Анатолий Горбов - Джин с Толиком

Потом я отправился на Пасечников и позавтракал там в последний раз, пока ждал машину для вещей. Гаврилыч, вызвавшийся мне помочь, от спиртного гонорара отказался категорически, чем несказанно меня обрадовал. Переезд много времени не занял, а распаковываться пока было некуда – корпусную мебель должны были привезти только в понедельник…

Собрались мы все в восемь вечера воскресенья в маленьком домике киллера дяди Вовы, в Александровке, где теперь, на правах наследника, управлялся Сергей Алексеевич. Перед выездом он произнес пламенную речь, лишний раз напомнив, что никто из охраны особняка не должен серьезно пострадать – так как мы благородные экспроприаторы, а не заурядные грабители и убийцы. Мы согласно покивали, погрузились в специально оборудованную газель, и двинулись к Свиновскому особняку.

Так как все камеры наблюдения были по прежнему нам доступны, мы вычислили количество охранников в доме (их оказалось трое) и дождались от двоих охранников на входе ежечасного доклада. После этого в дело вступили боевики-амбалы, которые очень быстро обезвредили расслабившихся от спокойной работы сторожей. Затем к ним присоединился спец по сигнализации и медвежатник, и они отправились в дом.

Нейтрализация троих боевиков в доме заняла пару минут, так как все они беспечно играли в карты на кухне, после чего всех «местных», большей частью пребывающих без сознания, заперли в сторожке, предварительно связав по рукам и ногам и снабдив кляпами. Газель заехала во двор, и началась тягомотина.

Как я и предполагал, медвежатник, специалист по сейфам, веселый косоглазый парень по кличке Крамер, со швейцарским чудом сделать ничего не смог. Вместо запланированных сорока минут мы провозились почти пять часов. Хорошо, что один из наших боевиков был очень похож на охранника Сфинкса, и наловчился ежечасно докладывать по видеосвязи на центральный пульт, что «в Багдаде все спокойно».

Бандитов, находящихся в доме, ночью вообще никто не контролировал, и они никому не докладывали о наличии или отсутствии безобразий. Камеры наблюдения также ничего лишнего не показывали, так как транслировали вчерашний день. Точнее – вечер, с любовью записанный Шлямбуром.

Когда стало понятно, что открыть сейфы на месте невозможно, а резать – очень-очень долго, было решено их вывезти. Однако, тут снова пригодился Шлямбур. Оказалось, швейцарские стальные монстры снабжены маячками, и увозить их в таком состоянии равносильно заблаговременной явке с повинной. Но Забабашкин сумел определить, на какой частоте работают маячки, и на этой же частоте сгенерировал более мощную помеху, тем самым заглушив сигнал.

Сейфы газосваркой отрезали от фиксирующих их металлических балок, замурованных в бетоне, и с помощью мини-кара, обнаруженного в гараже, погрузили в газель. После этого места в автомобиле значительно поубавилось, и кое-кому пришлось убираться своим ходом. В том числе и мне.

Натянув на глаза бейсболку, чтобы не засветиться на какой-нибудь камере наблюдения у соседских домов, я вышел за ворота и пошел на север, вдоль Свинского забора. Когда повернул за угол, выйдя в тыл только что обчищенного с моей помощью домовладения, я нос к носу столкнулся с каким-то толстым типом в драном ватнике и вислоухой кроличьей шапке. Все бы ничего, мы бы с ним мирно разошлись, да и потопали бы каждый в свою сторону. Если бы этот тип не был Свином, собственной персоной…

Свина от Аркаши изолировали сразу же – ибо вид у наркомана был действительно устрашающий и сумасшедший. И никто из руководства ИВС не хотел нести ответственность за вдруг образовавшегося из теплого и румяного наркобарона холодного и бледного жмурика. Несмотря на увесистую просьбу прокурорских продержать его до утра с Аркашей, Свина отправили в следственный изолятор. Сначала почти час останавливали ему носовое кровотечение, а потом и отправили, от греха подальше.

Кровопускание пошло наркобарону исключительно на пользу, и мозги его заработали с удесятеренной силой. Конечно же, в Аркашин бред насчет отсроченной смерти Свин не поверил, отнеся не унимавшееся кровотечение к досадному совпадению, помноженному на нервные события, повышенное давление и огромную дозу алкоголя. Но за собственную жизнь волноваться было самое время.

Он хорошо помнил взгляд Грума, и взгляд этот ему очень не понравился. Главное, совершенно не понятны были цели вора в законе. Он никогда не лез в дела с наркотиками, а Свин никогда не лез в его дела. Да в последние лет пять Свин вообще ничем, кроме наркотиков, не занимался!

Тем не менее, что бы ни пряталось за двумя черными дырами глаз Грума, эта сила вполне могла притянуть Бориса Михайловича и поделить его на ноль. И никакая охрана от этого не спасет – его просто раздавят. И тогда уже будет совершенно не важно, из-за чего конкретно его раздавили.

В общем, инстинкт самосохранения подсказывал следующую последовательность действий: бежать отсюда, забирать деньги из сейфов и бежать из страны. А оттуда уже, если будет такое желание, разруливать ситуацию.

В следственном изоляторе служит человек, который вытащит отсюда Свина – даже без денег, ибо очень уж он ему обязан! Однажды Борис Михайлович пощадил его брата, проворовавшегося торговца одной из точек сбыта наркоты. Торговцу пришлось расплатиться за крысятничество, продав дом и остальное имущество, а его брату – продав душу, и поклявшись оказать любую помощь, возможную и невозможную, если Свин попросит. Клятва эта была заверена видеопризнанием в ряде служебных, и не только, преступлений, которые могли стоить тюремщику 10—12 лет строгого режима.

Борис Михайлович и попросил. Правда, зная, каким хорошим стимулом являются деньги, он еще и заплатил. Не сам, конечно. И не через адвоката – Коготь так и не нашел ему нового защитника. Судя по всему, и не искал. Кто и какой информацией поделился с его главным охранником, заставив предать хозяина, Свин не знал, да это пока было и не важно. Важно было то, что в собственный особняк его, скорее всего, не пустят. Или не выпустят.

Борис Михайлович указал должнику-тюремщику адрес тайника, в котором именно для такого непредвиденного случая лежали сто тысяч долларов, почти настоящие паспорта на другую фамилию – российский и заграничный, и снаряженная беретта.

И его вытащили из следственного изолятора – правда, только на следующий вечер. Свина вывезли по фальшивым сопроводительным документам «на очную ставку» и отпустили. Конечно же, никто о теплой одежде не позаботился, а в тайнике ее не было. Свину, озябшему в спортивном костюме, пришлось нацепить старую солдатскую фуфайку в масляных пятнах и вислоухую ушанку загадочного происхождения, найденную под водительским сидением автозака.