Людозвери (СИ) - Вульф Лора

— Значит накануне? А было это во сколько? — уточнил Олег

— В обед, — глухо ответила она.

— А что было на вас надето в тот день? — спросил помощник следователя,

— Желтый сарафан, — Виолетта слабо, немного кривовато улыбнулась, вспоминая, состояние счастья, в котором пребывала в те дни,

— Вы сказали «бывшего жениха» почему бывшего? — уцепился Олег за вскользь сказанную фразу,

— Не подошла я семейству, да и самому жениху, из-за Богдаши, — устало сказала Виола,

— Не захотел обременять себя больным ребенком?

— Не захотел…, - негромко подтвердила Виолетта,

— Так, — Олег замолчал, думая, как бы поделикатнее высказать свою мысль, — Причина устранена…, извините, — он замолчал на мгновение, — Ребенка инвалида ведь больше нет,

— А это им без разницы, — как-то резко оживилась женщина, — Его мамаша с папашей боятся, что я еще одного неполноценного рожу, теперь только от их сыночка, и Федора настроили против меня, — она снова внешне обмякла, сжавшись в комок.

— Значит, ребенок мешал вам создать семью? — как бы в невзначай спросил Олег,

— Мешал, — отрешенно подтвердила женщина,

— И вы решили устранить эту причину?

Женщина сидела не двигаясь, будто не слыша слов стажера.

— Вы вернулись в интернат поздно вечером, после неприятного разговора со своим женихом, — жестко сказал Олег.

Виолетта взглянула, полными слез огромными глазами на него,

— Отрицать бесполезно, вас, выходящей из подъезда, видела соседка, а водитель маршрутного автобуса в любой момент подтвердит, что вы вышли на конечной остановке и пошли к интернату, — продолжал сыпать доказательства помощник следователя.

— Потом вы дождались, пока все улягутся, включая бессменно дежурившую охранницу, и прошли через калитку, кнопка пульта не работала, вы это успели заметить в свой прежний приход, и направились к задней двери со стороны парка, ведущей в коридор со спальнями.

— Хлебом заранее запаслись, а это значит, что все продумали, намерения, значит, имели преступные! — закончил свою речь стажер.

— Я хлеб купила на ужин, он у меня в сумке лежал, его не вытащила, — просто, как об обыденном сказала женщина,

— Ну, допустим, — Олег был удивлен, что Виола так спокойно согласилась с ним.

— Я хотела увидеть своего ребенка, разве это преступление?

— Ага, соскучилась сильно, — не удержавшись съязвил Олег,

— У меня никого кроме него нет, а теперь и его нет, — почти прокричала она,

— Я просто достала этот хлеб, он поел немного!

— И этим убили его, потому что больной ребенок мешал вам личную жизнь строить! — громко ответил ей стажер,

— Да что вы знаете о моей жизни, — уже кричала она.

— Да, мне как любой женщине, хотелось нормальной семьи, нормальной! — она протерла обеими ладонями хлынувшие слезы,

— Я хотела нормальных детей, не больных, чтобы не водить их по клиникам и не всматриваться в лица врачей, ожидая неутешительного приговора! — она несколько раз глотнула открытым ртом воздуха.

— Да и жить Богдаше оставалось немного, совсем немного, меня врачи предупредили, чтобы я готова была,

— Ну так подождать нужно было, — жестко сказал Олег, начиная заполнять протокол,

— Не убивала я Богдашу, — продолжала твердить Виолетта, — Это несчастный случай!

— Меру вашей вины определит суд, — Олег быстро накидал ее показания и дал протокол Виолетте на подпись.

В этот момент в учительскую вошел предельно довольный Кац,

— Ну, что тут у вас? — совершенно обыденно спросил он, будто был в курсе всех перипетий,

Он взял из рук женщины протокол и быстро пробежал его глазами, — Ну вот, умеете же, когда хотите, — тоном преподавателя, принимающий экзамен у посредственного студента, — сказал Семен Наумович,

Олег, удивленный такой черствостью своего наставника, ошарашенно молчал. Человеческие трагедии были для его шефа всего лишь хорошо или плохо выполненной работой, умениям и навыкам следственной работы, коей сам обладал, он обучал своих помощников «на живую» во время практики.

— Вы удивляетесь моей черствости, мой юный друг? — Будто читая мысли стажера, сказал Кац,

— Это ваше первое дело, вы его запомните на всю жизнь, а дальше пойдет череда дел, вы даже не заметите, как перестанете так остро все воспринимать, это и будет профессионализм!

— А к вам, на данном этапе, — обратился он к зареванной Виолетте, — будет применяться мера в виде подписки о невыезде, Олег Константинович, выпишите!

Когда за Виолеттой закрылась дверь, Олег обратился к шефу, — Вы считаете, что она не убивала?

— А правды о ее намерениях мы никогда не узнаем, тут любой адвокат докажет, что она всего лишь дала поесть ребенку хлеба, а то, что он потом задохнулся, после ухода матери, это уже несчастный случай.

Олег, со странным чувством какой-то опустошенности, собирал бумаги на столе, казалось, что все закончилось хорошо, он нашел виновницу, вольную или невольную…, получил похвалу от шефа, снял подозрение с невиновного…,но ощущения у стажера были неприятные, тягостные.

В коридоре, около учительской собралось много людей, все уже были в курсе новостей.

— Анна Васильевна трясла руку Семена Наумовича, приговаривая,

— За Стаса, за Стаса особая благодарность, — Кац хитро щурясь, улыбался, ироничным взглядом поглядывая на стажера. Подошла Ядвига,

— Ну какой ты молодец. — она, совершенно не стесняясь обняла Олега и поцеловала в щеку, — Ты настоящий следователь, самый настоящий!

Кац, от которого не ускользало абсолютно ничего, вновь взглянул на своего помощника, подняв большой палец вверх.

— Это все ты, — Олег демонстративно отвернулся от Каца, — Ты настояла и твой Тимурка молодец, ведь все подмечает, если бы не он, даже не знаю, чтобы было?

— Ну мать Богдана то он видел, а вот звери эти? Откуда он их взял? Где видел?

— А звери эти, — отвечал Ядвиге стажер, — Это все зло, вся мерзость, которую люди творят! — Олег приобнял девушку, заглядывая в ее глаза светло оливкового цвета.

— А Тимурка уезжает, — грустно сказала она, — Мама его приехала с маленькой сестричкой…, хорошенькая такая девочка, глазки как пуговки! Пойдем попрощаемся! — и она потянула его за руку.

Во дворе стоял Тимур около матери с маленькой девочкой на руках, они ждали кого-то, поглядывая за угол здания. Вскоре из-за угла появился Стас с Аликом.

— Вот, — Стас держал на руках щенка с черным пятном на лбу, — Пальма куда-то делась, все кутята подохли, а этот вот выжил, возьми его, выкормишь из соски, классный пес будет!

Тимур взял в руки чернолобого, узнав щенка, которого он видел в подземелье,

— Выкормлю, — согласился он, поднял голову и раскинув волосы шторки, глянул на Стаса потом на Ядвигу, улыбнулся им, поцеловал кутенка в лоб с черным пятном и зашагал вместе со своей семьей со двора детской обители.

Больше книг на сайте - Knigoed.net