Дмитрий Хоменко - Идентификация эльфа

Мир встретил Вольфганга глупой беззубой улыбкой, хроническими соплями и странным взглядом, сочетающим в себе патологический цинизм и такую же патологическую рассеянность. Не заставил себя ждать и первый, предсказуемо банальный вопрос.

— Эльф?

— Я рыцарь, из ордена возвышенных, — без малейших признаков гордыни уточнил Вольфганг.

— Я Леонидас. Меня здесь все знают. Но можешь называть меня просто Лео, — так мы сможем быстрее подружиться, — представилось маленькое лохматое существо в мешковатых шортах и футболке размытых цветов, обутое в совершенно новые балетные тапочки. Огромный блестящий кошелек, висевший у него на шее, смотрелся еще абсурднее, чем специфическая обувь.

— Ты кто? — поинтересовался эльф, впервые столкнувшийся с подобным творением природы.

— В прошлой жизни наверняка какой–нибудь король, а в этой — гнусс. Это не я придумал, — это партитура такая, — ответил Лео и ловким движением лапы избавился от спровоцированных труднопроизносимыми словами соплей.

— Аббревиатура, наверное, — предположил эльф, обращаясь скорее к самому себе.

— Ага, — радостно подтвердил его догадку Лео и вдохновенно продекламировал с огромным трудом заученную фразу, явно предмет своей гордости. — Гражданин с неопределенным или условным социальным статусом.

— Это как? — не понял молодой рыцарь.

— Не знаю, но звучит круто, — пожал щуплыми плечиками экс–король. — Только во всех бумажках «гнусс» пишут, — им, видите ли, облом полностью писать, законоосновательно.

— Ладно, мне пора. Извини, — удовлетворив в какой–то степени свое любопытство, заявил эльф и продолжил свой путь.

Но Лео, которого все знают, и не подумал оставить его в покое. Он засеменил рядом с Вольфгангом, ни на секунду не умолкая.

— Я еще и лев. Ты не смотри, что маленький. Неразумение получилось, — маманька перед родами генетически мумифицированных продуктов объелась. И папка не алкаш, не. Он тоже объелся. И не болтун я вовсе. Я может, пытаюсь установить между нами доверительные отношения, контромис, так сказать.

От непрекращающегося потока откровений и непривычной вони у Вольфганга начала болеть голова и он таки вынужден был пойти на компромисс.

— Что тебе от меня надо? — спросил эльф остановившись.

Беспорядочный словесный поток сразу начал приобретать определенную стройность и конкретный смысл.

— Мы с тобой, конечно же, друзья, но еще не настолько, чтобы безоговорочно доверять друг другу. Думаю, краткосрочный кредит под залог и умеренные проценты будет в самый раз, — ответил Лео, напустив на себя такой вид, будто делает своему собеседнику невероятное одолжение.

— Что? — в который уже раз не уловил ход мысли собеседника Вольфганг.

— Ну, ты эльф или кто? — возмутился тот, но тут же вернулся в конструктивное русло. — Идея у меня одна появилась. Нужно бы реализовать, пока пираты не украли. Ты платежеспособный?

— Да, — признался сбитый с толку эльф.

— Вот и хорошо, — обрадовался гнусс, — вот мы и договорились.

— Сколько? — устало поинтересовался эльф, наконец вникнувший в суть проблемы.

Тут модифицированный лев взял самую длинную паузу за все время знакомства. Близость цели лишила его уверенности.

— Двадцать, — наконец с огромным трудом выдавил лев из себя.

— Больше нет, — заявил рыцарь, протягивая генератору идей купюру номиналом в два раза меньше затребованного.

Пока Лео взял деньги, его физиономия успела отобразить самые противоречивые эмоции: от торжества до опустошенности. Но, в конце концов, победил мутировавший ген благородства.

— Верну с первой прибыли. Если что, зови. А то я вижу, ты без меня пропадешь. Как та эльфийская самка.

— Какая самка? — насторожился Вольфганг.

— Ну та, без рук. Точнее с руками, но они у нее в рюкзаке были. Я с ней на днях разговаривал, вот как с тобой, а сегодня ночью ее порешили. Ведро шикарных груш изверги перевели. А мне за одну такую недавно зуб выбили. Да, кстати, я у нее одну вещицу одолжил, — в руке зажата была. Прикольная вещица. Может, возьмешь в залог? Только доплатить придется, — знаешь, как она теперь в цене вырастет после такого происшествия. У меня ее с руками и ногами заберут.

Лео долго копался в своем блестящем кошельке, зачем–то отвернувшись от эльфа. Когда лев снова повернулся к нему, на его безобразной роже сияла идеальная рекламная улыбка. В руке он держал обычный черный шнурок с янтарным яблоком размером с вишню.

— Альма, — простонал Вольфганг и вырвал простенькое украшение из рук гнусса.

— Кто такая Альма? — пришел черед Лео не понимать происходящего.

— Моя сестра, — успел объяснить эльф, прежде чем из его глаз покатились слезы.

Какое–то время гнусс тупо разглядывал шокированного эльфа, потом картинно развел руки в стороны и с торжествующим видом медленно повернулся вокруг своей оси, так, будто весь мир сейчас с восхищением взирал на него.

— И кто теперь осмелиться заявить, что я не баловень судьбы? — с пафосом вопросил Лео пустоту и окончательно сформулировал смысл собственного бытия. — Само Приведение привело меня в этот незавершенный мир. Больше просто некому.

Провидение действительно обитало где–то в ухоженных парках Либерии, подобно легендарному Робину Гуду объявляясь на больших и малых дорогах, дабы развлечься процессом справедливого перераспределения благодати между злыми и добрыми. Хотя все чаще сами либерийцы предпочитали сравнивать Провидение с доброй феей, которая одаривает их словно малых детей всевозможными подарками за примерное поведение и послушание. Игра в хороших мальчиков и девочек стала основным развлечением жителей Либерии, постепенно превращаясь в навязчивую идею. Как однажды выразился министр здраворазвития Сованорола: «В Либерии звери, люди и эльфы даже Чебурашку сумели поделить так, что никто не почувствовал себя обделенным». Толерантность и политкорректность достигли таких высот, что стали главной приманкой для иностранных туристов, непрекращающимся потоком хлынувших в страну, с целью на себе ощутить диковинную атмосферу уникального общества.

Чего стоил хотя бы знаменитый либерийский зоопарк. Придумал его один меценат, пожелавший облегчить жизнь эмигрантам из слаборазвитых стран. В этом зоопарке представители редких для Либерии видов получали возможность зарабатывать на своей экзотичности, но вскоре они были лишены такой возможности. Причиной тому стала позиция людей, посчитавших, что посещать зоопарк ради развлечения означало унижать достоинство его обитателей. Так что пришлось перепрофилировать это учреждение в обычную карантинную зону для новоприбывших.