Дежё Кемень - Несчастный случай с профессором Баллой

Маленькое кафе было переполнено. Сакач с трудом протиснулся между стульями. Ему пришлось подождать, пока освободился столик. Наконец он сел и попытался привести в порядок свои мысли.

Удивительное дело, с тех пор как профессор Балла оправился после катастрофы и вернулся домой, от него исходит какая-то неестественная напряженность. Она действует не только на его сотрудников, но и на членов семьи. При упоминании его имени лицо Жофи выразило такую же неуверенность и тревогу, как и лицо Габора Шомоди, когда он впервые высказал Сакачу свое недоумение. В одном Габор прав: полиции это не касается. Здесь нет преступления и нечего расследовать. Но что-то все-таки неладно. Из слов Шомоди, рассказа дядюшки Яноша да и из его собственных наблюдений нельзя было заключить, что поведение профессора объясняется последствиями дорожной аварии. Причина наверняка в чем-то другом… Но в чем? Догадки, знаменитой догадки у Сакача все еще не возникало! Даже намека на нее не было. Впрочем, крохотная зацепка… Выпьем-ка кофе и послушаем, что скажет Жофи. Если чутье его не подводит, у нее есть о чем рассказать.

Когда Жофи наконец пришла, в эспрессо яблоку негде было упасть.

— Я заставила вас ждать? — виновато спросила девушка.

— Нет, вы удивительно точны. Я ждал не более получаса. Не стану вас долго задерживать и мучить. Говорите сами.

— Преступников вы так же допрашиваете?

— Жофи, Габор мне сказал: «Полиции тут делать нечего…» И он, по-моему, прав. Я хочу вам помочь, так как чувствую, здесь что-то неладно. А что именно, не знаю. Поэтому прошу вас, рассказывайте.

— Понимаете, — нерешительно начала девушка, — после того несчастного случая отец переменился. Первое время я этого не замечала, радовалась, что он жив, поправился, может заниматься любимым делом. Те мелочи, о которых Габор, наверное, вам говорил, я относила на счет аварии и надеялась, что все пройдет. Вы знаете, о чем я говорю?

— Кажется, да. Я видел вашего отца, разговаривал с ним. Очевидно, вы имеете в виду его суетливые, некоординированные движения, нервные вспышки и еще кое-что в этом роде. Помог ему Хевиз?

Девушка пожала плечами.

— Даже не знаю. За полгода я настолько привыкла к его нервозности и суетливости, что почти не замечаю их. И не это главное. Все эти мелочи — явные последствия катастрофы. Выпадение памяти также можно приписать несчастному случаю. Мне пришлось свыкнуться с тем, что с ним нельзя разговаривать о прошлом, о моем детстве, о матери. Но…

Жофи умолкла и нерешительно посмотрела на Сакача. Он подбодрил ее кивком головы. Она продолжала:.

— Выпадение памяти проявляется у него как-то очень странно. Помню, как спустя несколько недель после возвращения из Швеции, — кажется, это было в ноябре — он позвонил мне в Управление и сказал, что, видимо, задержится, ему предстоит закончить работу. В шесть вечера я была дома, в восемь мы должны были встретиться с Габором. В половине восьмого отца дома еще не было. Я позвонила в институт. Габор уже собирался к нам, он сказал, что в шесть часов профессор все бросил и ушел. Пришлось отказаться от наших планов на вечер. Куда мы только не звонили! Наконец удалось узнать, что отцу стало плохо и его на скорой помощи отвезли в больницу. Мы за ним туда поехали.

— Я не очень понимаю, при чем здесь выпадение памяти?

— Я тогда не решилась повторить Габору слова врача, который привез отца в больницу. Я хотела скрыть это даже от него… Понимаете? — Она помолчала. — Врач сказал, что им позвонили и попросили немедленно приехать. Оказалось, что в квартиру к звонившим — а они живут в кооперативном доме явился какой-то пожилой мужчина и стал выговаривать им за то, что они якобы не отдали ключи дворнику. Владельцы квартиры решили, что имеют дело с пьяным, и попытались объяснить ему, что это их квартира. Он утих, некоторое время молча постоял в дверях, а потом спросил, давно ли они здесь живут. Услышав, что с октября, он потерял сознание, и они вызвали скорую помощь. Теперь вы понимаете, что я имела в виду?

— Вы знаете, кто там живет?

— Совершенно незнакомые нам люди. И поблизости никто из знакомых не живет.

— Продолжайте.

— Больше такого с отцом не повторялось. Но после того случая он стал сторониться друзей, замкнулся в себе. Даже со мной вел себя не так, как прежде. Перестал подтрунивать, рассказывать забавные истории о нашей родне. А ведь когда-то мы так над ними смеялись! Теперь с ним можно говорить только о его работе и о будущем. Прошлое для него словно не существует. И вот в Хевизе… Знаете, путевка всегда лотерея. Чужие друг другу люди оказываются вместе и вынуждены несколько недель жить рядом. Очень редко у таких случайных соседей интересы и вкусы совпадают…

— Понимаю, — перебил ее Сакач, — ваш отец нервничал, потому что не нашел подходящего собеседника.

— Вовсе нет! Это бы полбеды. Меня напугало другое — он вдруг начал увлекаться тем, чего я вообще от него не ожидала. Раньше, до поездки в Швецию, он немного занимался спортом, но любил повторять: спорт существует только ради удовольствия, а не ради рекордов. Он любил плавать, грести, играть в теннис. Но пинг-понга не выносил. Заниматься этим видом спорта он считал для себя глубоко оскорбительным. Треск целлулоидных шариков выводил его из себя, хотя он был человеком спокойным. — Она грустно улыбнулась и добавила: — Прежде.

Официантка принесла кофе. Жофи некоторое время рассеянно помешивала ложечкой в чашке, потом, не поднимая глаз, сказала:

— Быть может, все это пустяки, о которых и говорить совестно. Но весь отпуск отец каждую свободную минуту проводил за игрой в пинг-понг. Я как-то не выдержала и спросила, что на него нашло, и он ответил, что врачи рекомендуют легкие физические упражнения.

— Стук шариков больше его не раздражал?

— Нет. В каждую игру он вкладывал столько страсти, словно речь шла о жизни и смерти. Его точно подменили. Но что было для меня ужаснее всего…

Жофи умолкла. Сакач не нарушал молчания и только внимательно смотрел на нее. Девушка делала над собой отчаянные усилия. Наконец она взяла себя в руки и тихо сказала:

— С Габором я не могла об этом говорить, но должна же я с кем-нибудь поделиться!

— Будьте спокойны, Жофи, Габор об этом не узнает.

— Знаете, мы ведь с ним скоро поженимся. Мы хотели сделать это осенью. Вот уж не думала, что мне придется опасаться собственного отца…

— Что же произошло в Хевизе?

— Наши комнаты были рядом. С тех пор как мама умерла, у нас вошло в обычай беседовать перед сном в комнате отца. И в Хевизе так было. Вернее, я надеялась, что так будет. Но уже на второй день… Как только мы остались с ним вдвоем, отец замолчал и стал так странно смотреть на меня. Мне казалось, что меня разглядывает посторонний мужчина. Я убежала к себе в комнату и закрылась на ключ. И так продолжалось все время. Отец не говорил ни слова, но, когда думал, что я не вижу, продолжал так же смотреть на меня.