Григорий Неделько - Три фальшивых цветка Нереальности

Воины Тартара замерли, не зная, что делать.

Гарри улыбнулся Мастеру Хаосу — одними глазами, — раззявил пасть и поднял к ней владыку Тартара. Теперь тот мог почувствовать дыхание, от которого вяли незабудки, и хорошенько рассмотреть зубы размером с плавники китовой акулы.

Все пялились на Гарри и Мастера Хаоса. Надо было этим воспользоваться.

Я бросился к пушке, вскочил на её основание. Подпрыгнул, схватился за ствол, подтянулся и ещё до того, как встал, вытащил из-за пазухи стеклянную ёмкость. Ёмкость с настоящим цветком.

— Цветок! — закричал Мастер Хаос. — У него цветок!

— Любитель прописных истин, это и так все поняли.

Я показал Мастеру Хаосу язык. Ухмыльнулся. Подумал, что никогда ещё не был так близок к смерти или к обмертвячиванию. Снял кольцо. И поднял вверх цветок — как символ надежды, как факел, способный разогнать даже самую злую и сильную тьму.

Повелитель, который знал, что это должно было случиться, молчал. Все остальные тоже молчали. Но достаточно было одного слова, одного чиха, чтобы началась бойня. Резня, в которой я наверняка не выживу.

Две ощерившиеся технологическим и магическим оружием армии окружили «пятна». Они появились внезапно. Наверное, поглотили столько живых существ, что у них хватало сил на телепортацию. «Пятна» выросли до двух метров, а некоторые — до трёх. Они стали толще, плотнее. Злее. В каждой руке они держали по кинжалу. И их были тысячи.

Они взяли обе армии в кольцо, плотное, нерушимое, и готовились наслать первую волну страха. Выдержим ли мы её? Хватит ли внутренних сил? А может, она сметёт нас так же, как ураганный ветер сметает деревянный заборчик? Или всё кончится ещё раньше, под залпы орудий Тартара и Ада?

Я подумал, что бессмысленно пытаться предсказать будущее, к тому же его могли придумать заранее, а значит — ничего не попишешь.

Я поднял головы к небу. Уже почти стемнело. Купол тёмно-серой массой нависал над нами, мелкими фигурками разных цветов, крошечными и смешными.

Я уже снял кольцо и активировал автопоиск.

Никаких разрывов не появилось. И вообще ничего не происходило. Но так ведь не может продолжаться вечно…

И я ждал, когда всё изменится. Секунду или вечность? Сложно сказать: они ведь так похожи.

Время готовилось возобновить движение. А я стоял на вершине трёхметровой лазерной пушки и смотрел на картины, проносившиеся у меня в голове. На события последних четырёх дней.

С Купола падает лучик света — единственный, не сгинувший ещё в пучине мрака, — и разбивается вдребезги. Поле Нейтральности окутывает тьма…

Track 21 “Gods ofWar” [31]

…Кто-то говорит, что нет ничего хуже ожидания. Ну не знаю. Ведь всё самое плохое случается уже после того, как ожидание заканчивается.

Вот вам пример.

Ступор и смятение, охватившие две армии, проходят. Судьба своей пламенной рукой растапливает замороженное время. Оно, как громадный пёс, стряхивает воду забытья и обнажает клыки.

Я по-прежнему жду неизвестно чего, а солдаты Тартара делают то, что и должны делать. Чему их прекрасно обучили. Для чего они рождены.

Тартарцы вскидывают винтовки и ручные пулемёты. Их руки-щупальца-ложноножки-светощупы тянутся к кнопкам, куркам, сенсорам. Пулемёты, бластеры, излучатели магии готовы выстрелить. Живые существа, их оружие и боевые машины сливаются в едином порыве и превращаются в кулак. В этом кулаке, как в громадном резервуаре, копится энергия, копятся ярость и ненависть, гнев и желание победить — и даже страх и безумие. Сейчас пальцы разожмутся и обрушат на адцев неисчерпаемый, непреодолимый, непрекращающийся поток. Поток огня, лавы, плазмы, радиации.

Но произойдёт это не раньше, чем воины Ада разрядят свои пушки в тартарцев. В такие моменты армия становится цельной, нерушимой. Исчезают расовые и возрастные различия, разногласия. Нет больше бесов, леших, огнежуев, бибуратов. Их сущности плавятся, растекаются по мирозданию, перемешиваются, преобразуются во что-то иное. Сила каждого удесятеряется, но, когда он перестаёт быть собой и вливается в единую систему, мощь всей армии возрастает тысячекратно.

Когда две таких переполненных энергией субстанции сталкиваются, обычно и начинается Конец Света.

А если прибавить к ним чуждых, неестественных «пятен». Чёрных, как мокрая зола, бесстрастных и безжалостных «пятен»…

Лучше от такой компании держаться подальше. Но я уже нырнул на дно водоворота. Сейчас я узн а ю, что ждёт меня там, на другой стороне . Прозвучат ли оглушительные выстрелы и залпы, родится ли на свет самая сильная, несокрушимая волна страха. Или…

Вначале я подумал, что мне померещилось, — я вижу то, что хочу видеть. Но есть доказательства, против которых не попрёшь. Одним из таких стал ураганный порыв ветра, разметавший солдат двух армий, точно шахматные фигурки. Кони, ферзи, ладьи и короли разлетелись по доске, кувыркаясь и переворачиваясь. Со всех сторон слышались крики, ругань. Потом начались стенания и мольбы.

— Ай! Пятку танком придавило!

— Кто-нибудь, вытащите мой хобот отсюда!

— Мой глаз! Ничего не вижу!

— Конечно, ведь ты на нём лежишь. И на мне !..

И так далее. Голоса, голоса, голоса. Словно бесплотные ингредиенты, брошенные в миксер реальности. Изгибающейся, растягивающейся, нервно дрожащей реальности. Голоса смешали. А потом миксер начали встряхивать. Без конца, без остановки. Даже «пятна» разбросало по полю, как беспомощных чёрных котят.

Все барахтались и кричали. Видел ли кто-нибудь то же, что и я? Или все были слишком заняты? Сложно сказать. Но я это видел. Я был единственным на Поле, кого не тронул неизвестно откуда взявшийся ветер. Не ветер — сошедший с ума ураган. Я просто смотрел вверх, забыв обо всём и обо всех. О, это было чудесное зрелище.

Небо словно разошлось по швам. В воздухе, прямо надо мной, открылось нечто, напоминающее кровоточащую рану, — дыра, ведущая в иные, неизведанные миры. Из неё вырвался малиново-розовый свет. Небо вспыхнуло, словно внезапно наступил рассвет, и темнота скрылась за блистающей материей.

А потом из разрыва, из широкого и глубокого отверстия, показалась рука. Я повидал много фантастического — в Мире и за его пределами. Но никогда ещё я не испытывал такого глубокого и непонятного чувства, как при взгляде на эту руку.

Зелёная, гладкая, длинная трёхпалая рука. Она опускалась всё ниже, и было понятно, что она тянется ко мне. Она вылезала из светящейся малиново-розовым дыры, как червь-великан из своей норы. Когда меня отделяло от неё не больше трёх метров, я заметил какую-то штуку, торчащую из её пальца. Рука стремилась вниз — уверенно и неизбежно, а я разглядывал её, удивляясь своему внутреннему спокойствию. Я не чувствовал угрозы.