Иар Эльтеррус - Витой посох. Преодоление

– А что с нашими? – нервно дернул бровью Мелианор.

– Они подоспели вовремя, – вздохнул Трент, – не то меня задавили бы массой. Эти несчастные горожане каким-то образом ощутили, что я для них опасен, и напали. Думаю, закрыть источник возможно, но это будет непросто. Надо как можно быстрее лишить его подпитки от зараженных. Передайте ребятам мою благодарность. – Он поклонился, на мгновение замолчал и добавил: – Мне пора к королю.

Усталый мужчина поклонился и вышел из флигеля.

– Это он еще не встретил второе поколение, – буркнул Наэлар, ни на кого не глядя, когда за некромантом закрылась дверь.

– Что это такое? Может, все-таки объяснишь? – посмотрел на него Мелианор, сожалея, что никогда не интересовался этой стороной магии.

– Первое – как личинки, они питаются живой энергией, а второму нужна кровь… – парень бросил взгляд исподлобья. – Трент прав – такие рассадники надо жечь. – Он покачал головой и направился к себе.

В своих апартаментах Наэлар крепко задумался. «Черной ночью» случился выброс силы, близкой их народу, и, ослепленный ею, он сорвался с места на поиски той, кто может стать Госпожой. Разговор с товарищами помог осознать, что они, несмотря на различия, по-прежнему на одной стороне, и он поклялся не причинять союзникам зла.

Вчера к вечеру из приречного района вновь повеяло силой, а затем – «зов». Наэлар принял решение не поддаваться на соблазн примкнуть к безумной нежити, жаждущей убивать и разрушать, а встать против нее; не идти на поводу, а обернуть силу против нее же. Так делали древние правители его народа, в отличие от пришедших им на смену черных жрецов, упивающихся болью жертв и своей властью над ними. Вот только если бы не Элсар, удалось ли бы ему без привычки удержаться на этой грани?..

Юноша потом признался Наэлару, что от внезапной обиды за свой род отправился в трущобы с желанием причинить себе боль – «чем хуже, тем лучше» – и едва не преуспел в этом. Неожиданная встреча отрезвила обоих и заставила задуматься. А потом была битва плечом к плечу. Сын Наэла благодаря другу выстоял в битве против отродья и самого себя.

Проснувшись, Наэлар не смог встать с кровати, потому что его мутило и шатало. К вечеру неожиданно началась рвота, страшные спазмы скручивали все тело. Казалось, его выворачивало наизнанку. Парень сначала стонал, потом начал кричать, а на исходе вторых суток лишь сдавленно хрипел. Даже вода вызывала отторжение. Никто не понимал, что происходит, и больного перевели вниз, в одну из комнат для слуг, чтобы странная хворь случайно не перекинулась на других. Почему-то многим начало казаться, что она заразна, хотя для этого не было никаких объективных причин.

Черты лица больного резко заострились, глаза ввалились, и вскоре Наэлар уже напоминал обреченного, к которому нельзя прикасаться даже имеющим дар. Акхейн плакала, но стоически убирала за больным и пыталась его хотя бы напоить. Элвиоран вспомнил слова провидицы своего народа: «И поднимется из-под земли черная злоба, и рухнут города…» Последнее время юноша считал, что Элианна предсказывала катаклизм, но, может, все уже началось раньше? Неоднократно приходили Мелианор с братом, но понимание, что на сей раз исход дела от них не зависит, вогнал обоих в мрачное расположение духа. Ведающие шептались между собой, но вслух ничего не объясняли. Над всем окружающим словно нависла непроницаемо-черная туча, лишая всякой надежды. Оставалось только молиться богам.

Карайн Наэля ничего не ел и выглядел ненамного лучше напарника, он не был болен, но что-то тянуло из него жизненные силы.

Элсар тоже исхудал за эти дни и отказывался от пищи, но других симптомов не появлялось. Юношу многие отговаривали, но он уперся. «Если мы и заразились чем-то, так вместе», – отвечал он. Элсар сидел с больным, пока его не уводили силой, чтобы дать хоть немного передохнуть. Наделенные даром уже поняли, что юноша каким-то образом поддерживает больного через образовавшуюся между ними связь, остальные не могли сделать ничего.

К вечеру второго дня Наэлар перестал реагировать на окружающее, лишь иногда раздавался его хриплый шепот, который невозможно было разобрать. Когда у него изо рта и носа обильно пошла кровь, а затем черные кровавые сгустки, многие подумали о худшем и стали готовиться к очищению места после черной лихорадки.

Черные тучи нависли над ним и опускались все ниже, пока не коснулись земли, и она стала такой же черной безжизненной пустыней, которая неспособна дать никаких плодов, кроме иссушающей душу ненависти, а потом эта чернота вошла в него, и он стал ею. Такая душа разрушает вокруг себя все, чего коснется, даже не задумываясь об этом.

Этот мир принес ему боль, и Наэлар неистово хотел, чтобы он погиб. В глубине души возникло искреннее желание: увидеть приход Черной Госпожи и страшного конца для всего, ведь это все убило в нем радость и жизнь. Он не знал, что ждет именно этого столько лет… Сын Наэла не мог думать ни о чем другом с двенадцати.

В тот день черные жрецы сумели застать его отца врасплох, безоружным. Потомок правителей Наэлора не встал на их сторону, отказался возглавить, стать острием жестокой черной воли. Поэтому его приговорили к долгой мучительной смерти, втайне надеясь, что тот не выдержит и подчинится голосу родства по силе. Потянулись дни и ночи кошмара: кровь сочилась из многочисленных ран и текла по половицам родного дома, боль удушающим облаком пропитала воздух. Но потомок князей Наэлора улыбался разорванными губами, возвращая страх и боль своим мучителям. Сына и жену заставляли смотреть на затянувшуюся агонию. Через несколько суток тело отца превратилось в окровавленный кусок мяса, но благодаря мастерству жрецов он пребывал в сознании до тех пор, пока его не разрезали на части. В последний день расчлененные останки протащили крючьями по пыльному двору и сбросили с обрыва в море. Волны взметнулись и сомкнулись над ними. Все вокруг для Наэля накрыла беспросветная тьма.

Парень вздрогнул, его скрутила судорога. Все это было… Но с тех пор он помышлял лишь о мести. Выходит, сын незаметно для себя сделался таким же, как те жрецы? Умеющим и желающим только убивать и разрушать? Тогда они достигли того, к чему не удалось склонить отца. Рассудок еще сопротивлялся, но чернота проникла в его душу и застлала взор.

Внезапно посреди бесконечной бездушной черноты над бесплодной землей забрезжил серый рассвет и заструился прохладным серебристым потоком на иссушенную ненавистью почву, пробуждая в ней память и семена жизни. Прикосновение прохладных пальцев к его разгоряченному лицу вызвало в сознании имя – Элсар и образ юноши с бледно-пепельными волосами. Слово «элсар» на языке Наэля и переводилось близко к понятию «серый рассвет». В том, что пришло вместе с ним, не было запредельной яркости Жизни или Смерти. Сейчас Наэль увидел, как две силы, уходя в бесконечность, тесно переплелись в потомке си и денери, но не смешались. Серый рассвет оказался подобен краткому мигу на грани бытия, когда осознаешь все прошлое и среди туманных теней будущего видишь, куда ведет твой путь.

Парень с ужасом понял: если бы они не встретились в грязном притоне возле реки, если бы Элсар не встал рядом с ним против черных выродков, возможно, Наэлар продолжал бы чувствовать к ним легкую брезгливость и желание просто убрать со своего пути. А ведь однажды он мог решить, что их вполне допустимо использовать в своих целях… Он мог сделать это, не преступая данных клятв. Не все ли равно, кто будет убивать… По праву крови и силы он мог возглавить их, благо далеко ходить не надо…

Грань пролегла там, где ее невозможно было ожидать, но это случилось.

Наэлар неожиданно вспомнил себя, когда он еще знал, что такое радость и жизнь, но чернота давила и не давала вздохнуть. Тогда он обернул силу против ее порождения в самом себе. Парень попробовал выплюнуть черную болезнь души и едва не задохнулся собственной кровью. Сознание приходило и вновь уходило, а он раз за разом старался избавиться от черной тяжести, пропитавшей все его тело, и вырваться на свободу.

На третий день после сильного кровотечения, когда с трудом удалось очистить дыхательные пути больного от сгустков, Наэлар внезапно открыл глаза, и его губы шевельнулись.

– Пить, – поняли Акхейн и Элсар, которые в это время находились в комнате, а потом им показалось, что Наэлар произнес: – Я вернулся…

К удивлению обоих, больного на этот раз не вырвало, дыхание стало спокойнее, и он проспал до вечера. Кровотечение прекратилось, постепенно дело пошло на поправку. Ведающие и маги почувствовали, что теперь могут вмешаться, и стали помогать больному выздороветь.

Лартин посмотрел на стоящего в сторонке Черного Призрака и пожалел про себя, что тот неспособен пройти на Вершину Вершин. Это могли сделать только его светлые собратья. Единственным исключением оказался халеговский Пепел, ну так он всегда был странным. Раи’не сказал, что Пепла провести сможет. Остальных должны были везти по двое сами светлые карайны. Последние вызывали у короля жгучее любопытство, он давно понял, что это и не коты вовсе, а нечто принявшее их облик для каких-то своих целей. Вспомнить хотя бы рассказы о том, как Раи’не видели в человеческом облике.