминому дому. В переулке напротив кто-то прятался. Я нырнула в садик перед ближайшим домом, прошмыгнула между двумя глухими стенами на задний двор, влезла на мусорный бак и осторожно выглянула из-за высокой стены. Действительно, кто-то следил за маминым домом. Для лета незнакомец был одет чересчур тепло, а заросли златоцвета наполовину скрывали его. Я поскользнулась на баке, тот загремел. Соглядатай обернулся, увидел меня и дал деру. Я перемахнула через стену и бросилась за ним. Это оказалось совсем не трудно. Атлет из него был никудышный, и я поймала его, когда он героически попытался преодолеть забор. Сдернув добычу вниз, я случайно перевернула его рюкзачок, и на землю высыпались потрепанные записные книжки, фотоаппарат, маленький бинокль и несколько экземпляров исчерканного красной ручкой бюллетеня ТИПА-27.

— Ой-ей-ей! Пустите! — взвыл он. — Больно же!

Я заломила ему руку за спину, и он рухнул на колени. Не успела я ощупать его карманы в поисках оружия, как из-за брошенной машины, занеся над головой древесный сук, выскочил еще один человек, одетый уже по-другому. Я увернулась, он по инерции пролетел мимо, получил от меня пинка, врезался головой прямо в стенку и упал без сознания.

У первого шпиона ствола не оказалось, но я бдительно проверила, безоружен ли его сомлевший приятель, а также не захлебнется ли он кровью и не подавится ли зубами.

— Вы не из ТИПА, — констатировала я, — поскольку как оперативники никуда не годитесь. Вас послал «Голиаф»?

Первый медленно поднялся на ноги. Он с любопытством разглядывал меня, потирая руку в том месте, где наверняка остались отпечатки моих пальцев. Это был крупный мужчина, но не злобный с виду, коротко стриженный, с большой бородавкой на подбородке. Я разбила ему очки. На голиафовца он не походил, но мне уже доводилось ошибаться.

— Весьма рад познакомится с вами, мисс Нонетот. Я долго, очень долго ждал вас.

— Я уезжала.

— С января восемьдесят шестого. Я почти два с половиной года ждал встречи с вами.

— И чего ради?

— Я, — провозгласил он, доставая из кармана значок и показывая его мне, — ваш официально назначенный сталкер. То есть преследователь.

Я повертела значок в руках. Действительно, этот человек был прикомандирован ко мне. Абсолютно легально, ничего не попишешь. Вообще сталкерство лицензировалось ТИПА-33, отделом облегчения увеселений, который вместе с Объединенным профсоюзом сталкеров составил специальные правила, регулирующие, кому за кем дозволяется следить. Подобная мера помогла регламентировать данный род занятий, с исторической точки зрения довольно темный, а также классифицировать работников этой сферы согласно их умениям и настойчивости. Мой преследователь имел впечатляющий первый ранг: таким позволялось преследовать настоящих знаменитостей. И это меня насторожило.

— Первый ранг? — хмыкнула я. — Мне зардеться от гордости? Вот уж не думала, что мне дадут выше восьмого.

— На самом деле даже и не восьмой, — согласился сталкер. — Скорее, двенадцатый. Но я нутром чую: вы далеко пойдете. Я повис на хвосте у Лолы Вавум в шестидесятых, когда она играла всего лишь эпизодическую роль в «Улицах Вуттон-Бассет», и следил за ней девятнадцать лет, можно сказать, вырос вместе с ней! Я оставил ее только ради Сама Ецц-Мачо. Узнав об этом, она прислала мне в подарок хрустальную пивную кружку с надписью: «Спасибо за классную слежку. Лола». Вы с ней не знакомы?

— Однажды встречались, мистер… — я еще раз взглянула на значок, прежде чем отдать его, — де Роз. Интересная фамилия. Вы имеете какое-то отношение к тому самому?..

— Писателю? Только в мечтах, — ответил сталкер, закатывая глаза. — Но поскольку мне бы хотелось с вами подружиться, то, пожалуйста, зовите меня Мильон.

— Ну, Мильон так Мильон.

Мы пожали друг другу руки. Человек, лежавший на земле, застонал и сел, потирая голову.

— А ваш приятель?

— Он мне не приятель, — фыркнул Мильон. — Он мой сталкер. И бельмо на глазу.

— Подождите, вы же сталкер… И у вас тоже сталкер?

— Конечно! — рассмеялся Мильон. — Опубликовав автобиографическую книгу «Крадущийся по целине», я и сам сделался до некоторой степени знаменитостью. Даже подписал рекламный контракт с фирмой по выпуску мужских плащей «Роза ветров»™. Именно мой статус позволил Адаму следить за мной! Ежели вдуматься, так у него, сталкера третьего ранга, тоже наверняка имеется собственный «хвост». Слыхали стишок?

Прежде чем я успела его заткнуть, он продекламировал:

— Нет, такого не слышала, — задумчиво произнесла я.

Второй сталкер прижал платок к разбитой губе.

— Мисс Нонетот, это Адам Барандук. Адам, мисс Нонетот.

Адам вяло помахал мне, посмотрел на окровавленный платок и жалостно вздохнул. Внезапно я ощутила раскаяние.

— Извините, что врезала вам, мистер Барандук. Я просто не знала, кто вы такие.

— Профессиональный риск, мисс Нонетот.

— Эй, Адам, — с внезапным воодушевлением сказал Мильон, — у тебя еще не завелся сталкер?

— Где-то тут ошивается, — ответил Барандук, озираясь по сторонам. — Неудачник тридцать четвертого ранга. Этот унылый олух вчера ночью рылся в моем мусорном ведре. И кто он после этого, а?

— Тихо, тут дети, — сказал Мильон. — Наверное, в шестидесятых это еще годилось, но современные сталкеры действуют куда тоньше. Долгие бдения, многочисленные заметки, рассчитанные приходы и уходы, телекамера…