Надежда Первухина - Конец света сегодня

– Вот это да! – прошептал Сидор. – Вот тебе и бестселлер!

Он снова запрятал книгу в сумку, лег в постель, но спать не мог. Перед ним открывались самые радужные перспективы, он мечтал на полную, что называется, катушку.

– Прочту пророчества, – шептал Сидор, глядя в темный потолок. – Обработаю их, переложу на современный язык – и готов бестселлер. Назову «Пророчества о конце света». Нет! Книг с такими названиями было уже немало. Вот как будет звучать название: «Новое видение конца света, открытое простому журналисту». Да! Точно! Теперь-то уж ко мне будут относиться с уважением, поймут, что Сидор Акашкин – настоящая звезда!

– Сидор! – раздался из-за закрытой двери голос бабки Наталки. – Милок, ты спишь?

– Не сплю, – буркнул Сидор и встал. Натянул старый спортивный костюм и вышел из комнаты.

Бабка глядела на него с некоторым испугом.

– Ты чего, бабуль?

– Да не спится мне, а тут еще твой голос услыхала. Подумала: раз ты не спишь, может, чайку попьем? Я самовар быстро поставлю.

– Хорошо. Попьем чайку, – воодушевленно сказал Сидор. – Я не против.

Но до чая ли! Лишь мысль о книге его томила, мучила и жгла.

Впрочем, чай – тоже неплохо.

Бабка раскочегарила самоварчик, поставила на дощатый стол кружки, сахарницу, кувшинчик со сметаной и стопочку блинов, оставшихся от ужина. Порыскав в буфете, нашла и пряники мятные, и клубничное варенье.

Сидор сел за стол, бабка Наталка налила себе и ему чаю, пододвинула вазочку с вареньем. В ночной тишине было особенно слышно, как потрескивают половицы дома, как что-то шуршит по стенам.

– Старый у тебя дом, бабуль, – сказал Сидор, макая блин в варенье.

– Старый, милок.

– А кто его строил? Муж твой?

– Муж… Эхе-хе! Этот дом был построен тогда, когда я еще косички заплетала да гусей пасла!

– И кто в нем жил?

– До революции в нем три сестры жили. Имен их не помню. Хорошие были девушки. Отец с матерью у них померли, наследство кой-какое осталось, вот они и жили, замуж не выходили, хотя многие к ним сватались.

– Чего ж они замуж-то не шли?

Бабка Наталка усмехнулась:

– Замуж не напасть, а как бы замужем не пропасть. Не хотели, и все тут. Все состояние свое они пустили на дела милостыни, в доме открыли школу и лазарет. А потом революция случилась, сестер этих красноармейцы расстреляли как классовых врагов, а в доме сделали революционный музей.

– Да дом-то вроде небольшой, где тут быть музею!

– Однако ж был. Но недолго. При нэпе музей перевели в город, а в этом доме поселили актрису. Старую. Уж на пенсии. Она была очень одинокая и надменная, всех ниже себя считала. Бывалоча, идет за водой с ведром, меха наденет, платье парчовое, а народ вокруг только насмехается. А потом уж моим родителям, как актриса померла, дом отдали. У нас детей много было. Не заживались, правда.

– Бабуль, – Сидор от волнения проглотил сушку, не разжевав, – а те сундуки, что на чердаке, может, от актрисы остались?

Старушка жалостливо поглядела на Сидора:

– Нету там никаких сундуков, Сидорушка. Помстилось тебе. Ты чай-то пей, родимый.

Ночь Сидор провел смутно, а едва рассвело, он уже полез на чердак.

Здесь было пыльно и пахло остывшей за ночь черепицей. Сидор огляделся.

Черт!

Сундуков, прятавшихся в пыли и тени, не было!

Сидор бросился в угол, где они стояли, но ничто, ни одна пылинка не свидетельствовала о том, что здесь размещались три неподъемных сундука.

– Глюки у меня от бардюжки, что ли, – прошептал Сидор.

Нет. Ничего. Пустота и пыль.

Сидор спустился вниз – бабка ушла пасти коз – и стремительно рванул в свою комнату. Расстегнул сумку…

Книга была. Она снова выглядела старой и поблекшей, но главное – существовала. А это доказательство того, что Сидор не шизофреник.

Он расстегнул железные скобки и уже собрался было открыть книгу, как вдруг голос за спиной приказал ему:

– Не открывай.

Сидор сжался в ужасе. Бабуля пасет коз, но, значит, кто-то пробрался в дом в ее отсутствие и видел все Сидоровы манипуляции с книгой.

Он вскочил и затравленно оглянулся. Книга трепетала в его руках как живая.

Журналист поначалу никого не увидел, а потом…

Потом из стены вышла женщина с красивым и строгим лицом, с золотыми глазами, со взглядом змеи. Она немного напоминала экранную версию Хозяйки Медной горы, только одета была во все черное.

– Вы кто? – прошептал Сидор. – Чего вам надо?

Женщина подняла руку, призывая Сидора слушать.

– Ты хотел славы, и слава к тебе придет вместе с этой книгой. Перепиши все пророчества, явленные в ней, и опубликуй их под своим именем…

– Но это плагиат!

– Пророчества должны быть услышаны, и неважно, кто будет их автором. Я выбрала тебя.

– Почему?

– Потому что ты глуп и разум твой как незаполненный сосуд. Пусть же в нем сохранятся пророчества о грядущем. Людей надо предупредить.

Сидор, которому очень не понравилось, как незнакомка отозвалась о его разуме, тем не менее счел ее слова справедливыми. Что уж говорить – он не гений. Но кто она?

– Кто вы? – повторил Сидор свой вопрос.

– Этого тебе знать не надо. Знай вот что: открывать книгу и переписывать из нее пророчества можно только по ночам. Днем книга должна быть закрыта и спрятана. Иначе с тобой будет беда.

– Понял, – кивнул Сидор. – Приму как святую истину.

Журналист спрятал книгу и увидел, как его собеседница растворилась в пространстве – словно превратилась в сотни жужжащих мух.

– Господи, – сказал ошарашенный Сидор. – Вот уж чего не чаял…

Остаток дня Сидор посвятил труду на чердаке. Прожил в деревне еще пару дней и вернулся в город – к верному компьютеру. И заперся в квартире на целый месяц, выходил только изредка – за соком, пивом и булочками под названием «сырная палочка».

Каждую ночь, едва стихал шум будней Щедрого, журналист включал настольную лампу и плотно завешивал шторы. Компьютер у Сидора работал круглосуточно и ждал его, как верный конь доблестного рыцаря. Рыцарь пера и ноутбука залезал в свой тайник (в углу за кушеткой очень удачно отстали обои) и доставал завернутую в рубашку книгу. Та начинала светиться приглушенным светом, это означало, что она готова к работе и послушна воле своего переписчика.

И вот что было странно: те строки, которые Сидор заносил в память своего компьютера, в книге бледнели постепенно, словно размывались, и исчезали. И Сидор трясся за каждое слово, чтобы, не дай бог, оно не пропало.

«И сказала мне святая Надежда: «Иди за мной, и увидишь то, что будет незадолго до конца света и Второго пришествия Христова». И взяла меня за руку и привела в большую темную комнату. Вдруг комната озарилась, но не свечами, а какими-то мигающими разноцветными огнями. Громко зазвучала сатанинская музыка, и я, грешная раба Агния, воочию увидела, как стала комната заполняться людьми – мужчинами и женщинами в ярких, богатых одеждах. Все они стали выламываться, словно припадочные, и я поняла, что это они так танцуют. А один толстый мужчина в блестящей рубахе как закричит: «Ну сегодня мы зажжем!» Все – ну хохотать, да плясать, да пить. И вижу я – огонь в комнате вспыхнул. Все веселятся, думают – так надо, а уж потом, как огонь разгорелся, поняли, что это самый настоящий пожар. Огонь по стенам скачет, люди валом валят к выходу, друг друга давят, в гари задыхаются, огнем обжигаются, падают, их топчут. Хруст костей и крик стоит страшный! Я глаза закрыла, плачу, молюсь, а святая мученица Надежда говорит мне: «Не закрывай глаза. Ты свидетельница того, что в последние времена люди примут великие страдания, но так и не покаются пред Господом…»