Василий Головачев - Журнал «Если» 2010 № 2

«Благая весть» «вылупилась» в пространстве, замкнув «струну» сверхсветового движения, между Луной и Землей. Затем, используя антиграв-тягу, спикировала к промежуточной — карантинной — орбите, как называли эту орбиту космены: все корабли, возвращаясь из дальних звездных экспедиций, проводили сутки на орбите, пока шел процесс «дексеногизации», чтобы не занести на Землю смертельно опасные вирусы.

— Вижу вас, двести первый, — раздался в рубке управления голос посадочного инка; все звали этот интеллект-компьютер по имени Санни. — Процедура обычная?

— Стандарт, Санни, — ответил командир корабля. — Мы не высаживались на другие планеты.

— Тогда начинайте… — голос инка прервался.

Первый пилот звездолета подождал продолжения, не дождался, удивленно посмотрел на командира. Его кокон-кресло располагалось рядом с креслом командира.

— Как это понимать?

— Внимание! — заговорил инк корабля. — Наблюдаю парадоксальные изменения в инфраструктуре планеты!

— Видео на стены! Стены рубки растаяли.

«Благая весть» шла на высоте шестисот километров над поверхностью Земли, пересекая линию терминатора. Дневная сторона планеты, покрытая блестящей мозаикой мегаполиса, вдруг задымилась, а ночная, усеянная огнями и скоплениями световых узоров, начала гаснуть.

— Что происходит?!

Командир вызвал центральную диспетчерскую, но в эфире царила странная шелестящая тишина. Никто не отозвался. Молчал даже оператор космопорта в Русогории.

Метаморфозы ландшафта между тем продолжались.

Было видно, как геометрически правильные поля построек, скопления зданий, сооружений, международных технических систем исчезают, а вместо них по поверхности Земли расползаются леса, поля, степи и пустыни. Пропали и плавучие острова, усеивавшие моря и океаны, растворились парящие в атмосфере причалы, поселки и башни космолифтов, соединявшие базы на Земле и орбитальные станции.

Через минуту процесс закончился.

Земля перестала быть мегаполисом, на котором проживало более десяти миллиардов человек.

Нет, города на ней сохранились, видимые через телескопы систем дальновидения звездолета, но они изменились настолько, что ум отказывался воспринимать их облик как реальность.

— Не верю! — хрипло выговорил начальник экспедиции; он единственный из всей научно-исследовательской группы занимал кресло в рубке. — Я сплю!

Зрачок телескопа выхватил на улице одного из городов скачущих всадников. Под ними были лошади! Сами улицы, предназначенные для прогулок и давно освобожденные от наземного транспорта, превратились в потоки пыли, по которым сновали пролетки, конные экипажи и редкие уродливые автомобили.

— Такое впечатление, что мы провалились в прошлое, — пробормотал первый пилот.

— Куда? — не понял командир.

— В прошлое, — повторил пилот.

— И что же нам теперь делать? — по-детски спросил начальник экспедиции.

— Не мы провалились, — сказал командир, обладавший острым умом. — Это Земля провалилась. Не знаю, в чем дело, но что-то действительно случилось со временем. И пока мы далеко от поверхности, мы живы.

— Тогда надо срочно улетать подальше! И сообщить всем в Солнечной системе, что произошло!

Инк вдруг поймал чей-то вызов. Говорили на хинди:

— Земля, я «Чандрагупта», возвращаюсь из поиска. Почему молчите? Санни, в чем дело?

Члены экипажа «Благой вести» обменялись взглядами.

— «Чандрагупта», — ответил на вызов командир корабля, — ждите на промежуточной! Близко к Земле не подходите, до особого распоряжения!

— Кто это?

— Рогов, «Благая весть».

— Что произошло, Рогов?

— Сами разбираемся. Но не суйтесь на Землю! Выясним больше — свяжемся.

Командир выключил связь, оглядел обращенные к нему лица экипажа.

— Возможно, это коллективная галлюцинация.

— Бред! — поморщился начальник экспедиции.

— Дай бог, чтобы это была галлюцинация! Если же нет…

— Не верю! — прошептал первый пилот.

Все разом посмотрели на видеообъемы рубки, показывающие пейзажи Земли.

А командир подумал, что, может быть, это единственный шанс — не верить тому, что произошло. Единственный шанс вернуться в свое будущее.

Капитан Шеин мотался по штабу уже пятьдесят минут и понимал, что ничего не может сделать, хотя до боевого выхода оставалось чуть больше часа. Такого бессилия он не испытывал давно. Все последние годы он считался ценным работником, так что относились к нему соответственно. У него была лучшая группа на флоте, у его людей — лучшее снаряжение, лучший транспорт и все прочее тоже на уровне. Конечно, это не само по себе случилось, не по взмаху волшебной палочки. Над всем этим пришлось изрядно потрудиться и немало попотеть. И вот сейчас, когда выход, к которому они готовились последние месяцы, оказался под угрозой, он ничего не может поделать. Все ссылаются друг на друга, на инструкции, приказы, распоряжения, разъяснения, а дело в итоге стоит на месте.

Случилось так, что у него вышел из строя переводчик, без участия которого предстоящий рейд выглядел бессмысленным. Потому что, по одному из Протоколов, между Высокими Сторонами для координации действий с торками на месте проведения операции должен находиться переводчик с каждой из сторон. Нет, он бы легко управился без переводчика-человека, поскольку в боевой комплект десантника как само собой входит переводчик электронный, но Протокол! За него начальство зубами держится. Инопланетяне появились тут раньше, поэтому немудрено, что лучше знали оперативную обстановку и глубже изучили местную природу. С этим волей-неволей приходится считаться. Кроме того, на самом высоком уровне был согласован именно совместный рейд, в противном случае каждая из сторон расценила бы действия другой как недружественные и провокационные, если не хуже. А что может быть хуже? Правильно — военные действия или официальная обида. Трудно сказать про торков, но земляне к такому повороту событий не были готовы во всех смыслах. И эти-то разовые вылазки стоили больших усилий и денег. Надо полагать, что срыв давно запланированной операции мог привести к аналогичной реакции со стороны космических партнеров, изо всех сил старающихся выстроить дружественные отношения. И все из-за чего? Из-за того, что Гришка где-то умудрился подхватить грипп. Мама дорогая, всего лишь грипп! Правда, грипп отвратный, новой генерации, так называемый язвенный. Понятное дело, что его уже сейчас накачали антибиотиками и прочей веселой химией, и через сутки Гришка станет как огурчик, но сейчас этих суток ни у кого не было. Впрочем, в среде офицеров бытовало мнение, что мы, дескать, и без торков тут управимся, не дети, чай. Так что скрытый саботаж происходил еще и от этого.