Елена Малиновская - Капкан для жениха

– Один наш общий знакомый уже написал подобную книгу, – не выдержав, буркнул себе под нос Морган.

– То бишь, я должен предоставить вам кров, чернила и бумагу, заодно кормить и поить вас неопределенное количество времени, пока вы будете медленно угасать? – на всякий случай уточнил Седрик.

– Да. – Ульрика, не заметив подвоха, отлепилась от шеи Фрея, оглушительно высморкалась в ворот его рубахи и невинно захлопала ресницами, глядя на королевского дознавателя.

– Ульрика! – обиженно взвыл Фрей, передернувшись от отвращения. – На себя сморкайся! Фу, гадость какая!

Фея поспешно взмыла в воздух, пока приятель озирался в поисках салфеток, чтобы вытереть последствия ее безобразия.

– Не соглашайтесь, – воспользовавшись шумом, проговорила я Седрику. – Скорее небо на землю рухнет, чем Ульрика умрет от тоски по своему роду. Она присосется к вам как пиявка. И даже не надейтесь на ее благодарность! Достаточно скоро она осмелеет и примется изводить вас своими сомнительными остротами. Зря, что ли, драконы однажды уже приговорили ее к смерти.

– Мика! – оскорбленно воскликнула Ульрика, на беду услышав меня. – Что ты на меня напраслину возводишь? Сама, значит, пристроилась на теплое местечко, а меня теперь со света сжить хочешь? А я ведь столько раз рисковала жизнью, помогая тебе!

– Прежде всего ты всегда помогала себе, – отрезал Морган, внезапно встав на мою защиту. Нервно побарабанил пальцами по подлокотнику и вдруг заявил: – Ладно, не хнычь. Со мной поедешь.

– Ты решил вернуться в замок рода Ульер? – бурно возрадовалась Ульрика. – Это же просто замечательно! Ты имеешь право привести с собой одного гостя, который будет, как и ты, находиться под защитой закона…

– Ты меня неправильно поняла, – оборвал ее, поморщившись, Морган. – Полагаю, я слишком много времени провел с драконами в глухомани. Пора это исправить. Поэтому я намереваюсь некоторое время пожить в столице. Помнится, у меня там даже имеется свой дом, некогда принадлежавший моим родителям. Вроде бы нейн Ильрис нанял кого-то присматривать за ним. Заодно и проверю, все ли в порядке с моим имуществом.

– То есть ты предлагаешь мне поселиться в твоем доме? – недоверчиво переспросила Ульрика.

– Сам удивляюсь своему великодушию. – Морган с трудом выдавил из себя измученную улыбку. Грозно наставил на фею указательный палец и сурово предупредил: – Но только попробуй вернуться к старым привычкам! Мгновенно отправишься восвояси, а то и вовсе развею пеплом. Вряд ли Ульеры будут горевать по поводу гибели хранительницы своего рода, скорее, искренне и от души поблагодарят.

– Так-так-так! – Ульрика, пропустив мимо ушей угрозу стихийника, взмыла под потолок и от избытка чувств начала кувыркаться в воздухе, периодически выкрикивая: – Чудесно, восхитительно, превосходно!

Фрей с нескрываемым облегчением вздохнул и еще раз промокнул салфеткой ворот рубахи, влажный от слез феи. Затем широко улыбнулся и спросил, глядя на меня:

– Ну что, вся честная компания опять в сборе?

Я кивнула, думая в этот момент совсем о другом. Хорошо, что Морган не мог сейчас видеть выражение моего лица. Потому что я при всем своем горячем желании не могла радоваться, как остальные. Больше всего меня занимал вопрос, почему стихийник не предложил мне пожить в его доме. Если он так волнуется о моей безопасности, то с его стороны это был бы весьма логичный шаг. Ан нет, Ульрика, несмотря на все те гадости, которые делала Моргану, удостоилась чести быть приглашенной, а я почему-то нет. Странный поступок, ничего не скажешь. А еще моим другом имел наглость себя называть!

Я уныло вздохнула и грустно поджала губы. Эх, никому нельзя верить. Любимые изменяют, друзья предают. Выходит, прав был Диритос Легендарный: вся наша жизнь в какой-то степени игра, и поступать надо так, как выгодно прежде всего тебе, не задумываясь о чувствах окружающих.

Ну что же, посмотрим, какие открытия принесет мне столица!

Столица встретила нас привычной для конца августа погодой: ночи были прохладными, и огромные льдистые звезды в изобилии усеивали темные небеса. Но в остальном пока ничто не предвещало скорого наступления осени. Леса стояли зеленые, трава радовала весенней свежестью и обилием крупных цветов, сводящих с ума своим густым сладким ароматом. Лишь изредка в кронах деревьев вспыхивала ярко-красная или оранжевая прядь листвы. Словно предательский седой волосок в густой шевелюре молодящейся красотки, выдающий ее истинный возраст.

Наслаждаясь теплыми, безветренными и сухими деньками, наша компания, неожиданно увеличившаяся на несколько человек, отнюдь не торопилась в столицу, что несомненно радовало лошадей, в отличии от нас прекрасно отдохнувших в жилище сьера Виллоби Эйра.

Мой бывший друг и верный помощник, так чудовищно изменившийся после обретения нового тела, по-прежнему находился в коконе из чар. По всей видимости, Седрик прибавил к заклятиям и сонное, поскольку большую часть времени Эдриан не подавал вообще никаких признаков жизни. Он не осыпал меня проклятиями, не просил освободить, не пытался прельстить богатствами и выполнением сокровенных желаний. Он просто трясся в седле, глядя перед собой ничего не выражающим взором, и ни на что не реагировал. Если честно, это меня несколько пугало. Да, то, что Эдриан желал сделать с Арчером – ужасно и отвратительно. Но я никак не могла смириться с мыслью, что все эти месяцы провела бок о бок с настоящим чудовищем, которое до поры до времени искусно скрывало свой истинный нрав. Если бы Эдриан попросил у меня прощения, сказал бы, что ошибался, но сейчас искренне раскаивается – я бы обязательно поверила ему. И, думаю, попыталась бы каким-либо образом исправить сложившуюся ситуацию. Все-таки как-то неправильно то, что Эдриану предстоит отвечать за преступления Виллоби.

Однако, как я уже говорила, мой бывший приятель упорно сохранял молчание. Правда, изредка мне казалось, будто я чувствую на себе его внимательный изучающий взгляд. Будто он исподволь запоминает мою внешность до мельчайших черточек, чтобы когда-нибудь найти и жестоко отомстить. Но когда я поворачивалась к нему – Эдриан опять смотрел вдаль, словно дремал с открытыми глазами. И я гадала, было ли это, или мне просто почудилось.

Миколика тоже не делала ни малейшей попытки сбежать. Стоит заметить, арахния очень изменилась с того момента, как мы покинули проклятый дом некроманта, хранящий в своих подвалах столько мрачных тайн. Теперь Миколика много смеялась и частенько вела себя, как девчонка. Набирала огромные букеты цветов, сплела для себя, меня и Ульрики изящные венки из травы и полевого вьюнка. Я приняла подарок с благодарностью, фея недовольно скривилась, но отказываться не стала.

– Да, как много, однако, значит верный выбор, – однажды загадочно сказал на привале Морган, снисходительно наблюдая, как Миколика бегает среди высокой травы, широко раскинув руки и словно стремясь взмыть в небо.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я, в глубине души обрадовавшись поводу начать разговор. Чем ближе к столице, тем более хмурым и молчаливым становился стихийник. Иногда за целый день я не слышала от него ни слова.

– То, что супруг, – это, как ни крути, но вторая половина твоей души, – неохотно пояснил Морган, выдержав перед этим столь значительную паузу, что я уже отчаялась дождаться ответа. – Виллоби Эйр отравлял все вокруг. Я уверен, что Миколика его любила. Но он сумел преобразить даже это изначально светлое чувство в нечто больное, в особого рода зависимость, иссушающую и медленно убивающую душу. Посмотри, как она ожила, избавившись от якобы любимого супруга. Словно не она является паучихой, а он был пауком, вытягивающим из нее все силы.

– И что это значит? – спросила я, слегка опешив от этой тирады, выпаленной на одном дыхании.

– То, что свою вторую половину надо выбирать очень и очень осмотрительно, – обронил, почти не разжимая губ, стихийник. И опять замолчал.

И вот наконец наше путешествие завершилось. Мы въехали в Ерион в предутренних сумерках, когда восточный край небес лишь слегка порозовел, предвещая скорый рассвет. Ночь еще не торопилась отступать, но мрак постепенно светлел.

Вопреки моим ожиданиям Седрик даже не подумал свернуть к городским воротам, перед которыми небольшим лагерем раскинулись приезжие, ожидающие, когда те откроются. Вместо этого он решительно повернул направо от них, ведя под уздцы лошадь, на которой сидел плененный Эдриан. Когда мы продрались через заросли какого-то чрезвычайно колючего кустарника, то увидели неприметную калитку в неприступной на первой взгляд стене. Седрик немедленно заколотил в нее, при этом не забыв кинуть на нас полный превосходства взгляд, словно говоря – мол, видите, в какие тайны я посвящен.

Однако стучать ему пришлось долго. Только минут через десять по ту сторону калитки кто-то громко зевнул и недовольно осведомился: