Андрей Бубнов - Офицер контактной разведки

Трудно сохранять спокойствие в подобной ситуации, неприятный холодок появился в груди, глаза наверняка выдали замешательство… стоп, надо собрать волю в кулак, надо улыбаться и отвечать на реплики мениольцев, надо поцеловать в щечку ту, которая называет себя Вейей. Формально ты, Новиков будущий зять могущественного человека. Ты должен быть горд и благодарен судьбе, да и не только ей, ты обязан витать в облаках от счастья. Ан нет. Нельзя никому верить, нельзя. Какая уж тут свадьба! Похмелье это, а не свадьба. Витал себе в облаках, мечтал, верил, да вдруг что есть мочи брякнулся об асфальт. Вот и вся сказка.

Чем же закончится этот фарс? Эх. А тут такие прекрасные слова звучат, будто не существует фальши и обмана:

Но Новиков не верил словам. А зря.

Славка не желал воспринимать близко к сердцу слова второго романса, исполненного Вейей по настоянию Николая Павловича. Новиков улыбался как дурачок и смотрел сквозь девушку. Он ничего не видел и не слышал. Мениола, люди окружающие его превратились во враждебный и чуждый сердцу мир. От этого мира веяло могильным холодом. Как бы согреть замерзшую душу, которую словно опустили в жидкий кислород, как бы уйти отсюда и вернуться на родную Землю? Противно и тошно.

Гравилет плавно опустился на посадочную площадку возле дома Вейи. Праздник закончился, уже стемнело, шел снег, вьюжило, не видно ни зги. Лютый мороз за бортом. Фасадное освещение умного дома казалось бледным пятнышком во мраке ненастной ночи.

Девушка взяла Славку за руку, предвкушая приятное уединение в объятиях любимого человека, отстегнула ремни безопасности, намереваясь покинуть затемненный салон гравилета.

— А где твое кольцо? — вдруг спросил Новиков, тоже освободившись от высокотехнологических оков. Его глаза с любопытством изучали сидящего рядом человека. Приборная панель отбрасывала зеленоватый свет, освещая лицо девушки.

— Здесь, — Вейя даже опешила и, поспешно расстегнув куртку, полезла во внутренний потайной кармашек жакета. После недолгих поисков, маленькое серебряное колечко, подарок любимого человека, оказалось на левом безымянном пальце. — Я сняла его, чтобы не мешало игре на гитаре. Левой рукой ведь водишь по грифу. Задевает.

Теперь девушка внимательно наблюдала за парнем. Затаилась, выжидая.

— Где Катя? — Новиков ринулся с места в карьер.

— Ничего себе заявление! А я кто? — Вейя состряпала возмущенную мину, возможно обиженную.

— Ты не та с кем я прилетел на Мениолу.

— Что за глупости? Вроде выпили немного…

— Та с кем я прилетел с Земли, после лечения на Асаргидоре разучилась играть на гитаре.

— Вот оно что, — девушка откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула. — Сентиментальный Николай Павлович. Какие еще ляпы?

— Ты была утром в облике Изелы?

— Была.

— Зачем?

— Соскучилась. Хотела тебя увидеть, — девушка еще раз тяжко вздохнула и готова была разреветься. — Теперь ты мне не веришь?

— Нет. Кто ты?

— Катя Кудряшова. Но я никогда не была Левашовой, — кое-как выдавила из себя разведчица. — Я знала, что все так закончится…

— Что именно?

— Авантюра, которую затеял отец. Сейчас я начинаю думать, что он испортил жизнь и тебе и мне.

Новиков промолчал.

— Последний раз мы виделись перед моим отлетом в Германию.

— А потом? — Славка удивленно хмыкнул.

— А потом наш звездолет сбили над Атлантикой, я три земные недели провалялась в госпитале на Асаргидоре.

— Но ведь Катя Левашова вернулась через неделю, — Новиков говорил надменно, будто делал одолжение.

— Нет. Это была не я. Первую неделю я лежала в коме. Чудес не бывает.

— Что-то я ничего не понимаю. А кто, по-твоему, Левашова?

— На Землю отправили «изделие», в надежде потом тайно заменить на настоящую Вейю. Заменить-то заменили, но не тайно. Да и я не хотела тебя обманывать. Когда после выздоровления вернулась на Мениолу, меня просто поставили перед фактом. Сказали, вот приедет Новиков, тогда и поменяешься местами с «изделием».

— «Изделие»?

— Искусственно созданная биохимическая машина, копия человека, но не клон. Клон — это тоже человек. А «изделие» — машина.

— И вы это называете «изделием»? — Новиков едва мог говорить от возмущения. — Девушка, которая любит, переживает, страдает, чувствует и все понимает… это, по-вашему, машина? — Славка начал массировать виски. — Ей ведь тоже больно… а вы… наверняка ее убили… или как там у вас это называется… утилизация… про отношение к моей персоне я даже не заикаюсь… зачем все это безумие?

— Слав, я не знаю, я младший офицер, мне не докладывают. Об этом знает только отец и еще очень узкий круг людей. Но, поверь, он делал это по необходимости, не злонамеренно, у него были причины… он тоже переживает… Слава, — девчонка заревела. — Что теперь делать? Ты ведь… ты мне веришь?

— Теперь да, — Новиков треснул кулаком по приборной панели и, открыв люк, выскочил на улицу. Он шел, не разбирая дороги, брел куда глаза глядят, точнее он почти ничего не видел перед собой. Глаза слиплись не то от снега, не то от чего-то еще. В груди, словно потревоженная магма клокотало чувство, которому не придумали названия. Опустошенная душа стонала от боли. Парень не замечал мороза, ночи, пурги. Он просто брел по колено в снегу.

— Слав, Слава! — рыдающая девушка догнала его.

— Уйди, — Новиков остановился и обернулся.

— Нет.

— Иди домой! Мне противен ваш промерзший до последней молекулы мир! Мир фальшивой добродетели! Да итроники в сравнении с вами всего-навсего ряженые попугаи! — Славка кричал что есть мочи. — Вы — бездушные, жестокие люди! Для вас нет ничего святого! Я ненавижу вас! — он оттолкнул Вейю и побрел дальше. — Уйди, оставь меня в покое.

Парень добрался до ближайшей скалы, выбился из сил и тут же повалился у подножия, прямо на снег…

А вьюга злилась, мороз крепчал…

И тут из темноты показалась девичья фигура. Сквозь шум ветра Новиков все-таки расслышал хруст наста, ломающегося под ногами идущего человека.

Вейя повалилась на снег рядом с суженым, опершись спиной о древний и промерзший насквозь базальт. Она даже положила голову на мужское плечо. Капюшон ей не мешал. Девушка отчаянно ревела, вздрагивая всем телом, и не могла успокоиться.