Дмитрий Федотов - Проект «Нужные дети»

— А куда девать охранников?

— Здесь есть подвал? — спросил волхв присмиревшего психолога.

— Да–да, конечно! Могу показать… — встрепенулся тот.

— Вот и отлично. — Белогор протянул мне уоки–токи. — Вызови Секача, Дмитрий, и отправьте этих горе–сторожей отдыхать. — Потом достал мобильник и нажал «горячую» клавишу. — Вепрь?.. Мы закончили. Сворачивайтесь! Все — на базу…

Втроем вместе с очухавшимся Олегом мы быстренько сплавили через аварийный выход побитых охранников в подвал и заперли рядом с прачечной. Затем злобно сверкавшего на нас глазами эспера и замухрышку–психолога посадили в джип МЧС под бдительный присмотр Белогора и Ракитина. Детишек же рассадили в минивэн и «Спортаж».

Провожал нас лично господин Энгельс с начальником охраны Сытиным. Они оба от души пожали нам руки и пожелали счастливого пути. А глаза их при этом сияли от радости, что все так замечательно закончилось, и в скором времени их помощь будет обязательно отмечена начальством…

«Мда, силен волхв, силен!.. Мне бы так! — думал я, выруливая джип на трассу. — вот бы еще когда–нибудь к ним сюда попасть! Уж я бы от него не отстал, вызнал, как он это делает…»

Подмосковье, 6 января, утро

В коттеджный поселок, уютно расположившийся в долине речки Пахра всего в десятке километров от Троицка, около пяти часов утра въехали два черных джипа «Тахо» с тонированными стеклами. Машины двигались с потушенными фарами, могучие новенькие двигатели почти не создавали шума. Казалось, что по спящему поселку медленно проплывают два черных облака. Джипы неспешно пересекли весь поселок по главной аллее, засаженной голубыми елями, свернули на боковую, немного попетляли по проулкам и наконец остановились возле двухэтажного особняка за высоким каменным забором с зубчатым, как у Кремля, краем и декоративными полукруглыми башенками по углам. Усадьба одной стороной упиралась в близкую опушку соснового леса, укрытого трехметровым снежным одеялом.

Из джипов, чуть погодя, выбрались шесть человек. Внутри машин остались лишь водители. Они погасили теперь и габаритные огни, однако двигатели продолжали едва слышно урчать. Шестеро, облаченные в зимние маскировочные комбезы, держали в руках короткие ОЦ–02 «Кипарис» с толстыми насадками бесшумного боя, также раскрашенные под «зиму». По знаку одного из прибывших остальные рассыпались вправо и влево вдоль «кремлевского» забора, закинули на его зубцы «кошки» и быстро перебрались внутрь территории усадьбы.

Старший, задержавшись перед калиткой, вынул из подсумка небольшой приборчик, включил его и поднес к видеокамере над входом. Красный огонек индикатора на камере мигнул и погас. Человек повел приборчиком вдоль створки двери, послышался тихий щелчок, и калитка приоткрылась. Старший группы удовлетворенно хмыкнул и проскользнул внутрь.

Он быстро пробежал два десятка метров до крыльца особняка, украшенного резными балясинами, на ходу отметив справа и слева среди заметенных снегом кустов неподвижные тела подстреленных сторожевых псов. Группа уже сосредоточилась перед фасадом в простенках между окон. Старший подал знак двоим обойти дом. Еще двое остались по сторонам крыльца, следя за окнами.

Командир группы с напарником несколько секунд провозились со входным замком, и он, чмокнув, открылся. Бойцы тихо просочились в дом. В просторном холле первого этажа слева за стойкой с мониторами дремал охранник. Почуяв присутствие посторонних, он встрепенулся было и даже попытался выхватить пистолет, но короткая очередь — пук–пук–пук! — швырнула его назад, в компьютерное кресло на шасси. Мертвый охранник так и отъехал на нем к самой стене.

Однако звуки от выстрелов все же привлекли внимание второго стража, находившегося в каморке левее стойки с мониторами. Он шагнул с пистолетом в руках из двери, но посмотрел сначала не вправо, на вход, а влево, на труп товарища. И это стало его роковой ошибкой. Вторая очередь отбросила его обратно, внутрь каморки. Парень даже не увидел противника.

Командир махнул рукой в сторону убитых: проверь! Напарник тенью метнулся туда, раздалось еще два одиночных щелчка. В этот момент из дальнего конца холла появились два бойца, зашедших в дом с черного хода. Теперь вся группа разделилась по одному, и бойцы начали планомерное прочесывание всех помещений сначала на первом, потом и на втором этаже.

Изредка в тишине дома раздавалось едва слышное «пук–пук!». Ровно пять минут спустя группа вновь собралась в холле перед входом.

— Все чисто, — доложил каждый из бойцов командиру.

— Заряды поставили?

— Так точно…

— Уходим!

Группа быстро и слаженно покинула темную усадьбу и погрузилась в джипы. Спустя несколько минут после их отъезда особняк вдруг полыхнул сразу весь, будто начиненный чем–то горючим. Вызванная соседями пожарная команда застала одни головешки, тушить уже было нечего.

— Чей хоть дом–то был? — хмуро поинтересовался у встревоженных жителей поселка майор–пожарник.

— Кажется, господина Энгельса, — неуверенно откликнулась одна дамочка, нервно кутаясь в соболью шубку. — Он какой–то крупный чиновник в министерстве здравоохранения…

— Только этого нам не хватало! — сокрушенно покрутил головой майор. — Ладно, хлопцы, начинайте разбирать пепелище, а я свяжусь с прокуратурой…

Спустя несколько часов под обломками сгоревшего особняка следственной группой районной прокуратуры были обнаружены обгоревшие останки восьми человек и трех собак. А еще через сутки на стол прокурора легло заключение судмедэкспертизы: одним из погибших при пожаре был хозяин усадьбы, Владимир Генрихович Энгельс.

Москва, 7 января, вечер

Семен Денисович Сытин, что называется, рвал когти, прихватив с собой самое ценное. Из последнего наиболее важным для бывшего оперативного работника явилась объемистая спортивная сумка, набитая банковскими пачками купюр самых разных достоинств и валюты — от российских рублей до английских фунтов. Сытин всегда был человеком практичным и следовал правилу не класть все яйца в одну корзину. Это касалось как денежной сферы, так и бытовой. В частности, у Семена Денисовича давно вошло в привычку не ночевать два раза подряд в одном и том же месте. Поэтому, кроме своей квартиры, Сытин пользовался еще тремя–четырьмя — своих знакомых и любовницы. Так же он хранил и свои «скромные» сбережения.

И вот теперь, когда он сегодня утром прибыл на службу в подмосковный санаторий и узнал о несчастье, постигшем уважаемого, но нелюбимого босса, сгоревшего в собственном доме, Семен решил, что это звоночек ему, мол, пора, друг, в путь–дорогу.