Терри Гудкайнд - Исповедница

Нельзя использовать ненависть, применяя силу Одена. Ненависть не может быть частью правильного ответа. «Книга Жизни» предупреждает именно об этом. Если принять эту концепцию, все оказывается очень просто.

– Да, теперь я вижу, насколько все просто, – пробормотал Зедд себе под нос, запуская палец в густую копну непокорных седых волос, чтобы почесать голову.

Натан прищелкнул пальцами, поворачиваясь к Зедду.

– Теперь я понял и другое пророчество.

Зедд поднял глаза.

– Какое же?

Натан наклонился ближе к нему.

– Помнишь: «Однажды придет не родившийся в этом мире, чтобы спасти его»? И вот теперь это обрело смысл.

Зедд нахмурился.

– Похоже, не для меня.

Натан махнул рукой.

– Ладно, разберемся со всем этим позже.

Зедд вновь обратил настойчивый взгляд к Ричарду.

– Остается еще множество вопросов, в которых следует разобраться. Как Первый волшебник, я хотел бы знать все, чтобы мог сказать, все ли детали ты правильно отработал. А что если ты допустил какой-то просчет в одном из аспектов такого сложного дела? Мы должны знать…

– У меня просто не было времени, – сказал Ричард, обрывая его. – Иногда выпадает лишь мгновение, чтобы сделать что-то, и при таких обстоятельствах не каждая случайность может быть учтена или выбрана. В такой момент благоприятной возможности невозможно учесть все обстоятельства, а тем более проанализировать и просчитать их.

Бывает неизмеримо лучше поймать шанс и сделать все, что ты можешь, даже зная, что это подойдет не для всех случаев, чем просто не сделать ничего.

И только позже можно попытаться пройти через все эти «а что, если» и «наверное, да».

Я обязан был действовать. Я сделал все, что мог, прежде чем стало просто поздно.

Зедд улыбнулся, а затем схватил Ричарда за плечо и встряхнул его.

– Ты все сделал хорошо, мой мальчик. Ты все сделал правильно.

– Да, он действительно справился, – сказала Никки.

Все повернулись, чтобы посмотреть на нее, приближающуюся по дорожке с широкой улыбкой на лице.

– Я сходила проверила. Армия Имперского Ордена исчезла с просторов равнин Азрита. Внизу осталось немного людей, подобных Брюсу, которые хотят обрести возможность жить свободно, чтобы пытаться самим управлять своей жизнью.

Одобрительные возгласы послышались со всех сторон зала от услышавших подтверждение того, что армии Имперского Ордена больше нет.

Когда Никки приблизилась к ним, Кэлен тут же обняла ее. Затем она отстранилась и понимающе улыбнулась.

– Только тот, кто действительно любит его, сделал бы столько, чтобы вернуть меня назад. Ты больше, чем просто наш друг.

– Ричард научил меня, что любить кого-то – означает иногда ставить его самые сокровенные желания выше своих собственных. Не буду отрицать, что люблю его, Кэлен, но я безмерно счастлива за вас обоих. Видеть вас двоих вместе мне очень радостно.

Никки вновь обратила свое внимание к Ричарду. Она выглядела очень серьезной, почти обеспокоенной.

– Мне хотелось бы знать, как это тебе удалось создать тот другой мир по другую сторону небытия и отправить туда всех этих людей?

– Ну, – начал он, – я прочитал в книгах по оденической теории, что врата, которые создаются в процессе, способны разворачивать магические процессы, как при противодействии Огненной Цепи. Это подсказало мне идею.

Он достал из кармана кусок белой ткани.

– Видите это? Вот здесь упала капля чернил.

Зедд наклонился ближе.

– Ну и что?

Тогда Ричард развернул белую ткань.

– Смотрите, – сказал он, указывая на две точки на противоположных сторонах куска. – Когда ткань сложена, эти две точки касаются друг друга. Когда мы разворачиваем ее, они оказываются на противоположных сторонах куска ткани.

Сила Одена способна смещать бытие. В сущности, Оден – это кривизна в бытии, способная уничтожить Огненную Цепь и восстановить память. Так что, попросту говоря, я использовал силу Одена, чтобы создать слепок или новую копию этого мира. Оден направил тех людей через врата в тот самый другой мир, который фактически находился прямо здесь, на этом же самом месте. А затем, когда я выдернул меч из шкатулки и тем самым закрыл врата, этот другой мир оказался по другую сторону бытия – точно так же, как эта точка, которая в какой-то момент касалась оригинала, теперь находится на другом краю куска ткани.

– Ты хочешь сказать, – сказал Зедд, глубоко задумавшись и продолжая поглаживать подбородок, – что Оден создал врата, которые соединяли два разных места, чтобы позволить тем, кто хотел иметь мир без магии, сделать шаг через них, а затем разделил эти два мира навсегда.

– А ты сообразительный ученик, – поддразнивая его, заметил Ричард.

Зедд с силой хлопнул Ричарда по плечу.

Ричард сделал несколько шагов и опустил руку на плечо Верны.

– Именно Уоррен заронил в меня искру этой идеи. Это он сказал мне, что шкатулки Одена – врата, своего рода потайной ход через преисподнюю. Я бы не догадался сделать все это без Уоррена. Своим знанием он помог всем нам.

Со слезами на глазах Верна ласково погладила Ричарда по спине, выражая тем самым глубокую признательность.

Ричард приподнял амулет, который носил на шее, тот самый, который когда-то носил волшебник Барах.

– Этот амулет изображает танец со смертью. Это нечто гораздо большее, чем сражение на мечах или борьба за жизнь. Этот символ, помимо прочего, содержит то, что заставило меня отправиться в преисподнюю, в царство мертвых. Это часть того, что Барах намеревался донести до моего понимания.

Но этот амулет показывает еще и то, что заключительное движение танца со смертью, убийственный выпад, – необходимо при использовании шкатулок Одена.

Кэлен обняла его рукой.

– Ричард, ты сделал все, чтобы волшебник Барах гордился тобой.

– Ты сделал так, что мы все гордимся тобой, Ричард, – заметил Зедд.

Голубые глаза Никки искрились от счастья.

– Он действительно сделал это.

Зедд светился такой улыбкой, какой Ричард не видел у него уже долгое время. Это был прежний Зедд, дед Ричарда, его наставник и друг. Зедд продолжал со сдержанной гордостью:

– То, что пытались сделать древние волшебники, создавая великий барьер на юге, и то, что пытался делать я, как Первый волшебник, создавая границы, ты, Ричард, осуществил на самом деле.

Ты устранил угрозу того, что мы могли бы снова подвергнуться нападению, но сохранил и жизнь, как гарантию будущего. Все дети тех людей будут иметь возможность выучиться на ошибках своих родителей, и, вероятно, они выучатся, вырастут и будут выше того, чтобы выбрать ненависть к другим в качестве способа существования. Ты даровал им целый мир, чтобы изжить их ненависть к жизни, мир, который они могут погрузить в тысячелетия тьмы, но при этом дал еще и шанс будущим поколениям на то, чтобы возродить там человечество, которое с надеждой примет жизнь и благородство человеческого духа.

Ты даровал обоим мирам право на жизнь, и сделал это с помощью силы, но без участия ненависти.

Успокаивающий ветерок слегка трепал рыжие волосы Дженнсен, в то время как она всматривалась в витиеватую букву «Р», выгравированную на серебряной рукоятке ее ножа.

– Думаешь о своем брате? – спросил Том, подойдя к ней и выводя ее из плена воспоминаний.

Она улыбнулась мужу и обняла его одной рукой.

– Да, это радостные воспоминания.

– Ага, мне тоже не хватает Лорда Рала. Он вытащил свой собственный нож, чтобы посмотреть на него. Это был близнец ножа Дженнсен. На нем тоже была витиеватая буква «Р», обозначавшая Дом Ралов. Том значительную часть своей еще недолгой, но уже осмысленной жизни был членом специального отряда, который нес тайную службу, охраняя Лорда Рала. Именно так он заслужил право носить этот нож.

Дженнсен прислонилась плечом к косяку дверного проема.

– Похоже, ты только тогда и проникся духом службы Лорду Ралу, когда отказался от всего, чтобы отправиться сюда, вместе со мной.

– Знаешь, – сказал он, улыбаясь и убирая нож обратно в чехол, – я все-таки предпочитаю новую жизнь с новой женой.

Она обняла его обеими руками.

– Ну да, именно так? – спросила она, поддразнивая его.

– И мне нравится моя новая фамилия, – добавил он. – Я уже наконец-то привык к ней. Знаешь, мне с ней даже удобнее.

Когда они поженились, Том принял ее родовое имя, Рал, с тем, чтобы они могли сохранить его в новом мире. Похоже, это было единственным способом сохранить память о человеке, даровавшем им эту новую жизнь. Иначе это имя просто исчезнет из их памяти.

Для Дженнсен было довольно странно, что множество людей уже не помнили то место, из которого они пришли, не помнили свой прежний мир. Это было именно так, как предупреждал Ричард. Заклинание Огненной Цепи отобрало их воспоминания, а пустые места в их памяти оказались замещены новыми воспоминаниями, новыми верованиями о том, кто они такие. Поскольку заклинание Огненной Цепи и загрязнение в нем относились к магии Ущерба, то оно воздействовало и на изначально лишенных дара людей, так что даже они непрерывно теряли остатки памяти о том, кем и чем они были.