Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер

Ничего, скоро в город прибудут полки и разгонят весь этот сброд. Я был уверен, что Костас удержит власть. Он уже вызвал подкрепление, и теперь ему оставалось только дождаться, пока оно явится. Настоящей народной поддержкой Серафимов не обладал, а те, кого он сумел подкупить, разбегутся при первой серьезной угрозе. К тому же лидер революции мертв, а его преемники, если таковые существовали, никак о себе не заявили.

Главное сейчас – проявить твердость и не дать заразе распространиться по стране. Костас мог действовать по-разному: осторожно и умно решить проблемы, обходясь без лишней крови, или использовать силу как основное оружие. От его сегодняшнего выбора зависела, по сути, вся будущая политика империи.

Я вышел из узкого проулка, миновал несколько дворов и выбрался прямиком к высокой кирпичной стене, отделяющей парковую территорию собора от города. Чуть пригибаясь, хотя разглядеть меня в такой тьме не смог бы, пожалуй, никто, я пробежал вдоль стены, и минут через десять достиг наконец арки ворот, не запертых даже в такой тяжелый для города день.

Фридрихсградский собор открылся передо мной во всей своей красе. Величественный, неповторимый, могучий. Его строители превосходно выполнили свою задачу – одного взгляда на это фантастическое сооружение хватало, чтобы оценить весь размах замысла, талант архитектора и проникнуться размышлениями о сущности мироздания. Слишком уж ничтожным казался человек на фоне подобного шедевра. Слишком мелким, беспомощным и никому не нужным.

В парке я монахов не заметил. Все равно охранять столь большую территорию малыми силами невозможно, они должны собраться в самом соборе, чтобы защитить его в случае атаки со стороны мятежников. Но уличному отребью пока было не до церкви и ее служителей. Я шел, не опасаясь быть схваченным.

Я не ошибся. Не успел я приблизиться к главному входу в собор, как откуда-то сбоку мне наперерез вышли пятеро монахов, одетых в обычные черные сутаны, но с ружьями в руках, направленными прямо на меня. Один из них держал факел, дававший достаточно света, чтобы не промахнуться при стрельбе.

– Шел бы ты отсюда, мил-человек. Сегодня неподходящее время для посещения собора, – обратился ко мне один из братьев, выделявшийся среди остальных выдающимся ростом и огромным брюхом.

– А разве бог не рад своим чадам в любое время дня и ночи? – полюбопытствовал я, впрочем не пытаясь задираться.

– Господь великий, может, и рад, – ответил монах и перекрестился, – да мы – не он.

– А разве не говорите вы от имени его? – удивился я.

– Нет, мы обычные монахи. От его имени говорить могут лишь избранные, – пояснил он и добавил: – Так что ступай, откуда пришел. Не заставляй применять силу.

Мне надоели эти препирательства, и я достал бумагу.

Толстый монах внимательно изучил документ, а потом недоуменно пожал плечами.

– И что с того? Мирские указы нас не касаются.

– Дело серьезное, государственной важности, – напирал я. – Мне бы поговорить с кардиналом! Поверьте, вопрос этот не терпит отлагательства. Думаете, стал бы я в такую ночь по пустякам бегать?

Монах задумался, чуть опустив ружье. Мнением братьев он пренебрег, даже не подумав с ними посоветоваться. Привык, видно, сам решать подобные вопросы.

– Ладно, поговоришь для начала с отцом Климентом, а там уж как он решит…

Климент так Климент, мне было все равно. Лишь бы для начала попасть внутрь собора.

Монахи посовещались между собой и разделились. Трое остались сторожить ворота, а толстяк и еще один монах повели меня к секретному, как пояснили мне, ходу, расположенному несколько в стороне от главного входа. Наверное, они решили, что доверенному лицу великого князя можно узнать и некоторые внутренние церковные секреты. Или же выпускать меня из собора попросту никто не собирался. А может, о существовании хода знали все, кроме меня, и тайны из него никто не делал.

В любом случае уже через несколько минут мы шли пыльными, едва освещенными коридорами храма. Толстый монах впереди, затем я, а прямо за мной по пятам, чуть не дыша в затылок, топал второй монах. Меня не обыскивали, так что при желании я мог убить их за пару секунд. А мощности «дырокола» хватило бы, чтобы разнести тут все по кирпичикам. Но меня интересовал только подселенец.

Встреченные нами монахи удивленно поглядывали на меня, но не осмеливались задавать вопросы, лишь жались к стенам, пропуская нашу процессию.

Наконец толстый монах остановился у одной из дверей, негромко постучал и, получив приглашение войти, тут же потянул ручку на себя.

Из-за стола нам навстречу поднялся человек лет сорока – сорока пяти, облаченный в столь же простую черную сутану, как и остальные монахи, но видно было, что он обладает большей властью и способен принимать решения.

– Отец Климент, – негромко забасил толстяк, – тут посланник от великого князя. Хочет поговорить с кем-то из святых отцов. Я и привел его к вам.

Климент окинул меня быстрым цепким взглядом и тут же составил собственное мнение о моей скромной персоне.

– Правильно сделал, брат Агат. Проходите, сударь, присаживайтесь вот на этот стул. А вы, братья, ступайте себе. Дальше я сам.

– Мы его не проверили… – начал протестовать толстяк Агат, но Климент прервал его повелительным взмахом руки.

– Ничего. Думаю, посланник князя не причинит вреда скромному слуге Господа.

– Не причиню, – согласился я, и моим проводникам ничего не оставалось, как покинуть комнату, но я еще некоторое время слышал их удаляющиеся шаги в коридоре.

Дождавшись, пока монахи отойдут на достаточное расстояние и на всякий случай выглянув в коридор, чтобы убедиться, что тот пуст, Климент обратился ко мне:

– Как вас зовут, сын мой, и зачем вы явились ко мне в этот тяжелый для города день?

– Кирилл Бенедиктович Бреннер, – по-военному четко кивнул я, – частный сыщик. Лицензия за номером семьсот восемнадцать дробь два. Часы работы ненормированные.

– Что часы ненормированные, это я вижу, – улыбнулся Климент. – Рассказывайте!

– Мне, собственно, хотелось бы встретиться с его высокопреосвященством. У меня к нему дело.

– Не думаю, что он примет вас в такой час без особой рекомендации. В иное время письмо князя открыло бы перед вами двери, но не сегодня. Но необходимую рекомендацию как раз могу дать я, если поверю, что дело стоящее и не терпит отлагательств.

Теперь настал мой черед оценивающе осматривать Климента. Что ж, я остался доволен тем, что увидел: среднего роста, но вполне крепок и плечист, возможно, бывший военный, глаза умные, внимательные, волосы уже тронула седина, тонкий шрам на кисти правой руки.