Зенит (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

— А остальные?

— Убийцы мертвы. Все. Девчонок спасли… генерал Филимонов тебе знаком?

— Олег Антонович? Конечно!

— Вот, он подоспел вовремя.

— А ты?

— А я дурак, — самокритично признался оборотень. — Хорошо еще ты с нами не пошла… додумался. Соваться к Стрибогу. Христианин…

Ирина не удержала улыбку.

— Не без того. Хорошо хоть не убил, а мог бы.

— Да?

— Я уверена.

— А кружило нас только так…

— Но все вышли?

— Кажется, все, — Кирилл махнул рукой. — Мне не до того быдло… и ты, вся бледная..

Ирина помолчала пару минут.

Вот где бывают слова, когда они нужны?

Богат и могуч русский язык? И богат, и могуч, а язык все равно не поворачивается.

— Спасибо тебе. Я… я знаю, что ты меня звал. И я вернулась.

Вернулась к тебе.

Вернулась потому, что меня здесь любят.

Вернулась потому, что обрела смысл жизни, и ты — важная часть смысла. Не знаю, как это сказать вслух, но…

— Без тебя моя жизнь была бы… хуже.

Кирилл кивнул. И сжал ладонь Ирины в своих руках. Пальцы у него были горячие, словно температура оборотня была под сорок.

— Выздоравливай. А потом — посмотрим.

Ирина улыбнулась, и прикрыла глаза. Это было лучшее, что ей мог сказать Кирилл. Самое лучшее.

***

Время помчалось, словно бешеный конь.

С утра Ирину навестила тетя Света. И решительно выставила на тумбочку две банки.

— Бульон. Куриный, свеженький. А это цитрусовый сок. Апельсин, лимон, грейпфрут. Чтобы все выпила, ясно?

— Я не описаюсь?

Попытка пошутить привела к поджатым тети-Светиным губам..

— Выздоровеешь — уши надеру. Поняла?

— Да. Как там Сим?

— Чуть с ума не сошел.

Светлана Сигизмундовна вспомнила, как выл и метался по квартире кот, как мяукал отчаянно, словно сердце у него разрывалось, как царапал дверь, порываясь куда-то бежать… да только — куда?

Как она звонила по всем телефонам, как пыталась дозваться хоть кого-то…

Бесполезно.

И как сердце сковывала жуть.

Неужели…?

Если бы ей в тот миг предложили поменяться жизнями, свою отдать, а Ирину вытащить — она бы и не колебалась. Потому что одиночество…

Больше она этого не хочет. Ей нужна ее семья.

Ирина.

Кот.

И — да. Возможно, Кирилл. Она его еще разъяснит, гада такого! Как он мог подвергнуть девочку опасности!?

Отвратительное поведение!

Ирина потупилась.

— Простите. Я правда не хотела…

— Нам с котом от твоих желаний ни горячо, ни холодно, — отрезала Светлана Сигизмундовна. — Скажи спасибо, что ты болеешь, а то бы дала я тебе подзатыльник — звон бы пошел.

— Я не против.

— Зато я не одобряю рукоприкладство.

— Это воспитание.

— Тьфу на тебя. Поганка.

Светлана Сигизмундовна присела рядом на кровать, и Ирина с ужасом увидела на ее лице слезы.

— Девочка… живая.

— Тетя Света! Вы…

Бесполезно.

Светлана Сигизмундовна уже ревела, уткнувшись в больничный пододеяльник неясной окраски. И уговорить ее не получалось… хорошо хоть медсестра заглянула.

И вкатила тете Свете слоновью дозу анальгина с димедролом.

— Я договорюсь, — пообещала она Ирине. — Отвезем домой на скорой.

— Спасибо.

— Не за что. Видно же — переволновался человек.

Ирина кивнула.

Переволновался.

А ведь она думала, что никто уже, что никому она не нужна, что близких людей у нее не будет… разве можно кому-то доверяться?

Можно.

Тоже своего рода магия. И она ласково погладила сухонькую руку пожилой женщины.

Все у них будет хорошо. Ее детям тоже нужна бабушка. А если нет деда — ну так что ж? Может, еще и найдется, со временем?

Вопрос — от кого заводить детей? Но что-то подсказывало Ирине, что и этот вопрос она решит. Со временем.

Теперь у них будет это время.

***

Эмма Марковна принесла горький шоколад в брусках. С ванилью, корицей, имбирем, апельсиновой цедрой… глаза разбежались.

— Не знаю, какой ты предпочитаешь…

— А если молочный?

— Все равно будешь есть горький. Он лучше восстанавливает силы.

— Буду, — Ирина утащила в рот брусок с имбирем. — Спасибо.

— Тебе спасибо. Извини, что я ушла…

Ирине не надо было пояснений — откуда ушла.

— Все в порядке. Еще вам там светиться не хватало.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— Что с…

Эмма Марковна пожала плечами.

— То, что на тебя поглядел Стрибог, ты и сама поняла.

— А что это для меня значит?

Ирина уже примерно представляла, но… а вдруг она чего-то не знает?

— В церковь тебе лучше теперь не ходить, — не стала врать некромантка. — Не то, чтобы тебя громом разразило… трех мушкетеров помнишь?

— Что именно?

— Меня дурно приняли бы здесь, на меня плохо посмотрели бы там.

— И у меня так?

— Безусловно. Теперь — да. Как для ведьмы, это для тебя огромный плюс. Станешь сильнее, опять же, тебя могут услышать в таких ситуациях, когда никто другой не дозовется. Минусы тоже есть. Иногда тебя будет… вести.

— Использовать?

— Славянские боги давно не обращают внимание на эту землю. Если кто-то совершит нечто… прогневавшее бога — стоит ли жалеть о таком самоубийце? Может, он давно с крыши хотел прыгнуть, да все не решался?

— А если у меня с богом будет разное мнение на этот счет?

— Старшим уступать надо. И не только место в общественном транспорте, тебя этом у не учили? — подколола некромантка.

Ирина фыркнула.

— А… Кирилл?

— Венчаться не советую. А ЗАГСам у нас на все чихать. Главное, чтобы разнополые.

Ирина фыркнула.

— И то радует.

— А если Кирилл упрется — дурак он будет. И дважды, и трижды.

Ирина неопределенно хмыкнула.

Для оборотня вера имела огромное…. Ладно, большое значение. Захочет ли он чем-то поступиться?

— Семейная жизнь состоит из компромиссов. Я это точно знаю, шесть раз замуж выходила, — подмигнула некромантка.

— Ага, компромиссы…

— Ну да, сначала компромисс, потом компромат, а потом просто мат.

Ирина хмыкнула.

— Посмотрим, до чего у нас дойдет.

— До чего ты сама захочешь. Если тебе это не нужно, он и не будет настаивать. Кирилл — мальчик неплохой, неглупый, а что авторитарный… тебе точно мужик, а не половик нужен?

— Мужик.

— Тогда определишься.

Ирина махнула рукой, показывая, что это будет потом. А сейчас…

— Что с остальными?

— Плохие мертвы, хорошие живы, Колино тело в морге и готовится к погребению — все в порядке, — кратко подвела итог некромантка.

— Вера?

Эмма Марковна хищно улыбнулась.

— За осквернение капища ей прилетит в посмертии. А я еще кое-что добавлю, чтобы веселее было. Думаю, на следующее перерождение она пойдет не скоро, и станет кем-то вроде червяка. Или глиста, говорят, у них тоже душа есть.

— Все-таки реинкарнация?

— А этот вопрос оставь нам. Некромантам.

Ирина улыбнулась.

— Ладно. Хотя любопытно…

— Ничего, переживешь. Кушай шоколад, и приходи в гости, как выздоровеешь. Приглашаю.

— Спасибо.

Эмма Марковна подмигнула и оставила палату.

Ирина сжевала еще брусок с апельсиновой цедрой и подумала, что шоколад — отличная штука. Там, кажется, еще и с миндалем был?

***

— Бессовестная!

Иван Петрович был при мундире. И с пакетом, откуда красноречиво торчала пачка сока и чурчхела.

— Я? — удивилась Ирина.

— Мне Филимонов звонил. Своим, значит, ни слова?

Ирина потупилась.

— Иван Петрович, вы же не могли…

— Совести у тебя нет. Ладно, лежи, выздоравливай.

— Я себя уже хорошо чувствую.

— А почему врачи с этим не согласны?

Ирина фыркнула.

Стрибог, ага…

На память взгляд бога оставил такой низкий гемоглобин, что врачи в затылках чесали. По их уверениям, с таким не живут. И не работают. И не бегают, и вообще… до туалета доползти — уже рекорд. При норме в сто двадцать, у Ирины было — тридцать.