Милена Оливсон - Резистент

– Но это завтра, – продолжает Агата, – а сегодня вас ждет вечеринка, подготовленная старшими Резистентами. Отдыхайте!

Нас отвели в общежитие. Как мог строгий холл так преобразиться за пару часов? Вдоль всей стены тянется гирлянда из разноцветных флажков с буквами, складывающимися в «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Под потолком парят десятки воздушных шаров, мишурой и яркими огоньками украшены стулья, диван и телевизор. Два небольших столика заставлены блюдами с закусками, а в большом прозрачном кувшине на подоконнике розовеет какой-то напиток. Это все для нас? Здесь уже ждут Резистенты – не все, человек двадцать. Заметив нас еще на лестнице, Резистенты собираются посреди комнаты, и кто-то взрывает хлопушку, засыпая всех конфетти.

– Лиза! – вдруг вопит Гарри; из толпы к нему вылетает высокая девушка с двумя косичками, и они обнимаются так сильно, что Гарри даже приподнимает Лизу над полом. – Я не представлял, что тебя тут встречу. Ты не была в столовой, наверное? Сколько лет прошло?

– Три года, Гарик, – она широко улыбается. – Я рада, что ты с нами. Вот уж не ожидала встретить тебя еще раз.

– Гарик, – смеется Олег, парень с короткой стрижкой, которого поселили с Гарри. – Теперь только так его называйте.

Играет музыка, но Резистенты не собираются танцевать. Они кучкуются на диване, креслах и подушках, разбросанных по полу. И что мне делать? Я тут никого не знаю. Вечеринка отличная (раньше я на вечеринках и не бывала), но я не понимаю, как себя вести. Взглядом нахожу Нату: она болтает с Иванной и ее близнецом Иваном. Ну как она умудрилась сразу с ними подружиться? Делать нечего; я делаю как можно более непринужденное лицо и сажусь на подушку рядом с ними. К моему счастью, Ната сама втягивает меня в разговор:

– Вероника! Ты никого знакомого не нашла?

– Похоже, из нашей школы здесь не так много народу.

– Иван и Иванна тоже из нашей школы, странно, что мы не были знакомы.

– Мы закончили только предпоследний класс, – объясняет Иванна, – но, похоже, в школу уже не вернемся. Здесь так классно.

– Впервые в жизни в чем-то так везет, – кивает Иван, – это как узнать, что ты избранный, да?

– Да… почти, – я пожимаю плечами. Да, мне здесь нравится. Да, несмотря на то, что я постоянно твержу себе быть осторожней, это место кажется замечательным. Возможно, это настоящий шанс для меня и других ребят. И, тем не менее, это место держат в секрете от городских жителей, а снайперы во дворе стреляют во все живое… Это не дает расслабиться. Мне боязно из-за Ба, хотя еще утром нам пообещали, что родным все сообщат. И, чего уж скрывать, я переживаю за свою старую жизнь. Может, она не была безоблачна, может, могла сильно испортиться в ближайшем будущем, но она была моей. А эта – чужая.

Я рано ухожу с вечеринки, сославшись на головную боль. В спальне меня ждет новенькая голубая пижама, пахнущая душистым мылом. Я натягиваю ее и влезаю под одеяло. Музыку слышно и здесь, но она не мешает и не отвлекает от мыслей. Почему старожилы так рады нам? Может, им просто тяжело постоянно жить в одном и том же коллективе? Действительно, их здесь около сорока человек, хоть на вечеринку пришло всего двадцать, и они больше ни с кем не общаются. А так – новые люди, свежая кровь… Кровь. Я вспоминаю об анализах. Завтра из нас точно выкачают немало. Это – одна из причин, почему я нервничаю. Все эти анализы, исследования, – вдруг Гарри был прав, когда говорил, что мы здесь – лабораторные мыши? Меня начинает тошнить от самой себя. Сколько можно нагнетать? Даже если что-то пойдет не так, нытьем я делу не помогу. С этой мыслью я засыпаю.

С утра нас вызывают по одному и ведут в главное здание, что находится в центре комплекса, – «Солар». Из девочек я первая; Ната и Иванна ободряюще улыбаются мне, когда я ухожу вслед за Адамом.

Он молчалив и мрачен. Я вспоминаю, что Адама не было на вчерашней вечеринке. Но как только мы оказываемся снаружи, он вдруг спрашивает абсолютно непринужденно:

– Как тебе здесь?

Я не ожидала, что он вообще станет со мной говорить, так что чуть вздрагиваю от неожиданности, и это не ускользает от его взгляда. Кажется, он даже слегка усмехается.

– Неплохо, – говорю я, как ни в чем не бывало, – кормят очень вкусно.

Пока это единственное, что я могу сказать наверняка.

– Ты окончила школу?

Как он вообще перескочил на эту тему?

– Окончила, – киваю я, – мне уже почти восемнадцать.

– Это хорошо. Я оказался здесь в пятнадцать, даже не успел окончить последние классы.

– Ты не много потерял, – ухмыляюсь я, – в последние два года мы в основном занимались уборкой территории и покраской школьных стен.

Адам не улыбается в ответ, напротив, слушает с ужасно серьезным лицом. У него внимательные серые глаза, чуть насупленные густые брови, прямой нос. Теперь мне кажется, что он совсем не похож на Артура. От мыслей об Артуре и о том, что мы вряд ли теперь сможем видеться, у меня сжимается сердце.

Когда мы подходим к «Солару», Адам открывает дверь, используя отпечаток своего пальца, а затем проводит меня на второй этаж, до самого кабинета. Он открывает передо мной дверь и остается снаружи. А внутри меня уже ждут доктор Агата и ее помощник, – наверное, медбрат. Агата, как всегда, в хорошем настроении, улыбается мне.

– У нас как в детском садике, – говорит она, – как все закончим, получишь шоколадку.

Она кивает на свой стол, где действительно лежит большая плитка черного шоколада. Я тоже улыбаюсь.

– Закатай, пожалуйста, рукав и сядь пока в то кресло.

Я сажусь. Кресло удобное, можно сильно откинуться, но от напряжения я держу спину прямо. Безучастно наблюдаю, как доктор Агата вставляет в мою вену толстую иглу и набирает кровь в колбочку, которую затем закупоривает пробкой.

– Порядок, Вероника.

– Вы запомнили мое имя еще с вакцинации? – удивляюсь я. Может, она и вправду только со мной такая милая? Может, я ей понравилась чем-то?

Она качает головой:

– Позавчера я делала прививку двум сотням ребят. Так что нет, не запомнила. Но зато вчера перечитала твой файл.

Я чувствую себя идиоткой. Ну что за вопрос? Конечно, не запомнила, чем я отличаюсь от остальных девчонок? Даже светло-рыжие волосы не особенно выделяют меня из толпы, тем более что есть Иванна, чьи локоны гораздо ярче. Хотя – как насчет моих ужасных манер? Наверняка бросаются в глаза.

После забора крови обследование вовсе не заканчивается. Мне делают рентгеновский снимок, заставляя прислониться к холодной металлической поверхности голым телом; затем помощник Агаты смотрит на экран, водя по моему животу чем-то холодным; потом проверяют рефлексы, велят приседать, замеряют пульс, слушают сердце. Кажется, я никогда не проходила подобные исследования. Может, в детстве, еще до смерти мамы, – но этого я не помню. Но мне не страшно. Чего бояться? Раз я Резистент, здоровье у меня что надо. Вот только зачем им знать, какая у меня сила каждой руки, и измерять ее с помощью приборчика с тугой пружиной? Зачем проверять зрение, делать тест на аллергию? Как это вообще связано с Резистентностью?

Меня мучают еще не меньше часа, помощник Агаты все записывает в свою книжицу. А пока он занимается мною, Агата то и дело отходит к окну и глядит на что-то в большой микроскоп. Когда все наконец закончено, мне разрешают одеться и уйти. Я выглядываю за дверь: Адам сидит рядом на скамеечке.

– Ты ждал тут целый час? – поражаюсь я.

– Разумеется, нет, – он поднимается на ноги, – пришел минут десять назад. Эти обследования всегда длятся одинаковое время. Пойдем, нужно успеть закончить с твоими подружками до ужина.

– Подружками, – повторяю я невольно. Какие они мне подружки? Мы знакомы два дня.

– Вы не поладили? – спрашивает Адам без особого интереса.

– Вовсе нет. Но я не привыкла называть друзьями простых знакомых.

Да, опять я мелю ерунду. Наверное, Адам назвал так девочек без всякого смысла, а я вцепилась в слово и давай рассказывать о своих жизненных принципах.

– Редкое качество, – отвечает, к моему удивлению, Адам. – Бывают люди, у которых миллионы друзей, но обычно среди них ни одного настоящего.

Интересно, у него есть друзья? Он здесь давно, это точно. И настолько стал своим, что ему позволяют открывать любые двери. Может, он и есть тот первый Резистент, которого обнаружили шесть лет назад? Как бы ни было, он точно здесь не чужой, как я.

Правда, не сказала бы, что Адам с энтузиазмом делает свою работу. Просто водит нас туда-сюда, а потом, когда обязанности заканчиваются, исчезает. Может, ему тут тоже не слишком комфортно?

Мы возвращаемся, Адам уводит Нату, и мы остаемся с Иванной вдвоем. Она лежит на кровати лицом вниз, уткнувшись в подушку. Потом вдруг вскакивает, роется в ящиках своего шкафчика. Что там искать, они же пустые? Наконец она извлекает тетрадь на пружине, в которую вставлен карандаш.

– Откуда у тебя?..

– Это просто моя тетрадка. Она была в сумке, всегда ее с собой ношу.