Лорен Бьюкес - Сияющие

– Дай, я сам.

Дэн топчется ногами прямо по пиджаку, чтобы колючки согнулись, потом помогает Кирби перелезть. За ней подтягивается сам и сдергивает изрядно пострадавший пиджак.

– Ну и бог с ним. Купил его на распродаже, взял первый, который подошел по размеру. – Дэн понимает, что пытается словами замаскировать волнение. Особой болтливостью он никогда не отличался, но и таскаться ночами по заброшенным домам ему тоже не приходилось.

Они стоят на заднем крыльце. Зияющее окно словно приглашает в преисподнюю; в тусклом зеленоватом свете проступают следы полного разрушения: осколки, обломки, лохмотья. Будто краска со стен вся облупилась и усыпала мелким конфетти пол.

Кирби закидывает ногу на подоконник.

– Не волнуйся.

Кирби подтягивается и исчезает в окне. Буквально! Вот ее силуэт выделяется на фоне окна, а вот ее уже нет.

– Кирби!

Дэн устремляется к окну, хватается за подоконник и нарывается рукой на острый обломок непонятно как уцелевшего стекла.

– Вот черт, господи ты боже мой!

Кирби возвращается и хватает его за руку. Дэн спотыкается и вваливается вслед за ней внутрь.

Ничего себе!

Потрясенный увиденным, он застывает посреди гостиной. Ощущение точно после сильного удара: оглушен и ослеплен. Кирби помнит, как сама была ошеломлена.

– Пойдем, – шепчет она.

– Ты постоянно это повторяешь, – его собственный голос звучит низко и будто издалека. Он часто моргает. Кровь с ладони капает на пол, но Дэн ее не замечает. Камин отбрасывает неровные оранжевые пятна на доски пола в темном коридоре. Однако ни следа мертвеца, через которого ей пришлось перешагивать в прошлый раз.

– Дэн, очнись! Ты мне нужен.

– Что это?

– Не понимаю. Но я точно знаю, что все настоящее, – лукавит Кирби, которая сомневалась до самой этой минуты.

И до самой этой минуты думала, что, может, они все правы, и она действительно одержима навязчивой идеей, ей место в психушке, в палате с видом на парк через решетку. Какое облегчение – Дэн видит все своими глазами!

– А еще я знаю, что у тебя идет кровь. Дай мне пистолет.

– Невозможно, ты неуравновешенная, – отшучивается, хотя и не глядя ей в глаза, Дэн. Он проводит рукой по тисненым обоям, словно желая убедиться, что они настоящие. – Говоришь, он наверху?

– Был наверху. Три часа назад. Дэн, подожди.

– Что?

Кирби медленно и с трудом произносит:

– Я не могу идти туда.

– Хорошо.

Дэн делает шаг к гостиной, и у нее сердце замирает. «А если он сидит там и ждет?» Однако Дэн благополучно возвращается, держа в руке тяжелую черную кочергу. Достает пистолет:

– Оставайся здесь. Если он войдет, стреляй.

– Давай уже.

Дэн протягивает ей оружие. Оно намного тяжелее, чем она думала. Руки ходят ходуном.

– Следи за дверями. Держи двумя руками. Предохранителя здесь нет. Просто целься и стреляй. Только не в меня, хорошо?

– Договорились, – произносит Кирби дрожащим голосом.

Дэн начинает подниматься по лестнице, держа кочергу как бейсбольную биту.

Кирби прижимается лопатками к стене. Это как играть в пул: прицелиться, выдохнуть и сделать удар. «Я точно смогу», – думает Кирби с ненавистью.

В двери поворачивается ключ.

Она нажимает на курок в тот самый момент, когда дверь распахивается. Но ублюдок успевает наклониться, и пуля задевает дверной косяк, расщепляя дерево. (Она прошивает 1980 год и просверливает окно дома напротив, застряв в стене, рядом с изображением Девы Марии.)

Выстрел на Харпера не производит ровно никакого действия.

– Дорогуша, а я как раз искал тебя. – Он достает нож. – А ты тут как тут!

Кирби скашивает глаза на револьвер, на долю секунды, чтобы посмотреть, нужно ли перезарядить или повернуть барабан. Шесть отверстий для патронов. Пять осталось. Когда она поднимает глаза, Дэн уже на середине комнаты. Прямо на линии огня.

– Уйди с дороги!

Дэн с силой швыряет кочергу, но более опытный Харпер закрывается рукой, и ему силой удара ломает кость. Харпер ревет от боли, но успевает полоснуть ножом Дэна по груди. Фонтаном брызжет кровь. В следующую секунду оба мужчины оказываются у двери. Она не заперта. Выбивая своей тяжестью прибитые доски, они вместе падают в другое время. Дверь захлопывается.

– Дэн!

До нее всего-то несколько шагов, а кажется, проходит вечность. Может, так и есть. Когда Кирби открывает дверь, она оказывается в том самом летнем вечере, откуда они пришли. Больше ничего и никого.

Крепко обнявшись, словно любовники, они скатываются по ступенькам переднего крыльца в холодное и темное раннее утро. Лежит снег, что очень странно. Дэн сильно ударяется о землю. Рывком колена сбрасывает с себя психа и на четвереньках, будто собака, передвигается вглубь улицы, стараясь удалиться от Харпера как можно дальше.

Вокруг творится какая-то чертовщина: на бывшем пустыре громоздятся складские помещения, и он решает постучать и попросить о помощи. Но видит на двери замок на тяжелой цепи. Окна забиты досками. А вот краска довольно свежая. Бред какой-то! Сочащаяся кровь, снег – притом что полчаса назад был июнь.

Из-за мокрой рубашки Дэн особенно остро ощущает холод. Кровь стекает по руке, капает с пальцев на землю и скатывается в яркие неровные бляшки. Теперь уже непонятно, откуда она идет: из раны на груди или из пореза на руке. Все тело окоченело и онемело. Ухватившись за перила, убийца поднимается на ноги, все еще держа в руке нож. Как надоел Дэну этот нож!

– Тебе конец, дружище, – ковыляет к нему по снегу Харпер.

У него нож, а у Дэна, конечно, никакого оружия. Он пытается подняться с колен, но руки скользят по снегу.

– Хочешь, чтобы было еще хуже? – Речь у мужика странная. Старомодная.

– Я не допущу, чтобы ты причинил ей вред еще раз.

Вблизи видно, что у этой скотины разбита губа, и зубы красные от крови.

– Я должен замкнуть круг.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – подтягивается на руках Дэн, – но меня это бесит.

Он переносит вес тела на правую сторону, стараясь не обращать внимания на боль в боку и все больше свирепея. Плотный комок снега у него между пальцами сплющился и стал похож на четырехшовный бейсбольный мяч. Дэн подтягивает колено, разводит руки, поворачивая бедра, приподнимается на опорной ноге и метко запускает снежок:

– Vete pa’l carajo, hijo’е puta![15]

Этот самодельный мяч звонко описывает в воздухе абсолютно точную дугу (сам Бешеный Пес Мэддокс позавидовал бы такой подаче!) и попадает прямо Харперу в лицо.