Айзек Азимов - Лаки Старр и большое Солнце Меркурия

Доктор Гардома, который напряженно следил за происшествием, спросил:

— Вы знакомы с Эртейлом, мистер Старр?

— Наслышан. Джонатан Эртейл, бродячий следователь сенатора Свенсона.

— Можно и так сказать, — пробормотал врач.

— Я тоже вас знаю, Дэвид Старр. Счастливчик Старр, как еще вас называют, — сказал Эртейл. — Вы бродячий вундеркинд Совета Науки. Марсианская отрава. Пираты астероидов. Венерианская телепатия. Правильный перечень?

— Да, — невыразительно ответил Лаки.

Эртейл торжествующе улыбнулся.

— Мало найдется такого, чего бы в офисе сенатора Свенсона не знали о Совете Науки. И мало чего я не знаю о происходящем здесь. Например, я знаю о покушении на вашу жизнь и пришел с вами из-за этого увидеться.

— Зачем?

— Хочу предупредить вас. Небольшое дружеское предупреждение. Вероятно, врач уже сказал вам, какой отличный парень Майндс. Всего лишь влияние невыносимого напряжения, сказал он, я полагаю. Они друзья с Майндсом. Большие друзья.

— Я только сказал… — начал доктор Гардома.

— Позвольте мне закончить, — сказал Эртейл. — Позвольте мне сказать вот что. Скотт Майндс так же безопасен для вас, как двухтонный астероид для космического корабля. Он не был временно невменяемым, когда нацелился в вас бластером. Он знал, что делает. Он хладнокровно пытался убить вас, Старр, и если вы не будете осторожны, в следующий раз у него получится. Можете поклясться сапогами своего маленького марсианского друга, он сделает еще одну попытку.

Наступившее молчание казалось приятным одному Эртейлу. Затем Лаки спросил:

— Почему? Каковы его мотивы?

Эртейл спокойно ответил:

— Потому что он боится. Здесь затрачены многие миллионы, миллионы, данные расточительным Советом Науки, а он не может довести эксперимент до конца. Свою некомпетентность он называет случайными авариями. Полетит на Землю и будет убеждать, что во всем виноваты случайности. И получит еще деньги Совета, вернее, налогоплательщиков, для какого-нибудь другого не менее глупого плана. Но вы явились на Меркурий расследовать, и он боится, что Совет все-таки узнает правду. Вы ее унесете с собой.

Лаки сказал:

— Если это правда, вы ее уже знаете.

— Да, и надеюсь это доказать.

— Но вы тогда тоже представляете опасность для Майндса. Следуя вашим рассуждениям, вас он должен попытаться убить прежде всего.

Эртейл улыбнулся, его пухлые щеки стали шире. Он сказал:

— Он пытался меня убить. Верно. Но я бывал во многих переделках, работая на сенатора. Я могу постоять за себя.

— Скотт Майндс никогда не пытался убить ни вас, ни кого-либо другого, — заявил доктор Гардома, лицо его стало измученным и бледным. — Вы это хорошо знаете.

Эртейл не стал отвечать ему прямо. Он обратился к Лаки.

— Присматривайте и за добрым доктором тоже. Как я сказал, он большой друг Майндса. На вашем месте я не позволил бы ему лечить у себя даже головную боль. Таблетки и уколы могут… — он громко щелкнул пальцами.

Доктор Гардома с трудом произнес:

— Кто-нибудь вас убьет за…

Эртейл беззаботно заметил:

— Да? И вы им собираетесь стать? — он повернулся, собираясь уходить, и через плечо бросил: — О да, забыл. Я слышал, старик Певерейл хочет с вами увидеться. Он очень обеспокоен, что не встретил вас официально. Расстроен. Повидайтесь с ним, погладьте его по головке… И, Старр, еще одни намек. Не надевайте защитные костюмы, вначале не проверив их. Поняли, что я имею в виду? — С этими словами он наконец ушел.

Прошло немало времени, прежде чем Гардома пришел в себя и смог говорить, не задыхаясь. Он сказал:

— Каждый раз, как я его вижу, он выводит меня из себя. Грязный, лживый…

— Весьма проницательный парень, — сухо заметил Лаки. — Очевидно, один из его методов — расчетливо говорить то, что выведет собеседника из себя. А разгневанный противник наполовину беспомощен… Кстати, Верзила, это к тебе относится. Ты готов наброситься на всякого, кто намекнет, что в тебе меньше шести футов.

— Лаки, — взвыл марсианин, — он сказал, что у меня нарушение нормальной деятельности гормонов.

— Научись ждать подходящего момента, чтобы убедить его в противоположном.

Верзила воинственно заворчал и ударил кулаком по прочному пластику своих серебряно-золотых сапог. (Кричащие многоцветные сапоги не наденет никто, кроме фермера с Марса, но ни один марсианский фермер не выйдет без них. У Верзилы их был десяток, и каждая следующая пара ярче предыдущей.)

Лаки сказал:

— Что ж, повидаемся с доктором Певерейлом. Он ведь глава обсерватории?

— Глава всего Купола, — сказал доктор. — Он и правда постарел и утратил гибкость. Рад добавить, что он ненавидит Эртейла не меньше любого из нас, но ничего не может сделать. Не может спорить с сенатором. Интересно, а может ли Совет? — мрачно закончил он.

Лаки ответил:

— Думаю, да. А теперь помните: я хочу увидеться с Майндсом, как только он проснется.

— Хорошо. Поберегите себя.

Лаки с любопытством взглянул на него.

— Поберечь себя? Что вы этим хотите сказать?

Доктор Гардома покраснел.

— Всего лишь выражение. Я так всегда говорю. Ничего не имею в виду.

— Понятно. Ну, что ж, до встречи. Пошли, Верзила, и перестань хмуриться.

Доктор Лэнс Певерейл пожал им обоим руки с энергией, поразительной в таком пожилом человеке. Его темные глаза были озабочены и казались еще темнее из-за нависавших седых бровей. Волосы, все еще густые, почти сохранили первоначальный цвет, став серо-стальными. Больше всего его старили морщинистые щеки, на которых отчетливо выделялись скулы.

Он говорил медленно и негромко.

— Простите, джентльмены: я чрезвычайно расстроен тем, что сразу после вашего прибытия в обсерваторию произошло это ужасное событие. Я во всем виню себя.

— Для этого нет причин, доктор Певерейл, — сказал Лаки.

— Вина моя, сэр. Мне следовало самому встретить вас… Но мы следили за исключительно интересным и очень необычным протуберанцем, и я позволил своим профессиональным интересам помешать проявлениям гостеприимства.

— Ну, в любом случае вы прощены, — сказал Лаки и искоса с юмором взглянул на Верзилу, который с раскрытым ртом слушал поток слов старика.

— Меня невозможно простить, — говорил старый астроном, — но мне приятно, что вы пытаетесь. Я приказал приготовить для вас помещение. — Он взял их за руки и повел по ярко освещенному коридору Купола. — У нас тесно, особенно после прибытия доктора Майндса с его инженерами и… и других. Но все же вам приятно иметь возможность отдохнуть и, может, поспать. Я уверен, вы также захотите поесть, и вам принесут пищу. Завтра у вас будет возможность познакомиться со всеми, а у нас — узнать причину вашего приезда сюда. Для меня вполне достаточно того, что за вас ручается Совет Науки. Мы устроим нечто вроде банкета в вашу честь.