Бен Уинтерс - Последний полицейский

– Пожалуй, нет.

– Вот-вот, – он, потянув носом, осушает рюмку. – Пожалуй, нет.

Свет мигает, Гомперс, подняв голову, бормочет «Давай-давай», и лампы тут же разгораются снова.

– Словом, я поставил Питера заниматься чем все занимаются, то есть проверять заявления, искать фальшивки и сомнительные претензии. Выглядит бредом, но именно этим занимается сейчас наша головная компания – предотвращением мошенничества. Лишь бы сохранить основной капитал. Из начальства многие обналичили свою долю и теперь строят бункеры на Бермудах или в Антигуа. Сами понимаете. Но наш – нет. Наш, между нами, надеется в последний момент купить себе билет на небеса. Так мне кажется.

Я не смеюсь. Постукиваю ручкой по тетрадке, пытаюсь разобраться в полученной информации, сопоставить время событий.

– Как вы думаете, я могу с ней поговорить?

– С кем?

– С женщиной, о которой вы упомянули, – заглядываю в записи. – С Терезой.

– А она давно ушла, детектив. По-моему, сейчас она в Новом Орлеане. – Гомперс склоняет голову, и его речь становится плохо разборчивой. – Из молодежи многие туда отправились. И моя дочка тоже. – Он снова смотрит в окно. – Я еще чем-то могу помочь?

Я разглядываю страницу, исписанную моими каракулями. Ну чем еще он может помочь?

– А как насчет друзей? У мистера Зелла были друзья?

– Хм… – Гомперс склоняет голову к плечу, оттопыривает нижнюю губу. – Один был. Не знаю, кто он был. Пожалуй, друг. Какой-то парень, такой здоровенный толстяк с большими лапами. Прошлым летом я раз или два видел, как Зелл с ним обедал за углом в «Воркс».

– Большой парень, говорите?

– Я говорю: здоровенный толстяк, да так оно и есть. Я потому запомнил, что, во-первых, никогда не видел, чтобы Питер выходил на обед, это само по себе было необычно. А во-вторых, Питер был малорослый, так что в паре с этим типом смотрелся особенно примечательно, понимаете?

– Имя вы знаете?

– Того верзилы? Нет, я с ним и не разговаривал.

Я поудобнее перекладываю ноги, пытаюсь сообразить, о чем еще надо спрашивать. О чем полагается спрашивать, что еще мне нужно узнать.

– Сэр, вы не знаете, где Питер заполучил синяки?

– Что?

– Под глазом…

– Ах да. Он сказал, что упал с лестницы. Пару недель назад, вроде бы.

– С лестницы?

– Так он сказал.

– Ясно…

Я и это записываю. В голове начинают смутно вырисовываться направления расследования. От выплеска адреналина правую ногу дергает, так что она, лежащая на колене левой, слегка подпрыгивает.

– Последний вопрос, мистер Гомперс. Вы не знаете, у Зелла были враги?

Гомперс потирает подбородок ребром ладони, глаза его сходятся на мне.

– Враги, говорите… Вы же не думаете, что его кто-то убил, а?

– Ну, возможно. Скорее, нет. – Я захлопываю тетрадку и встаю. – Вы позволите осмотреть его рабочее место?

Всплеск адреналина, простреливший мне ногу во время беседы с Гомперсом, разошелся теперь по всему телу, растекся по жилам, наполнил меня странным электрическим голодом.

Я – полицейский, тот, кем всегда мечтал стать. Шестнадцать месяцев прослужил в патруле. Почти всегда в ночной смене, почти всегда в секторе 1, на Лоудон-роуд от Уолмарта до концевого проезда. Шестнадцать месяцев с восьми вечера до четырех утра патрулировал четыре с половиной мили. Разнимал драчунов, развозил пьяных, гонял попрошаек и шизу с парковки на Маркет-баскет.

Мне это нравилось. Даже прошлым летом нравилось, хотя времена настали странные, новые времена. А потом, к осени, работа стала еще труднее и необычнее, но она мне по-прежнему нравилась.

Правда, с тех пор как я стал следователем, меня осаждает мучительное непонятное чувство, какая-то неудовлетворенность, ощущение неудачи, несвоевременности. Как будто, получив работу, которой добивался всю жизнь, я в ней разочаровался. Или она во мне.

А вот сегодня это ощущение электрического разряда, звенящего и затихающего как пульс! И я подумал: так его и так, может, это оно? Действительно оно?

– Что вы, собственно, ищете?

Это скорее упрек, чем вопрос. Я отрываюсь от своего занятия, методичного обыска ящиков в письменном столе Питера Зелла, и вижу лысую женщину в черной, узкой как карандаш юбке с белой блузкой. Эту женщину я видел из «Макдоналдса» – это она подошла к дверям ресторана и отвернула в сторону, затерявшись среди машин на парковке. Я узнаю бледную кожу и глубокие черные глаза, хотя утром на ней была ярко-красная шерстяная шапочка, а теперь голова непокрыта и гладкий белый скальп отражает резкий свет ламп.

– Ищу улики, мэм. Следственная рутина. Я – детектив Генри Пэлас из полиции Конкорда.

– Какие же тут улики? – удивляется она. У нее пирсинг: одна ноздря украшена золотой кнопочкой. – Гомперс сказал, Питер покончил с собой.

Я не отвечаю, поэтому она проходит ко мне через душный кабинет и молча смотрит, как я работаю. Она хороша собой, эта женщина: мелкие сильные черты лица, осанистая. На вид лет двадцати четырех, может быть пяти. Я задумываюсь, какого мнения о ней был Питер Зелл?

– Ну, – говорит она, выждав секунд тридцать, – Гомперс велел узнать, не нужно ли вам чего. Вам что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо.

Она смотрит поверх меня и на меня, на мои пальцы, копающиеся в ящиках покойника:

– Простите, что, вы сказали, ищете?

– Еще не знаю. Ход следствия невозможно предсказать заранее. Оно движется от одного клочка информации к следующему.

– Ах, так?.. – Когда девушка поднимает брови, на лбу у нее собираются мелкие морщинки. – Звучит как выдержка из учебника.

– Гм… – Я сдерживаю себя. Это действительно была прямая цитата из «Уголовного расследования» Фарли и Леонарда, введение к главе шестой.

– Вообще говоря, кое-что мне нужно, – отзываюсь я, указывая на монитор Зелла, развернутый экраном к стене. – Что такое с этим компьютером?

– С ноября вся работа велась на бумаге, – пожимает плечами девушка. – Существует целая программа, с помощью которой наши файлы попадают в головной и региональный офисы, но она стала работать невероятно медленно, никакого терпения не хватало, поэтому вся компания вела операции офлайн.

– А-а, спасибо, – вежливо тяну я в знак признательности за напоминание.

С конца января Интернет в долине Мерримака действительно становился все менее и менее надежен. Началось это с виртуальной атаки на Южный Вермонт каких-то анархистов с неясными намерениями, а сил на восстановление не нашлось.

Женщина упорно стоит рядом, не переставая разглядывать меня.

– Так вы, простите, исполнительный ассистент мистера Гомперса?

– Прошу вас, – она закатывает глаза. – Просто секретарь.