Кира Стрельникова - Агентство «Острый нюх». По следам преступлений

– Куда ехать? – так же кратко спросил он.

Я назвала адрес, и мы поехали. Глядя в окно, я старалась думать о своем и не обращать внимания на острое ощущение сидевшего рядом мужчины, но получалось плохо. Взгляд то и дело норовил скоситься на водителя, однако разглядывать его в открытую я смущалась – все же не совсем прилично.

– Вы – из песцов, Алена, верно? – первым нарушил молчание Рэм.

Вопрос прозвучал неожиданно, и я вздрогнула, вновь покосившись на собеседника.

– Да. – Мой ответ не отличался многословием.

– Далековато забрались, ваш клан живет в Мурманске, насколько знаю, – продолжил Рэм разговор, глядя перед собой и уверенно ведя машину в потоке.

Я обратила внимание, что он не лихачил, не поджимал никого, не пытался втиснуться. Ехал ровно и спокойно. Невольно вспомнилось, каким нервным становился за рулем мой Лис – порой мне действительно было страшновато с ним ездить.

– Наверное, а я в Питере живу, – немного резко ответила Рэму, переведя взгляд в окно.

Не люблю вспоминать прошлое, честно. И лишний раз думать о том, как меня занесло так далеко от мест обитания моего клана, не хотелось. Родители в свое время пробовали узнать, не ищет ли кто меня в Мурманске, дать знать, что нашли меня, но папе приснился предупреждающий сон, и он сказал, что не стоит этого делать. Я не спорила, совсем не ощущая внутренней потребности искать своих родных или тех, кто относился к такому же виду, что и я. Мне хорошо жилось со Степаном и Варварой, они заботились обо мне, помогли закончить школу и поступить на филологию в Большой Универ – мне нравился русский язык и я хотела потом работать редактором. И даже немного поработала, пока не познакомилась с Глебом Валентиновичем, это оказался знакомый папы, как-то заглянувший на огонек. Так и осела в агентстве, где было гораздо интереснее, чем заниматься разбором чужих текстов у себя дома.

– У вас ведь приемные родители? – снова дал о себе знать шеф, и мое раздражение усилилось.

– Приемные. – Я одарила Рожнова сердитым взглядом. – Досье прочитали, да? – убрать язвительность не получилось, и я внутренне поморщилась: ссориться в первый же день с начальством не хотелось.

Но зачем он полез расспрашивать?! Моя частная жизнь его не касается!

– Я посчитал, что нужно ознакомиться с делами сотрудников, с которыми мне предстоит работать. – Рэма, по всей видимости, моя реакция ничуть не смутила.

Мы въехали на Троицкий, направляясь на Петроградку, где жила мать Коли. Кстати, неподалеку находилась и моя квартира, куда я в последнее время наведывалась очень редко.

– Простите, я не люблю говорить о своем прошлом. – Я извинилась, конечно, и пояснила, почему так резко ответила, но внутри мнения не изменила. – И о жизни вне офиса тоже, – добавила на всякий случай.

Бесцеремонность Рэма покоробила, пусть даже он не специально завел эти расспросы. Еще не хватало, чтобы начал расспрашивать о нас с Женькой, ведь наверняка заметил его поведение.

– Как скажете, – легко согласился Рэм, к моему удивлению, – я уже приготовилась к строгой отповеди, что начальству не дерзят и вообще оно обязано знать подноготную своих сотрудников. – Что вы думаете об этом деле, Алена? – Рожнов резко сменил тему, за что я была ему благодарна – обстановку следовало слегка разрядить.

– Возможно, кто-то сильно недолюбливал Николая, – начала я размышлять. – И решил устранить его, а потом еще и привязать к невесте, чтобы он явился причиной ее гибели. Кстати, у Рады надо бы поинтересоваться, авария была случайностью или подстроена. – Я достала из сумки блокнот и записала вопрос, чтобы не забыть.

Водилась за мной такая привычка, записывать идеи по ходу размышления.

– Вряд ли соперница, – негромко отозвался Рэм. – Не думаю, что влюбленная девушка убила бы своего любимого и таким изощренным способом решила избавиться от конкурентки.

– Или соперник, – подхватила я, в азарте размышлений позабыв о недавней неприязни к шефу. – Возможно, у Кати имелся какой-нибудь обиженный поклонник, который устранил Колю…

– Тогда не вписывается, зачем он привязал к мертвецу возлюбленную, – возразил Рэм, сворачивая на Кронверкский проспект.

– Мда, точно. – Я нахмурилась, уставившись перед собой и машинально затеребив нижнюю губу – тоже привычка от задумчивости. – Тогда вообще непонятно, – откинувшись на сиденье, покосилась на Рожнова. – И так, и так выходит, что устранили бы кого-то одного, а тут двоих. – Я замолчала, вертя ситуацию и так и эдак, но пока никаких больше идей не приходило. – Ладно, надо сначала поговорить с матерью, вдруг что-то узнаем. – Я вздохнула, сдаваясь. – Мало сведений.

Рэм свернул с проспекта и нырнул в глубь улочек Петроградки – мама Николая жила на улице Воскова.

– Как вам вариант наказания? – предложил вдруг Рэм. – Кто-то, или поклонник Кати, или безнадежно влюбленная в Колю девушка, решил наказать обоих? Одного – за вероломство и ветреность, а второго – что встал на пути у истинной любви?

Я подумала над этим предложением, потом с сомнением ответила:

– А не слишком сложно? Почему попросту не устроить обоим ту же аварию, например? Или порчу навести? Да в конце концов, просто отсушку сделать?

– Порча незаконна, можно и в тюрьму загреметь, – напомнил Рэм. – Отсушка – более вероятно, но все зависит от силы обиды, Алена. Люди, они иногда очень мстительными бывают.

Возразить не нашлась что. За годы работы в агентстве я действительно со всяким сталкивалась, в том числе и с безумствами во имя любви. Мы заехали на нужную улицу, Рэм остановился около дома, где жила мать Коли. Как сказала Катя, она была целительницей средней силы и работала из дома. Значит, вероятность, что мы застанем ее, большая. Рэм, приблизившись к подъезду, достал из кармана таблетку ключа и под моим удивленным взглядом приложил к домофону. Аппарат на мгновение окутался красноватым сиянием, потом пискнул и открылся. Рожнов оглянулся на меня и пояснил:

– Универсальный ключ, открывает любые домофоны. Полезная штучка. – Он подмигнул и вдруг улыбнулся краешком губ. – Буду выдавать под расписку по оперативной надобности, – в его голосе мелькнули веселые нотки.

Я молча зашла за ним в подъезд, сражаясь с могучим приступом замешательства: первоначальное мнение о новом шефе как о сдержанном и серьезном мужчине дало трещину. Ну да, из меня психолог никакой, это Василиса и Рада у нас могут по первым словам и взглядам выдать целый психологический портрет человека или не человека. Мы поднялись на четвертый этаж и остановились перед обычной деревянной дверью. Рэм позвонил, через несколько минут она приоткрылась, явив нашим взорам худощавую бледную женщину в черном, с платком на голове. Потухшие глаза невнятного серого цвета без всякого выражения посмотрели на нас.