Михаил Атаманов - Дорога к рыцарству

– А я почти поверил!.. Хотя твой план и показался мне странным, но я принял его за чистую монету, – признался я.

– Странным? Да ты реального плана еще не слышал! Вот он действительно странный, – расхохотался Серафим. – Во-первых, мы действительно разденемся по пояс…

Арена встретила меня ярким светом и гулом тысяч голосов. Посыпанная мелким белым песком прямоугольная площадка двадцать на тридцать метров, каменные стены в два человеческих роста по периметру. Ряд высоких деревянных флагштоков без каких-либо знамен или вымпелов – их наряжали во время городских праздников.

Осенний воздух холодил голое тело – мы с Серафимом вышли на поле боя раздетыми по пояс. Я ощущал на себе заинтересованные взгляды девушек и оценивающие взгляды мужчин и поприветствовал трибуны взмахами рук. Зрители ответили мне восторженным гулом. Серафим не ошибся – семью Армазо многие не любили, и публика в большинстве своем болела за нас. За моей спиной гулко лязгнула закрывшаяся решетка. Все, пути назад больше не было.

Настало время рассмотреть наших соперников. На другом конце арены я увидел троих мечников. Справа и слева могучие высокорослые воины с огромными двуручниками, между ними жался низкорослый виконт Армазо в толстенном панцирном доспехе, из-под которого нелепо торчали тоненькие ножки в кольчужных колготах. Виконт прикрывался большим квадратным щитом и был вооружен коротким мечом.

Глашатай громко объявил, что бой проведут виконт Сальвайл Армазо, десятник второго полка Холфорда, вместе с двумя секундантами против десятника четвертого полка Петра Пузыря с секундантом. После чего маршал-распорядитель попросил тишины на трибунах и потребовал стороны изложить претензии друг к другу. Первым начал свою речь Сальвайл:

– Вчера этот простолюдин имел наглость прилюдно оскорбить меня, благородного дворянина. Поскольку этот щенок по какому-то недоразумению является городским стражником, я не мог позволить себе просто взять наглеца за шиворот и хорошенько выпороть. Однако этот нахал совершил страшную ошибку – своей дерзостью он оскорбил не только меня, но и безмерно уважаемого мною правителя нашего города, в армии которого я имею честь состоять. Видели бы вы, как испуганно вытянулось лицо этого мерзавца, когда я вызвал его на бой. Он потерял весь свой пыл и на коленях молил о пощаде. Но я был настроен решительно, и вот я здесь. Можете не сомневаться, честь нашего правителя будет отомщена. Я и мои люди примерно накажем этого наглеца. Его смерть послужит хорошим уроком для других выскочек!

Нужно сказать, своей речью виконт добился нужного эффекта. Зрители восторженно приветствовали его, а меня долго освистывали, не давая даже рта открыть в свое оправдание. Но я терпеливо ждал, пока осуждающий гул стихнет, после чего начал ответную речь:

– Тор, бог чести и силы, и все боги Пангеи! Вы были свидетелями нашей ссоры вчера. Призываю вас всех в свидетели – не прошло и одного дня, как виконт Армазо успел нарушить данную им клятву. Причем нарушить не один раз, а многократно. Вчера он оскорбил меня, представителя законной власти. Оскорбил прилюдно, в присутствии трех свидетелей. Поэтому, по законам нашего города, я предложил ему поединок. Но этот трус не был готов отвечать за свои слова – на бой со мной он пытался вместо себя выставить другого человека. Лишь после прямого обвинения в трусости виконт все же вызвал меня на честный бой, один на один. Каково же было мое изумление, когда перед самым началом поединка я узнал, что виконт задним числом, никого не уведомив, обманным путем изменил условия боя, выставив против меня сразу троих бойцов. Этот подлец все рассчитал – у меня просто не оставалось времени, чтобы позвать секундантов. Хвала богам Пангеи – они не простили моему противнику клятвопреступления и послали мне напарника! Только что в своей речи виконт Армазо опять оскорбил ложью всех – и богов, и правителя города, и вас, уважаемые зрители. Ложь, трусость и подлость – не те качества, которые украшают благородного человека, однако они свойственны моему сопернику. Поэтому я заявляю, что виконт Армазо не может называться благородным человеком. Он не дворянин! Согласно законам нашего города, простолюдин, оскорбивший представителя закона, должен быть наказан тридцатью ударами палки. Клянусь, я поступлю в строгом соответствии с законами нашего города. И да начнется бой!

Пожалуй, даже Серый Ворон не смог бы произнести более убедительные слова. Трибуны восторженно приветствовали мою речь. Меня подбадривали. Меня благословляли на бой. Со всех сторон слышались призывы наказать клятвопреступника.

Глашатай еще раз призвал к тишине и объявил простые правила боя: ни одна из сторон не должна использовать дальнобойное оружие и магию, бой должен начаться по сигналу горна и немедленно прекратиться, если маршал-распорядитель боев бросит свой жезл на арену. Прекратить бой он имеет право в случае, если возникла реальная угроза для жизни уже безоружного и поверженного бойца. Других условий окончания схватки не существовало.

Раздался пронзительный вой горна, и Серафим тут же бросился в сторону троих наших противников. Те явно получили сведения от подосланной к нам шпионки и ожидали подобной атаки – двое крайних мечников шагнули вперед, прикрывая собой виконта. Сам же Сальвайл поспешно отбежал на пару шагов назад, оказавшись за широкими спинами своих секундантов. С трибун раздался пронзительный свист и обвинения в трусости, но виконт предпочел оставаться на безопасном расстоянии. Однако мой напарник не стал лезть напролом – оставаясь вне пределов досягаемости огромных двуручников, он начал кружить вокруг вооруженной группы. Двое мечников все время перегруппировывались, прикрывая виконта своими телами.

Что делал я все это время? Не поверите – рубил топором длинный деревянный флагшток! Когда Серафим перед боем поведал мне свой план и мою роль в нем, я сначала решил, что это такая шутка. Но мой напарник был абсолютно серьезен:

– Это единственный способ как-то зацепить наших соперников. – Мы вооружены лишь топориками и короткими деревянными дубинками. А у наших противников мечи по четыре локтя длиной. Они просто не дадут нам приблизиться, искромсают на расстоянии. Поэтому ты срубишь эту толстую палку и отдубасишь ею неповоротливых латников. Все очень просто!

Просто-то просто, но древесина оказалась очень твердой. Мне потребовалось не менее пятнадцати ударов топором, чтобы эта орясина рухнула. Я отбросил топор, схватил бревно и… не смог его даже приподнять! Оно было тяжеленное, словно каменное. Неужели все планы рушатся только из-за того, что я не смогу поднять свое оружие?!

Я произнес молитву богу Тору и попросил дать мне силы на этот бой. И бог силы и мужества пришел мне на помощь! Я почувствовал, как мои плечи распрямляются, мышцы набухают и наливаются силой. Хоть и с трудом, но мне удалось поднять семиметровое бревно за один конец. Я медленно пошел вперед, начиная раскручивать свое страшное оружие. Мои пальцы соскальзывали, связки хрустели, каждый шаг давался с трудом, но я смог подойти к сражающимся гладиаторам. Серафим поспешно отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под удар. А вот противники не успели среагировать – первый страшный удар пришелся по ногам мечников. Всех троих срезало, как траву косой. С грохотом вся троица нелепо рухнула на землю, посыпалось выпавшее из рук оружие, с кого-то слетел металлический башмак.

Не останавливаясь, я продолжил раскручивать бревно. Второй удар пришелся по начавшим подниматься двоим ближним бойцам. И если виконта лишь слегка приложило по макушке, то мечнику слева не повезло – страшный удар пришелся точно по торсу, от чего моего противника отшвырнуло к стене. Он пролетел метра три и с громким лязгом врезался в каменную стену, после чего кучей металлолома сполз на белый песок. Так, этого можно было уже не опасаться.

Третий, и последний, удар я обрушил сверху вниз, впечатав в песок последнего из противников. В прошлый раз ему повезло – он вставал слишком медленно, и орудие пролетело над его головой. Но сейчас латнику досталось по полной – помятый шлем покатился по белому песку, доспех на плече прогнулся. Кажется, я сломал ему руку. На большее меня не хватило, силы меня оставили. Пальцы разжались, тяжеленное бревно рухнуло на арену, сам я опустился рядом на одно колено. Громко, чтобы слышали все зрители на трибунах, я проревел:

– Вина Сальвайла Армазо доказана! За оскорбление представителя власти по закону Холфорда приравненный к простолюдину Сальвайл приговаривается к тридцати ударам палкой. Серафим Длинный, привести приговор в исполнение!

Мой напарник подошел к оглушенному и едва ли соображающему, что происходит вокруг, виконту. Поставил его вертикально и спустил кольчужные колготы и подштанники. После чего перегнул через свое колено, достал из-за пояса короткую дубинку и, четко отсчитывая удары, принялся вершить справедливый суд.