Неда Гиал - Нареченная призрака

Она внось рассмеялась, услышав как Улита громко сглотнула, завороженно глядя упырице в глаза. Рагнеда протянула руку и снова слегка постучала по сосудику.

– Всего лишь пару капель ей на кожу – и наша невинная малышка навечно изменится…

– Ей на кожу? – растерянно повторила волкодлачка, вертя сосуда в руках, – Но как?

Рагнеда слегка поморщилась – девчонка похоже была глупее, чем она думала. Это могло всё испортить.

– Ну, придумай что-нибудь, – с досадой ответила она, – вы же были подругами, или нет? Скажи, что сожалеешь о том, что раньше произошло…

Улита посмотрела на неё, недобрая улыбка тронула её губы и она кивнула.

– Ну иди уже… – сказала Рагнеда, лёгким жестом приказывая ей удалиться.

Волкодлачка снова усмехнулась, поклонилась и, чуть помедлив, направилась к поляне мавок.

Снежана сидела у одного из костров, слушая рассказы нечисти и наслаждаясь праздником. Время от времени у неё появлялось тревожное ощущение, что что-то не так, но она никак не могла понять, что именно. Хорошо, что она встретила сестру и узнала, что с ней всё более или менее в порядке – во всяком случае относительно этого проклятого мира: лучше было быть мавкой, чем волкодлаком. После их разговора Забава присоединилась к хороводу. Без опёки Теймхнина Снежана побоялась идти с ней. Она пошла было его искать, но наткнулась на Улиту. Поначалу она испугалась, но её бывшая подруга выглядела смущённой и после долгого переминания с ноги на ногу, наконец выпалила, что сожалеет обо всём: о том, что привела Снежану в таверну, о своих обвинениях в том, что это Снежана натравила на неё волкодлаков, и о своей вспышке ярости. Теперь, когда они обе были привязаны к этому проклятому миру – хоть и по-разному – им бы стоило держаться друг друга. Если бы Снежана была несколько проницательнее, она бы заметила, что тон Улиты изменился при последних словах и что той пришлось подавить вспышку ярости во взгляде. Но Снежана таковой не была – она была всего лишь юной девушкой, которой отчаянно хотелось верить в хорошее в людях. Поэтому она и поверила своей бывшей лучшей подруге: в конце концов, если Теймхнин смог пересилить себя и отпустить её семью, то почему же не могло быть, что и Улита раскаялась в содеянном? А под конец она даже сделала Снежане комплимент насчёт её платья и выразила надежду, что она сможет снять проклятие с эльфа и использовать то платье по назначению. Снежана была растрогана, и обе девушки крепко обнялись на прощанье – позади маячил вожак волкодлаков, с нетерпением ожидая, чтобы его спутница вернулась к нему.

А вскоре после этого, начали происходить непонятные вещи. Она почувствовала себя как-то странно, правда никак не могла понять что же с ней происходит. Но казалось, что она всё видит по-другому, в другом свете. Всё стало более чётким и рельефным, крики нечисти стали более далёкими и менее угрожающими. Было похоже на то, что она был пьяна, но не совсем. И её странным образом забавляли пляски и рассказы нечисти. Как раз сейчас она сидела у какого-то костра, прислушиваясь к рассказу болотной кикиморы о её охоте на ничего не подозревающего путешественника. Это была жуткая история, и кикимора как раз дошла до особенно кровавой части рассказа, но Снежане почему-то было невероятно смешно. Где-то в глубине души она чувствовала, что это было неправильно, но она никак не могла остановится. Если бы она адекватно воспринимала окружение, то она бы заметила любопытные и весёлые взгляды окружающих ведьм, злорадную усмешку Улиты и горящие злобой глаза Рагнеды.

Внезапно она почувствовала как пронзительное отчаяние охватило её душу, отчаяние исходящее от кого-то другого. Она в недоумении оглянулась, увидела Теймхнина, в ужасе ахнула и мгновенно протрезвела: он выглядел кошмарно. Он был в своём полностью вооружённом обличье, покрытый ранами, лицо было залито кровью из зияющей раны на лбу. Снежана вскочила и подбежала к нему.

– Что случилось? Что… Что происходит с тобой? – с тревогой спросила она, схватив его за руки.

Призрак посмотрел на неё с невыразимой болью.

– Ты не можешь… – прошептал он. – Ты не должна стать такой как они… это всё испортит…

Было видно, что он говорит с трудом, как будто он снова был там, на поле сражения, после многочасового боя. С ужасом Снежана осознала, что он имеет ввиду и прижалась к нему.

– Прости… Прости меня… – поспешно прошептала она. – Я не стану… я обещаю… я не стану…

Она протягивала руки к его ранам, каждый раз отдёргивая, не решаясь прикоснуться, не зная что делать. Затем она подняла на него взгляд и отчаянным жестом прижала руку к зияющей ране у него на лбу, словно пытаясь остановить кровотечение. Его кровь просочилась сквозь её пальцы, закапала вниз… Но затем вдруг рана начала закрываться под её ладонью и ей показалось, что Теймхнин тихо выдохнул с облегчением. Рагнеда, наблюдавшая за всем этим, скрипнула зубами и сжала кубок с такой силой, что тот взорвался в её руке миллионом осколков, к недоумению горного короля. Королева нечисти стряхнула сверкающие осколки и нахмурилась: и почему он вернулся так рано? Всего лишь на пару минут больше…

Снежана всё ещё бормотала извинения, удивляясь как же это вообще могло произойти, что она чуть не стала одной из них… После первого шабаша, когда Рагнеда попыталась её отравить, она не притрагивалась ни к еде, ни к питью в этом проклятом месте… Теймхнин поймал её за руку, слегка приподнял её лицо за подбородок, и она вроде бы потеряла сознание.

Она проснулась поздно вечером, резко села и растерянно осмотрелась: почему-то её удивило, что она была одна – казалось, она ещё чувствует неуловимое прикосновение Теймхнина. Какое-то время спустя она поднялась, завернулась в одеяло, слегка дрожа от холода – столь ранней весной было ещё несколько свежо, да и камин наверно погас за ночь. Она подошла к зеркалу и посмотрелась в него. Впервые она не боялась там кого-то увидеть, скорее она даже надеялась на это… ведь это мог быть только он… Она задумчиво посмотрела на свое лицо и фигуру: что-то в ней изменилось, что-то стало неуловимо другим. Она пыталась понять, что же произошло предыдущей ночью… Ей казалось, что она помнит поцелуй, но она никак не могла вспомнить, что было дальше. Произошло ли что-то ещё? Да могло ли вообще что-то произойти, учитывая то, чем он был? Она вдруг содрогнулась: наверно лучше было об этом не думать. В конце концов, она была обещанной призраку невестой, и что бы не произошло – должно было произойти. Снежана ещё раз скользнула взглядом по своему отражению, затем решительно сжала губы: она больше никогда не позволит себе скатиться в безумие как вчера. Никогда. Ради неё самой… Ради… него.

Если после того, как её дом был сожжён, и он отпустил её семью, Теймхнин обходил таверну стороной больше месяца, появившись лишь раз – на зимнее солнцестояние, то теперь всё было совсем по-другому. Тогда он был в замешательстве от всех пробуждающихся в нём чувств и мыслей. Ему нужно было время, чтобы со всем этим разобраться, и чтобы привыкнуть к тому, что он чувствует что-то кроме ненависти. После зимнего солнцестояния он снова сразу исчез и появился только ко времени первого шабаша следующего года, оставив её в одиночестве проводить все эти длинные и пугающие зимние ночи лишь в компании «их» и её баюна. Но на этот раз всё было по-другому: казалось, он наслаждается этими новыми пробуждающимися чувствами к ней и её зарождающимися чувствами к нему. Хотя они так и не знали, как снять проклятие, он буквально чувствовал, как его боль смывается этими чувствами, как его предназначение стать безумными призраком отодвигается дальше. После многих лет, десятилетий боли и страданий, он был рад даже тому немногому, что было для него достижимо: даже если ему не удастся избежать своей проклятой судьбы, по крайней мере сейчас ему было не так больно. И поэтому он практически не покидал таверну. Иногда он сопровождал Снежану, когда она ходила собирать травы, а иногда сидел с ней, когда она занималась рукоделием и либо играл на гитаре, либо рассказывал о жизни в те давние времена, до того, как началась война между людьми и эльфами. Время от времени он исчезал на несколько дней – он всё ещё был ошеломлён своими эмоциями, тем, что он мог снова что-то чувствовать, после того как пробыл нечистью так долго… после того как его душа окаменела…

Какое-то время спустя они осознали, что, не смотря на их зарождающиеся чувства друг к другу, проклятие, лежащее на эльфе, не ослабевало. Ни у одного из них не было ощущения, что что-то меняется. Снежана ничего не знала о проклятьях, а Теймхнин по понятным причинам не имел доступа к эльфийским библиотекам и поэтому обратился к карликам. Хоть и заколдованные, они всё-таки были ещё по-настоящему живыми и не были привязаны к законам проклятого мира так, как он. Карлики пообещали, что попытаются помочь, но пока Снежане и Теймхнину всё равно нужно было ждать, пока те вернутся на осенний шабаш. А пока девушка снова заговорила о погребальных ритуалах. Она убеждала эльфа, что даже если они не знают как снять проклятие, им следовало пока сделать всё, что в их силах. Так что если… когда наконец наступит долгожданный момент, то им уже ничто не помешает. Они сошлись на том, что лучшим временем для проведения ритуала будет самая короткая ночь в году – ночь летнего солнцестояния: мало кто из нечисти решится выйти на охоту в эту ночь, да и если кто-то и попытается их остановить, то у него на это будет меньше времени.