Виталий Романов - Элитная кровь

Поздняков тряхнул головой, зажмурился и вновь открыл глаза. Он чувствовал себя как-то странно. С одной стороны, все произошедшее ввергло его в шок. Известие о том, что в результате чьей-то глупости – не по своей вине – ты словил СПИД или сифилис, могло довести до истерики любого человека. С другой стороны, организм работал нормально. Ничего не болело, не ныло, это даже немного пугало: в такой момент, после экстренного торможения и жуткого фонтана крови изо рта умиравшего, Поздняков ждал чего угодно. Поноса, болей в горле, слабости…

Это залет, парень! Боже, какой идиотский залет!

«Скорая», внутри которой скрылась врачиха, не уезжала. Чего ждала? Обморока у Позднякова? Ага, нужен он им… Ноги Сергея задрожали, он открыл дверцу своей машины и рухнул на сиденье, не понимая, что делать дальше. Куда ехать? Кого просить о помощи? Как спасаться?

– Но почему не уезжает «Скорая»? – этот глупый вопрос маячил в мозгу, как назойливая муха.

Водители «Лексуса» и «Волги» – трупы, он, Сергей, – цел. Чего же ждут врачи?

И тут до его ушей донесся вой сирены. По всей видимости, «шоу» еще не закончилось. Взвизгнули тормоза, «Реанимация», подлетевшая к «Скорой», даже не выключила синие мигалки. Из первой красно-белой машины тут же выкатили на тележке какого-то пациента.

– Кровь – вторая группа, резус положительный! – на ходу крикнул мужик в бледно-синем балахоне и такой же шапочке.

«А у меня брать не захотели», – успел со злобой подумать Сергей.

И вдруг все остановились. Санитар, чуть отодвинув покрывало с пострадавшего в аварии, приложил палец к горлу, нащупал сонную артерию. Медленно выпрямился, безнадежно махнул ладонью.

Трое врачей встали кучкой возле носилок.

«Умер, – понял Сергей. – Выходит, в „Лексусе“ было двое. В „Волге“ – точно один, водитель. Это я видел сам. Во встречной машине, значит, и водитель, и пассажир. Водилу выпиливают из салона. А пассажир не дождался реанимобиля…»

Шофер «Реанимации» вылез из салона, присоединился к медикам. Пятой в компанию добавилась Анна Михайловна, проверявшая Позднякова.

– А что я? – водитель реанимобиля развел руки в стороны. – Что я, Анна Михайловна?! Пробка на дороге! Пробка в две стороны! Сами устроили! Эти вот! Потому и опоздали…

Все было просто и привычно, Сергей даже не удивился. «Скорая», патрулировавшая где-то неподалеку, успела пробиться к месту событий, а «Реанимация», которую вызвали позже, застряла в пробке. Что еще раз подтверждает хорошо известный тезис: когда случается беда – на помощь лучше не надеяться.

Врачи поговорили между собой, на этом все и закончилось. Развернувшись, «Реанимация» включила сирену и с таким же воем, с каким продиралась к месту событий, поспешила прочь.

«Пить хочется», – подумал Сергей, облизывая сухие губы. В этот момент про него вспомнили сотрудники ДПС.

– Сержант Анохин! – представился человек в серо-синей форме. – Покажите ваши документы, пожалуйста.

Поздняков молча открыл бардачок, достал техпаспорт, потом вытащил из заднего кармана брюк паспорт и права на машину. Сержант быстро изучил документы, протянул их водителю.

– Благодарю, Сергей Николаевич, – сказал он. – Можете быть свободны, ваших показаний не требуется. Тут все понятно. На всякий случай я перепишу адрес. И еще, дайте номер мобильного телефона. Вдруг у страховых компаний появятся какие-то вопросы по аварии – к нам, к свидетелям… Тогда побеспокоим.

– Да ради бога, – Сергей продиктовал свои адрес и телефон.

Сержант записал данные в книжечку, козырнул и не спеша пошел к месту аварии. Его тоже не интересовал ни водитель «Мерседеса», ни то, как Поздняков будет жить дальше.

– Командир! – окликнул его Сергей. – А что с… этим?

Поздняков мотнул головой, указывая на перепачканное кровью лобовое стекло своей машины. Сотрудник ДПС понял.

– Умер, – ответил Анохин. – Сразу умер. Труповозка давно забрала. Увезли…

И сержант «нырнул» в кучу людей и покореженного металла, навсегда исчезнув из жизни Сергея Позднякова.

«Вот и все, – подумал тот. – Можешь ехать, парень. Тебе разрешили. Свободен! Твои показания не требуются Системе. А то, что подохнешь из-за чьей-то глупости – это никого не волнует…»

– А чего ты ждал? – со злостью перебил себя Поздняков. – Что все сядут вокруг и начнут тебя утешать? Ай, Сереженька, не плачь?! Ай, как глупо вышло… Тьфу!

Поздняков включил «дворники», обильно брызнул водой на кровавые потеки. Посмотрев на результат, вышел из машины и открыл багажник, вытащил из него большой кусок фланели, принялся вытирать стекло «Мерседеса». Кое-как вытерев разводы, он бросил тряпку в придорожную канаву. Запрыгнул в машину, намереваясь наконец покинуть проклятое место.

Книжечка! Небольшая по формату, темно-синяя записная книжка. Потертая, разлохматившаяся на углах. Толстая. Чужая, не его. Это факт. Она лежала на пассажирском сиденье, поэтому Сергей сразу не заметил ее. Поздняков взял ее в руки, недоуменно посмотрел по сторонам. Чья? И вдруг понял: книжка выпала из кармана водителя «Волги», когда тот ударился о лобовое стекло «Мерседеса».

Выходит, это личные записи человека, по вине которого Поздняков может прожить гораздо меньше лет, нежели было изначально отмерено природой… Сергей замахнулся, намереваясь отправить темно-синюю книжечку в придорожную канаву. Туда же, куда улетела грязная, испачканная кровью тряпка. И вдруг передумал, открыл первую страницу. Почерк неровный, какой-то торопливый. Но читать можно, без особых проблем…

«Здесь хорошо: дышится легко, свободно. Не мешают даже заборы с колючей проволокой – я словно не вижу их. Кормят, будто на убой. Уже забыл, когда так вкусно ел в последний раз. Конечно, это было до приговора, до того, как попал в СИЗО и ГУИН. Господи, как здесь хорошо… Меня никто не бьет. А ведь там, во Владимирском централе, я уже поставил на себе крест. Сдался. Куцый и Чирик сказали: „Ты не проживешь долго, Инженер. Не надейся…“

Если б хотели убить сразу – сделали бы это в первые дни. Проблема в том, что они не хотели убить сразу. Куцый предупредил: умирать будешь медленно и страшно. Искупая грехи…

Теперь, вспоминая жуткую режущую боль в отбитых почках, когда мочился кровью… Кажется, это было страшным сном, происходило не со мной. Думал, никогда не смогу держать ручку в раздавленных пальцах. Понемногу восстановились и они, даже начали сгибаться. Я пишу, хотя не очень быстро, требуется прилагать усилия, чтоб удержать стержень.

Оказывается, чтоб быть счастливым – необходимо совсем немного. Просто знать, что не надо бредить в ожидании, когда придут люди Чирика и все начнется заново. Оказывается, это так хорошо, легко. Будто с плеч сняли чудовищный груз… И ты, даже за двойным или тройным забором из колючей проволоки, можешь чувствовать себя свободным человеком…»