Дин Джеймс - Смерть по почте

Мисс Хардвик продолжила своим мягким вежливым тоном:

— Предлагаю перенести обсуждение деятельности Общества любителей драмы в Снаппертон-Мамсли. Комитет не место для подобных разбирательств, даже если вы двое являетесь членами правления общества. Мы, как члены комитета по сбору средств на восстановление храма, можем высказывать свое мнение, поскольку общество любезно согласилось поддержать нас в наших усилиях, но мы не можем просто диктовать выбор пьес.

— Совершенно верно, — добавил Невилл Батлер-Мелвилл хорошо поставленным голосом, привыкшим к проповедям. — Уж коль два комитета решили объединить усилия для благородного дела, мы должны постараться ладить друг с другом. Ведь наша цель — восстановление церкви Святого Этельвольда, а посему нам не следует опускаться до раздоров и склок.

— Да, конечно, дорогой святой отец! — воскликнула леди Блитерингтон, хотя и бросила неприязненный взгляд как на Эбигейл Уинтертон, так и на Джейн Хардвик. — Мы все должны собраться с духом ради нашего святого Этельвольда. Дорогая Джейн, — продолжила она, — всегда такая чувствительная. И такая демократичная. — В устах леди Блитерингтон это слово снова прозвучало как оскорбление. Как, собственно, и предполагалось изначально. Джейн Хардвик снисходительно улыбнулась в ответ.

Джайлз поднялся, улыбаясь всем присутствующим. Я удивленно заморгал перемене в его поведении.

— Маман, боюсь нам пора идти. Помнишь, ты обещала посмотреть урок верховой езды Алсати с Дирком. — По странному тону его голоса у меня создалось впечатление, что если леди Блитерингтон не будет присутствовать на этом уроке, то вышеупомянутый Дирк будет учить Алсати чему угодно, только не верховой езде.

Леди Прунелла вскочила со стула:

— Ах да, Джайлз, дорогуша. Спасибо, что напомнил мамочке. Прошу прощения, дамы и господа, нам пора. Мы продолжим наши прения завтра вечером. — Она развернулась и направилась к парадному выходу, даже не дождавшись, пока присутствующие попрощаются с ней.

Первой заговорила Эбигейл Уинтертон:

— Боюсь, мне тоже придется уйти, святой отец, Летти. Сегодня мой помощник уходит рано, и мне нужно успеть, чтобы закрыть магазин. — Она поднялась.

Викарий тоже встал со стула.

— Спасибо вам всем, что пришли сегодня. Я знаю, что с такими верными братьями и сестрами мы непременно преуспеем и соберем деньги на восстановление церкви. И… — здесь он повернулся ко мне и поклонился, — мы чрезвычайно рады, что такой видный молодой историк, как доктор Керби-Джонс, согласился помочь нам. Я рад поприветствовать вас в нашем комитете и в Снаппертон-Мамсли, как, впрочем, и все мы.

— Спасибо, святой отец, — скромно ответил я. — С вашей стороны очень любезно пригласить незнакомца принять участие в жизни деревни. С первого момента, как взгляд мой упал на Снаппертон-Мамсли, я знал, что это уголок Англии, о котором я всегда мечтал. Я верю, что мне удастся внести свой посильный вклад в вашу жизнь. — Как вы могли заметить, я прирожденный подхалим. А если честно, то я оказался в этом захолустье только потому, что сильно поиздержался.

— Ах, хорошо сказано. — Викарий все еще кланялся мне. — Что ж, обращаюсь ко всем, жду вас завтра вечером, чтобы обсудить наши проблемы и предложения с правлением директоров общества, договорились?

Заверив его, что непременно придем завтра, мы все дружно поблагодарили Летти Батлер-Мелвилл за безвкусный чай и прошли через тесную, сумрачную прихожую к парадной двери, где разобрали свои шляпы и зонты, прежде чем выйти на улицу. Леди Блитерингтон и Джайлз у нее на хвосте уже удалялись по улице в сторону своего фамильного особняка, Блитерингтон-Холла, расположенного рядом с деревней. Эбигейл Уинтертон пробасила свое «до свидания» и направилась лошадиными шагами к почте. Джейн Хардвик задержалась, явно желая переброситься со мной словечком-другим.

И вот в свете раннего августовского вечера я впервые как следует рассмотрел Джейн Хардвик. Ей можно было дать сколько угодно лет — от сорока до шестидесяти. Короткая аккуратная стрижка, классический деловой костюм, неброские жемчужные украшения, практичные туфли и вместительная сумка. Ее яркие глаза светились умом, озорством и чувством юмора. Она походила на любимую незамужнюю тетушку.

— Если вы не возражаете, доктор Керби-Джонс, — сказала она, — то, мне кажется, нам стоит обсудить кое-что. То, что будет интересно нам обоим.

— Непременно, — ответил я, галантно предлагая ей руку. — Я надеялся, что нам удастся познакомиться поближе.

Пока мы говорили, она повела меня через улицу к своему домику.

— Благодарю, — отозвалась она, застенчиво посмотрев на меня. — В конце концов, такие, как мы, должны держаться вместе, вам не кажется?

От такого признания Джейн я едва не споткнулся — чего не случалась с тех самых пор, как я перестал быть человеком. Мозг мой суматошно работал, пытаясь понять, что она имела в виду под словом «такие». Первые мгновения я не знал, что и сказать.

Невозмутимо улыбнувшись тому, что я ненадолго потерял дар речи, мисс Хардвик подвела меня к воротам своего дома, который находился ярдах в пятидесяти или около того ниже по переулку от дома святого отца. А мой коттедж виднелся следом за ним, в северном конце деревни.

Закрыв за нами калитку, Джейн нарушила молчание:

— Я не лесбиянка, доктор Керби-Джонс.

— Но как вы догадались? — потребовал я объяснений грубее, чем следовало. В ожидании ответа я с интересом озирался вокруг. Ее сад сполна возвращал ей время и силы, которые она тратила на него. Всюду пышно росли цветы на аккуратных клумбах. От разноцветного калейдоскопа лепестков и бутонов рябило в глазах, и сразу же вспомнился мой собственный заброшенный сад. Джейн Хардвик открыла двери своего дома и жестом пригласила меня войти. Прежде чем ответить, она приняла мою шляпу и повесила ее на резную вешалку рядом с дверью. Затем она прошла по узкому коридору в комнату, которую, как я предположил, она использовала как гостиную. Я сел на бархатный диван с высокой спинкой рядом с креслом, в котором она уже комфортно устроилась, не сводя с меня глаз.

— Так как вы догадались? — спросил я ее, в нетерпении нарушив тишину. — Мне сразу померещилось что-то знакомое в вас, но я так и не понял что.

— Ты ведь еще совсем новичок в этом, верно? — улыбнулась Джейн, и я кивнул. Она рассмеялась, как мне показалось, слегка покровительственно. — По большей части это оттенок цвета кожи. Если бы ты провел здесь столько же времени, что и я, то только по одному этому признаку научился бы отличать вампиров от людей. Но есть и еще кое-что, — сказала она мне. — Например, глаза. Я всегда могу распознать по глазам. Со временем ты поймешь, что я имею в виду. — Она снова рассмеялась, и звук ее голоса начал меня слегка раздражать. — Еще одна подсказка, должна признать, это то, что ты живешь в коттедже Тристана Ловеласа.