Дэниел Полански - По лезвию бритвы

И хотя я никогда не говорил об этом вслух, хотя даже самая мысль об этом была мне противна, признаюсь: мне страшно хотелось еще раз надеть эту чертову форму.

Криспин узнал меня, хотя нас разделял почти квартал. Заметив меня, он тотчас нахмурился, но шагу не сбавил. Пять лет не оставили на нем почти никаких отпечатков. Тот же благородный взгляд буравил меня из-под полы серой шляпы, все та же прямая осанка — свидетельство юности, проведенной в танцевальных классах и на уроках этикета. Темные волосы утратили былое великолепие, но орлиный, изогнутый нос по-прежнему возвещал о долгой родословной своего хозяина каждому, кто осмеливался смотреть на него. Я знал, что Криспин клянет судьбу за то, что на месте преступления оказался именно я, как и я сожалел о том, что вызвали именно его.

Второго агента я не признал, должно быть, новенький. У него был такой же длинный и заносчивый нос, как у Криспина, но волосы были настолько светлые, что издали казались белыми. В остальном, пожалуй, лишь эта серебристая шевелюра и отличала его от самого обычного агента Короны: подозрительный, но не проницательный взгляд голубых глаз, крепкие мускулы под одеждой, внушающие опасение, если, конечно, вы не знаете, чего от него ожидать.

Оба агента остановились в начале переулка. Взор Криспина промчался по месту преступления, ненадолго задержался на прикрытом трупе и упал на Венделла, который внимательно ждал распоряжений, стараясь изо всех сил изобразить выражение, приличествующее королевскому стражу закона.

— Гвардеец, — произнес Криспин, подзывая его резким кивком.

Второй агент, я все еще не знал его имени, пока не сказал ни слова и только стоял, плотно скрестив на груди руки и кривя губы в некоторое подобие ухмылки. Уделив должное внимание протоколу, Криспин обратился ко мне:

— Ты нашел ее?

— Сорок минут назад, но до этого она уже пролежала здесь какое-то время. Убийца кинул ее тело сюда после того, как закончил с ней.

Криспин медленно обошел место преступления. Чуть дальше по переулку стоял заброшенный дом, и Криспин задержался возле его двери, положив на нее руку.

— Думаешь, он вышел из этой двери?

— Необязательно. Такое крошечное тело легко можно спрятать — достаточно маленькой корзины или пустого пивного бочонка. На закате здесь мало прохожих. Можно выкинуть и спокойно продолжить свой путь.

— Дело синдиката?

— Ты сам прекрасно все знаешь. На плантациях Букирры за невинного ребенка дают пятьсот золотых. Ни один работорговец не станет лишать себя дохода. Если бы это преступление совершили они, то нашли бы более подходящий способ избавиться от трупа.

Уважение, проявленное незнакомцу в лохмотьях, напарнику Криспина показалось явно чрезмерным. Он приблизился к нам, сгорая от надменности, которая передалась ему вместе с врожденным чувством превосходства, упроченным обладанием публичной властью.

— Кто этот человек? — спросил он. — При каких обстоятельствах обнаружил тело? Что он тут делал? — Агент взглянул на меня с глумливой ухмылкой.

Должен сказать, он знал, что такое насмешка. Несмотря на свою прозаичность, она не из числа тех выражений, что в совершенстве даются каждому. Но я оставил ее без внимания, и он обратился к Венделлу:

— Вы нашли у него что-нибудь? Что показал обыск?

— Господин офицер… — начал Венделл, моментально позабыв о своем низкогородском говоре. — Судя по тому, что он заявил о трупе, мы подумали… то есть… — Венделл утер нос тыльной стороной пухлой руки и дал четкий ответ: — Мы не обыскивали его, господин офицер.

— Так-то гвардейцы проводят расследование? Подозреваемый стоит возле трупа ребенка, а вы, значит, ведете с ним задушевные беседы прямо над телом? Выполняйте свои обязанности и обыщите этого человека!

Бледное лицо Венделла раскраснелось. Пожав плечами, он с выражением извинения двинулся вперед, чтобы обшарить меня.

— В этом нет необходимости, агент Гискард, — вмешался Криспин. — Этот человек… бывший коллега. Он вне подозрений.

— Могу заверить вас только в этом. Агент Гискард, кажется? Непременно, агент Гискард, обыщите меня. Никогда нельзя быть ни в чем уверенным полностью. Кто сказал, что я не похищал девочку, не насиловал и не пытал ее, не выкинул тело на улицу, часок подождал, а потом вызвал гвардейцев? — (Физиономия Гискарда немного порозовела, необычно контрастируя с цветом его волос.) — Довольно умно, не правда ли? Полагаю, такая изобретательность скорее типична для людей вашего сословия.

Гискард сжал руку в кулак. Я подавил усмешку.

Криспин встал между нами и начал давать распоряжения.

— Прекратить. У нас полно работы. Агент Гискард, возвращайтесь в Черный дом и велите прислать гадателя-скрайера. И если вы поспешите, то, возможно, он еще успеет что-нибудь обнаружить. Остальным оцепить место преступления. Через десять минут здесь будет полсотни горожан, а я не хочу, чтобы они затоптали улики. И, во имя милости Шакры, один из вас должен разыскать родителей несчастного ребенка.

Гискард сверкнул в меня беспомощным взглядом и удалился. Вытряхнув табаку из кисета, я начал скручивать новую сигарету.

— Новый партнер весьма полезен. Чей он племянник?

— Графа Гренвика, — чуть улыбнувшись, ответил Криспин.

— Рад видеть, что ничего не меняется.

— Он не настолько плох, как кажется. Ты спровоцировал его сам.

— Его было легко спровоцировать.

— Когда-то ты сам был таким.

В этом Криспин, возможно, был прав. Годы смягчили меня, или, по крайней мере, мне хотелось так думать. Я предложил сигарету своему бывшему напарнику.

— Бросил — стало трудно дышать.

Я зажал сигарету в зубах. Годы дружбы пролегли между нами шатким мостком.

— Если что-нибудь узнаешь, обращайся прямо ко мне. Сам ничего не предпринимай, — сказал Криспин тоном, похожим на нечто среднее между просьбой и приказанием.

— Я не расследую преступления, Криспин, потому что я не агент. — Я чиркнул спичкой о стену и прикурил. — Ты позаботился об этом.

— Ты позаботился об этом сам. Я только наблюдал за твоим падением.

Моя задержка в пути чересчур затянулась.

— Труп издавал странный запах, — вспомнил я. — Теперь он, наверное, уже испарился, но стоит проверить. — Мне трудно было заставить себя пожелать ему в этом удачи.

Когда я покидал переулок, толпа зевак уже начала собираться, человеческое несчастье всегда популярное зрелище. Поднялся ветер. Я плотнее укутался в куртку и прибавил шагу.

Я вернулся в трактир «Пьяный граф». Закончилась трудовая неделя, и торговля там шла полным ходом, приветствия Адольфуса то и дело гулко отражались от стен. Я протиснулся сквозь плотные ряды завсегдатаев и занял место у стойки. Адольфус наполнил бокал пивом и передал его мне, наклонившись поближе.