Андрей Уланов - Ночные загадки

— Что скажешь, Малыш?

— Это Генри там разлегся, да? — наш новый гость громко икнул. — Ну и дела… но, ик, я не при них, в смысле, ни при чем, слово джентльмена! Кого угодно спросите: я весь вечер просидел в «Черном коне», из-за стола вставал токо, чтоб отлить. И вообще, мы с Генри были этими, как его…

— Конкурентами! — рыкнул Фрайм и для верности еще раз встряхнул свою добычу, словно лиса пойманного кролика. — Не корчи тут безутешного друга, Малыш. Все знают, что вы с Дексло были на ножах после той истории с жемчужным ожерельем.

— Мы… — не договорив, Малыш неожиданно рванулся к выходу. Ткань затрещала, но выдержала. От рывка скупщик отлетел назад, звонко приложившись затылком о стену, сполз вниз… и зарыдал.

— Я-а-а тут ни при чем! Поверьте… Дексло… я хотел выпихнуть его из бизнеса-а-а, но не убива-а-ать. Констебль, сэр… вы же знаете, так дела не делаа-а-ают. Старый скряга просто не сошелся с кем-то в цене, вот и напоролся на нож.

— Его застрелили! — сказала я.

Малыш поперхнулся слезами, вскочил и принялся озираться. Ну да, запоздало сообразила я, у людей же сумеречное зрение значительно слабее, и угол, где я стояла, для Малыша казался лишь сгустком тьмы. И вдруг эта тьма начинает говорить, да еще нечеловеческим голосом…

Фрайм, тяжело вздохов, сграбастал скупщика за лацканы. Хлоп! Голова Малыша мотнулась, словно у куклы на веревочке, он попытался что-то пискнуть, но вторая пощечина вбила звук обратно в глотку.

— А теперь, — констебль подтянул Малыша вплотную к лицу, — послушай меня очень внимательно. Пару часов назад кто-то из ваших с Дексло знакомцев выпотрошил склад Хиксов. Догадываешься, что могли там взять?

— Контрабанду, — хрипло выдавил Малыш. — Бижутерию всякую… кружева.

— Хороший ответ, молодец, — похвалил его констебль. — Теперь пошевели мозгой еще немного. Склад — это был раз. Два — когда в лавку Дексло явился кто-то и стал задавать старине Генри разные неприятные тому вопросы. Кто-то новый, со стороны… иначе бы Генри не схватился за нож. Мне вот кажется, — Фрайм понизил тон, перейдя на доверительный шепот, — что наш покойный друг умер слишком рано, не успев ответить. А значит, его гость сейчас ищет следующего в списке. Смекаешь, к чему я клоню?

— Я в эту и-игру не и-играю, — Малыш попытался отвернуться, но констебль умело «держал» его взглядом, глаза-в-глаза, — мне товар не предлагали, кто Хиксов обнес, я без понятия.

— Дексло наверняка то же самое говорил. — Аккуратным, почти нежным движением Фрайм ухватил скупщика за волосы и развернул к мертвецу. — На, полюбуйся на него! И подумай, кому ты хочешь отвечать, хорошенько подумай.

— Я-а-а…

— Кто. Мог. Ограбить. Хиксов? — слова констебля гулко падали в тишину, словно тяжелые камни в черноту омута. — Банда мамаши Грейс? Братцы гоблины? Смейзи? Старик Нид опять взялся за старое? Ну же, Фокси…

— Смейзи, — скупщик облизал пересохшие губы. — Я слышал… он где-то раздобыл пароконную телегу.

— Где сейчас его нора?

— Не знаю, клянусь…

— Знаешь, — перебил Малыша констебль. — Знаешь… и скажешь. А потом будешь молиться, чтобы мы успели туда первыми.

Для столь наглых — и удачливых — грабителей домик выглядел на удивление неказисто — маленький, из потемневших от времени бревен, с черной дырой в прохудившейся крыше. Я даже засомневалась, верно ли мы выбрали. Но все приметы сходились: зеленый забор с одной стороны, загон для гусей с другой, над примыкавшими к фасаду воротами во двор приколочено сломанное весло.

— Ежли все сложится, — возбужденно шепнул Фрайм, — возьмем голубчиков тепленькими!

Шептал он абсолютно напрасно — даже я с трудом разобрала его слова сквозь собачий лай.

— Прямо, хе-хе, в постельках.

— Надеюсь, констебль! — сухо отозвалась я, не став уточнять, насколько слабым было это чувство. Конечно, будь здесь отряд «лесных теней»… но мои нынешние спутники «крались» даже не громко, а оглушительно, громче мог быть разве что полковой оркестр. Комедия, да и только, жаль, некому собрать с публики деньги за билеты.

— Главное, дверь с ходу вынести, — продолжил констебль, — а там уж… давайте, парни, — обернулся он к стражникам, — надо взять с разбегу…

— Тихо! — шикнула я.

Показалось или нет? Собачий лай стал стихать, самые дальние шавки успокаивались, но ближайшие продолжали бесноваться, посылая нам все тридцать три проклятья и гремя цепями. На этом фоне раздавшийся в доме звук был едва различим — тихий то ли скрип, то ли щелчок. Вот он повторился, сквозь щель в ставнях мелькнул красноватый огонек.

— Навались! — уже не скрываясь, а наоборот, надсаживая глотку, заорал констебль. Стражники бросились к двери, при этом один, поскользнувшись, едва не рухнул в грязь и схватился за товарища. Даже в лунном свете я отчетливо увидела, как побагровел Фрайм, видя, как его абордажная партия шатается и машет руками, словно вывалившиеся из кабака пьянчуги. Он разинул рот — и в этот миг дверь будто взорвалась изнутри. БАХ! Бах! Бах! Бах! Целая метель щепок разыгралась над крыльцом, сквозь дыры наружу торопливо протиснулись клубы сизого дыма. Упав на колени, я зажала уши, как раз вовремя, чтобы уберечь их от грохота ответной пальбы. Фрайм, скалясь, прыгнул к стене рядом с дверью, вытянул руку с револьвером и трижды нажал спуск. За изрешеченными досками охнули, что-то тяжелое глухо ударилось о пол, затем раздался треск ломаемого дерева, что-то стеклянно-звонко лопнуло… словно внутри дома бушевал разом ослепший, но еще могучий зверь, в приступе ярости круша и сметая все на своем пути. Вот снова раздался треск, за ним — низкий, вибрирующий металлический лязг, сдавленные проклятья… надсадный скрип дверных петель и полный тоскливой злобы вопль.

— Черный ход! — крикнула я. — Они убегают через двор!

«Не все», — тут же сообщило мне соседнее оконце, разлетаясь красивым сверкающим веером осколков и щепок.

— Обайя, Хиггинс, что встали?! — обернувшись, рявкнул констебль. — Живо за ними! Да не туда, идиоты, вверх по улице! Они наверняка бегут к лодочной пристани! И свистите, чтоб вас, во всю глотку свистите!

Особого энтузиазма приказ у стражников не вызывал — но вид гневно рычащего и размахивающего оружием констебля помог им принять верное решение и даже вдохнул сил для весьма резвого старта. Правда, запала им хватило лишь до поворота — исчезнув с глаз долой, свитуны стали удалятся заметно медленней.

— Инспектор?

— В доме остался еще один, — доложила я. — Напротив двери, чуть правее. Дышит с трудом, тяжело, кажется, вы его задели.