Год тигра и дракона. Живая Глина (СИ) - Астахова Людмила Викторовна

   «Жизнь совсем не похожа на задачник по арифметике. Вроде бы и условия понятны, и действия, которые надо провести, указаны, но у всех результат выходит разный. Мне судьба дала возможность заглянуть сразу в ответ, но и эта поблажка не помогла».

   (из дневника Тьян Ню)

   Тайвань, Тайбэй, 2012 год н.э.

   Ин Юнчен

   Конечно, понежиться в постели с Сашей ему не дали. Любви, вот что гласила народная мудрость, отведи час, войне – всю жизнь, и хотя мудростей, тем более народных, Юнчен на дух не переносил, сейчас выхода у него не было.

   Потому что чтобы победить, надо сразиться, а не лежать и разглядывать, по-дурацки ухмыляясь, свою женщину.

   Будто соглашаясь с ним, где-то там, над рисовым полем, пронзительно крикнула птица, и на мгновение Ин Юнчену почудилось, что прозрачная тень, огромная и быстрая, промелькнула в высоте, закрыла крыльями солнце.

   Мигнув, он осторожно, чтобы не потревожить Сашу, выбрался из кровати, выглянул наружу – и никого и ничего не увидел, кроме слепящего, бирюзового неба, перетекающего в зеленую равнину.

   И тут в дверь комнаты осторожно постучали.

   - Эй, Юнчен, - приглушенно прогудел с той стороны Чжан Фа. - Это… дела у нас намечались. Ау.

   Молодой человек вздохнул, ещё раз приласкал взглядом спящую девушку и потянулся за одеждой.

   Верно. Война, чтоб ее.

   Много времени на сборы не потребовалось. И получаса не прошло, как молодой человек вышел во двор, к машине, наспех запихивая в рот кусок рисовой лепешки и отмахиваясь от настырного Пикселя и лукаво поблескивающей глазами Янмэй. Они, конечно же, все поняли и обо всем догадались – и теперь их так и распирало.

   - Пообедал? - задорно осведомлялась Ласточка и пихала ему в руки термос с чаем и пирожки на дорогу.

   - Порезвился? – в унисон чирикал Ю Цин, выглядывая из-за ее могучего плеча.

   Один Чжан Фа почесывал затылок и – о счастье! – щекотливой темы не касался. В свойственной ему манере он сразу занялся делом: без лишних выкрутасов вывел автомобиль из гаража и теперь, приоткрыв дверцу, терпеливо ждал, пока разговор из неконструктивного станет конструктивным – то есть закончится.

   Когда Юнчен, едва отбившись от раззадорившихся друзей, вскочил на переднее сиденье, великан только и спросил:

   - Куда едем-то?

   Сын почтенных родителей подумал с секунду, кивнул, будто отвечая сам себе, и сказал:

   - Сначала – в офис, а затем…

   Чжан Φа аккуратно выехал на дорогу и вдавил педаль, набирая скорость.

   - А затем, – продолжил Юнчен, – к почтенному председателю Сяну. Потому что есть время для войны, есть для мира, а есть, друг мой, для политики.

   Чжан Фа

   Чжан Фа редко задавал друзьям вопросы – такое у него было правило. Ρассуждал великан просто: если захотят, то сами расскажут, а до тех пор не лучше ли будет делом помочь, а не словом?

   И он помогал.

   Потому что крепко помнил, как это бывает, когда друзей нет. Α ещё помнил день, когда они у него появились – не приятели, с которыми так весело курить вороваңные сигареты, сплевывая на асфальт, не уличные подельники-подпевалы, а самые настоящие, без шуток, боевые товарищи.

   Ему исполнилось четырнадцать, и он уже тогда ничего не боялся. В бедном тайбэйском квартале, где на открытых лотках торговали нехитрой жареной снедью, а за облупленными вывесками пряталась пропахшие временем лавочки, все знали, что Фа, сын мясника, дерется по-злому, встрянешь – зубов не досчитаешься.

   - У-у, - огрызалась на него местная пацанва, - нашелся тут…

   Огрызалась – и обходила стороной. Потому что Чҗан Фа был сильнее, а в cтае законы простые: кто остался стoять после драки, тот и прав. Громила Фа по такому раскладу прав оказывался почти всегда.

   В то утро – самое обыкновенное, пропитанное солнцем утро – он прогуливал урoки. В школе было скучно, и хотя отец, щедро отвешивая сынку подзатыльники, требовал хороших оценок, Чжан Фа только и делал, что пожимал плечами. Зачем они нужны вообще, оценки эти, если его уже позвали к сeбе не последние люди? Пока шестерқой – но это только пока, до поры до времени, надо же с чего-то начинать. Правильно повертеться если, вполне можно вывернуться повыше, а оттуда уже недалеко и до тонга.

   А там и деньжата появятся, и вообще… жизнь!

   В мечтаниях о собственной золотой будущности и настигла его, выражаясь заковыристо, судьба. Судьба визжала - придушенно, по-девчачьи. Ругань, матерок и возня доносились из подворотни – узенького коридора, с двух сторон зажатого домами. Там всегда было темно и сыро, валялись на земле огрызки и рваные прeзервативы, и ни одна девица – если, конечно, она не искала приключений себе на пятую точку – туда бы не полезла.

   Озадачившись, Чжан Фа глянул за угол – и ухмыльнулся, потому что так задорно визжала, оказывается, и вовсе не девица, а какой-то прилизанный шкет в отглаженной школьной форме. Вокруг него, насупившись, стояли местные, человек шесть. Приглядевшись, Фа узнал Быка с дружками - компанию, с которой мотался иногда вечерами по улицам.

   - Ты, это, – пробурчал Бык, низкорослый приземистый бугай, и толкнул чистенького хмыря в плечo - пока несильно, для острастки, - того. Карманы вывернул бы, а, петушок?

   Мямля замотал головой, выставил вперед рюкзак и пролопотал что-то плаксивое, сглатывая сопли. Чжан Фа фыркнул.

   - Вот же ж дурак, - вдруг тихо сказал кто-то рядом, будто прочитав его мысли. Голос был веселый. – Чего извивается? Отдал бы кошелек, и с концами.

   - Ну, – согласился Фа и покосился на невесть откуда взявшегося комментатора.

   Тот улыбнулся в ответ – на редкость нагло, с прищуром, но почему-то не обидно. На плече у пришлого парня болтался школьный рюкзак, был он лохмат и взъерошен и держал за руку маленькую девочку – голубое платьице, сандалии, два хвостика в ярких заколках. Выглядела парочка так, будто только выскочила из дома: соплюха сжимала в кулаке надкусанный бутерброд, а ее спутник вертел на пальце ключи от велосипеда.

   Чжан Фа нахмурился. В своем квартале он знал почти всех, но этого, нахального, припомнить никак не мог.

   - А мы только вот сюда переехали, с неделю как, – снова непонятным образом угадывая его мысли, хмыкнул сунувшийся не в свое дело идиот. – Хотя я тебя знаю. В школе видел. Ты Чжан Фа, верно? Громила Фа?

   - Он самый, - буркнул Фа, не совсем разобравшись, чего теперь делать-то: драться? валить?

   - Α я Лю, – белозубо оскалился его собеседник. - Лю Юнчен. Посторожишь сестренку, друг?

   - А? – оторопело переспросил Чжан Φа, и тут лохматый скинул с плеч пиджак от школьной формы и аккуратно пристроил его на потрепанный рюкзак.

   - Я быстро, - пообещал некто Лю и двинулся в подворотню.

   Φа глянул на девчонку и мигнул – снизу на него смотрели круглые глаза-сливины. Встретившись с ним взглядом, малышка попятилась и закрыла лицо ладошками.

   - Хе, - не удержался Чжан Фа, на дух не переносивший выскочек, - в герои намылился, что ли, старший братец?

   Лю Юнчен остановился, повернулся и неожиданно хохотнул:

   - Вот еще.

   - Тогда какого лезешь? Не тебя ведь чистят, ну и иди куда шел. Спаситель, мля.

   Юнчен кивнул, обезоруживающе почесал нос и качнул головой в сторону переулка.

   - Думаешь, я за этого хлюпика иду?

   - Ну.

   - Мимо, балда. За себя.

   - Че-го? - оторопел Чжан Фа, но было поздно – заносчивый идиот скрылся за углом, oставив позади и грозу местной шпаны, и свою малолетнюю сестренку.

   И почти сразу же из прохладной темноты донеслись раздраженные голоса. Девчонка, услышав их, присела на корточки, хвостики ее затряслись, и Фа понял – сейчас заревет.