Децема (СИ) - Мари Явь

Когда знаешь, что физическая смерть — не конечная станция, а лишь пункт пересадки с одного поезда на другой, страх небытия уступает место страху боли. В такие вот моменты узнаешь о себе много нового.

— Сим Иберия, глава клана Нойран, хозяин Тавроса, ваш повелитель, за злоумышление против него, за измену и покушение на его жизнь, с одобрения Синедриона приговаривает вас, Эла из клана Децема, к ссылке на Землю.

Конечно, ссылка. Пенитенциарная система Амальтеи уже давно не рассматривает смертную казнь как высшую меру наказания. Смертная казнь — банально и окончательно. Тут не идёт уже речи об исправлении. Другое дело — ссылка на Землю. Преступников пропускают через «разделитель», задавая адской машине специальную программу, согласно которой память стирается, а новое тело обязательно будет изобиловать изъянами. Уродства, болезни, дефекты разного рода — в зависимости от того, насколько ты провинился.

Похоже, мне придется влачить жизнь слепо-глухо-немого инвалида до конца своих дней. А если старик Иберия убедит Синедрион, что этого наказания недостаточно? Мне придется проходить это по второму, третьему кругу?

— Ваше тело будет погружено в анабиоз. По истечении срока наказания, иными словами, после вашей смерти на Земле, ваша душа будет возвращена в истинное тело автоматически, как и запрограммировано.

Палач — низкий, щуплый, облаченный в белое лаборант — подошел к аппаратуре, проверяя её исправность.

Лежа на столе, ощущая жёсткую хватку зажимов на руках, ногах и голове, я смотрела в потолок экзекуционного зала и вслушивалась. Кардиомонитор отмерял частый ритм сердца, рядом постукивал по клавиатуре техник, назойливо шелестели шепотки немногочисленных свидетелей. Если б в такой ситуации нашлось место для радости, я бы порадовалась тому, что отказалась вчера от обеда. Тошнило жутко.

Клерк продолжал зачитывать протокол, оттягивая неизбежное.

— Ваш клан с этого момента объявляется преступной группировкой и лишается территорий и всех привилегий. Если старейшины вашего клана не пожелают добровольно сдаться и признать власть Иберии, срок вашего наказания, как их предводителя, увеличится.

Резонно, что тут скажешь.

— У вас есть минута, чтобы сказать последнее слово.

Все внутри онемело. Скорее от холода, чем от страха, хотя и не без этого. Знаю, конечно, что там меня не ждет небытие, и все же… умирать для меня в новинку, пусть даже с предоставлением гарантий.

— Отец, — мой голос был едва слышен. — В следующий раз… я не буду сомневаться.

Свидетели замолкли и насторожились. Вместо слёзного раскаяния, им пришлось услышать заверение в том, что будет следующий раз. Что клан Нойран снова подвергнется нападению. И что на этот раз, стоя над стариком, я не стану колебаться. Проклятье, нужно было доверить это дело Дису, как он и просил.

— Дорогая моя Эла, — в поле моего зрения возникло морщинистое, невыразимо счастливое лицо. — Как жаль, что ты не увидишь этого.

— Ч-чего конкретно?

Он начал издалека.

— Я относился к тебе, как к дочери, подпустил к собственным детям, дал тебе всё… И вот какая благодарность. Ты разбила мне сердце… не так, конечно, как разбила его моему сыну. Но он молод, он это переживёт. А вот я?.. — Он театрально прижал руку к груди. — Я скажу тебе кое-что, чтобы ты подумала над этим в последние секунды. Когда ты вернешься, Дис и все, кто тебе подчинялся, будут убиты самым жестоким образом. Я не стану отправлять их в ссылку. Потому что это не касается Синедриона. Это возмездие, а не правосудие. Я отплачу им десятикратно, стократно… Так что, да, мне очень жаль, что ты не увидишь, как я буду насаживать этих крыс на кол.

— На кол? — повторила я невнятно, словно не веря, что мысли о мести перенесли старика в средневековье.

— Устрою во дворе своего летнего особняка «вечно цветущий» сад, — заговорщицки прохрипел Иберия. — И каждому гостю, заглянувшему ко мне с визитом, я буду показывать его в первую очередь. Чтобы впредь никому не было повадно идти против меня.

— Ты настоящий затейник.

— Дис будет расположен в самом центре композиции, — продолжал вещать глава Нойран, словно рассказывая планы дизайнеру ландшафта. — И когда ты вернешься, я определю тебе комнату на западной стороне. Рядом с той, в которой ты жила раньше, помнишь? Обзор будет отличнейший.

— Какой ты любезный.

Старик знал, куда бить. Кто-кто, а Иберия не мог себе отказать в удовольствии выжать последние капли отчаяния из беззащитной жертвы.

— О… кажется, время пришло, — сказал он, когда палач подал ему знак. — Честно признаться, расставаться с тобой таким образом и для меня настоящее испытание. А как расстроился Индра. Он даже не захотел прийти сюда, хотя у него прав нажать на эту кнопку больше, чем у кого-либо. Даже больше, чем у меня.

— Так может тебе и не стоит…

Иберия рассмеялся, занося палец над клавиатурой.

— Слава Предвечному и чтящим закон его!

Посмотрев на циферблат над воротами, я отметил про себя, что уже полчаса тут торчу. Но Эльза была типичной девчонкой, одной из тех, кто опоздание считает признаком хорошего тона. Даже если встреча не предполагала свидание.

Раздался звонок, и через минуту из дверей школы вылетела освобожденная хохочущая молодежь.

Ну вот. Этого я и боялся.

Надвинув бейсболку на самый лоб, я втянул голову в плечи и вжался в жесткую спинку лавки. Вылитый хамелеон.

— Эй, парни! Парни, погодите секунду, — крикнул своим дружкам Тэд, спускаясь по лестнице. Думаю, он меня приметил ещё из окна, снайпер чёртов.

Тэд был главным плохишом в нашем классе и, исходя из какого-то неписанного закона (подлости), его тянуло к тихоням вроде меня. От него вечно несло каким-нибудь безжалостным, как перцовый газ, парфюмом. Клянусь, он им даже рот полощет. Тэд всегда одевался, как бомж, то есть по последней молодежной моде, но крутым его считали по большей части из-за взрослых журналов, которые он таскал с собой повсюду. Кстати, он был одним из тех, кто попал сюда не благодаря своим талантам или очарованию. За него платили родители.

— Че это ты тут делаешь, Алекс?

От этого голоса моё горло сжалось в спазме. Запустив руку в карман, я нащупал ингалятор.

Проклятье, парень старше меня только на год, но весь его вид заставляет мечтать о кое-чем помощнее гормональных препаратов. Может, стоило дать шанс ЛСД.

— Мимикрирую, — ответил я, сдаваясь.

Тэд плюхнулся рядом, когда я достал тайлед.

— Обойдемся без твоей соски, лады?

Я не успел отреагировать, а ингалятор уже оказался в урне, стоящей неподалёку. Похоже, тренировки по баскетболу не прошли для парня даром, завидная меткость.

Ладно, чему там нас учил Иисус?

— Ну, чего молчишь? Куда делось твое красноречие?

Меня перевели в частную школу-пансион Битерси почти год назад. Тэд до сих пор не может забыть день нашего знакомства, потому постоянно спрашивает о том, в норме ли мое красноречие. Оно в норме, но с того раза я стараюсь быть поскромнее.

В "тот раз" Тэд подставил мне подножку, когда учитель, представив классу новичка, сказал мне занять место. Иду я между рядами из парт, значит, чувствую себя паршиво из-за того, что все на меня пялятся, а в следующий момент земля меняет свою орбиту. Грохот был нехарактерный для моего веса. Видимо, где-то поблизости глушили рыбу.

— Эй, педик, — наклонился Тэд с хохотом. — Смотри под ноги. За тобой здесь не будут бегать, даже если твой IQ равен номеру моей банковской карточки. — Врал он все. Не было у него банковской карточки. — Или ты рассчитывал, что тебе каждый раз будут подкладывать что-нибудь мягонькое?

— Ага. Твою подружку.

Это было выстрелом вслепую. Но мне частенько «везло».

После уроков выяснилось, что Тэдди встречается с Ирмой — красоткой из группы поддержки. Он же мне сам об этом и рассказал. Видимо, был тогда влюблен в нее по уши — больно было чертовски.